Он открыл глаза, и видение исчезло. Аквия вытерла покрытые испариной виски и глубоко вздохнула. На верхней ее губе тоже выступили росинки пота, быстро превращаясь в крохотные ледяные шарики.
– Как ты учуяла его? – поинтересовался Блейд, поглядывая на собак. Упряжка вела себя спокойно; нарты неторопливо катились к гряде торосов, до которой оставалось ярдов двести.
– Он думает о нас… думает о добыче, о теплом кровавом мясе… Я слышу.
– А собаки что ж?
– Снежный ящер почти не имеет запаха и прячется за торосами… Псам не вынюхать его. Они узнают про дайра только когда зверь кинется на упряжку.
– Они будут сражаться?
Аквия усмехнулась
– Они боятся дайра больше смерти… – Лицо ее вдруг поблекло, постарело, словно от смертельной усталости. – Очень свирепый зверь, – сказала она. – Голодный. Много зубов, мало мозгов. Мне с ним не справиться, Риард.
– Хорошо, – Блейд кивнул головой. – Останови сани, дай мне какой-нибудь ремень и сиди тихо.
Он ступил на снег, пошаркал по нему ступнями – вроде не очень скользко… Аквия уже протягивала ему кожаную полоску, запасную упряжь. Обвязав топорище и сделав петлю, Блейд повесил свою секиру за спину. Пешню он сунул под мышку; ее древко, окованное на фут железом, с наточенным блестящим острием, торчало перед ним подобно рыцарскому копью. Он выбрал пса помельче, вывел его из упряжки и взял на сворку.
– Так ты говоришь, этот дайр сидит где-то слева от прохода? – Блейд кивнул на ущелье, рассекавшее ледяную баррикаду.
– Я думаю… думаю, он за теми глыбами, – Акция говорила шепотом, лишь взглядом показывая на хаотическое нагромождение ледяных многогранников.
Разведчик свистнул псу и дернул поводок. Они медленно потрусили к торосам – мохнатая ездовая собака, похожая на небольшого медведя, и еще более мохнатый человек, выглядевший пришельцем из доисторических времен, древним охотником каменного века. Лишь блеск топора за спиной да зловещее сверкание острия пешни разрушали эту иллюзию; но схватка, которая должна была сейчас состояться, ничем не отличалась от битв кроманьонцев с пещерными медведями в эпоху великого оледенения Земли.
Блейд следил, чтобы собака бежала ярдах в трех от него и слева. Его приманка вела себя спокойно; видимо, снежный ящер отлично умел маскироваться. Они миновали горловину прохода, пройдя рядом с пирамидальным ледяным утесом, потом пошли вдоль поваленной на ребро шестигранной призмы. Эта полупрозрачная блистающая колонна тянулась футов на сорок, и конец ее приходился как раз напротив подозрительного места.
Разведчик сделал шаг, другой, придерживая поводок кончиками пальцев. Вдруг слева, над плоской вершиной ледяного куба, взметнулось белесое облако; собака панически взвизгнула и бросилась назад, вырвав ремень из руки Блейда. Пес чуть-чуть не успел, мощная лапа обрушившегося сверху чудовища вдавила в лед пушистый собачий хвост, и клыкастая голова на длинной гибкой шее стремительно метнулась к позвоночнику. Пронзительно взвыв, пес дернулся из всех сил и вдруг заскользил по насту к выходу на равнину.
Но это прошло мимо сознания Блейда. Он видел перед собой только бледно-розовую разверстую пасть, крокодильи челюсти, способные враз перекусить его ногу, и длинный узкий змеиный язык, с которого капала слюна. Пешня, словно живой таран, метнулась в капкан чудовищного зева – точно между огромных передних клыков; стальное острие ударило в небо, пробило неподатливую кость и вышло, обагренное бледной кровью, из загривка.
Разведчик не пытался извлечь ее обратно; отпустив древко, он сорвал с плеча топор и рубанул зверя по шее. Потом отскочил в сторону – тварь могла оказаться живучей, и он не собирался подставлять ребра под сокрушительный выпад шестифутового хвоста.
Удар его секиры, похоже, был лишним. Зверь бился на снегу, и с каждой секундой его судорожные движения становились все слабее, а хриплое шипенье, вырывавшееся из распоротого горла, все тише. Сжимая обеими руками топор, Блейд медленно двинулся к голове монстра, и вдруг замер, услышав позади слабый скрип полозьев по снегу. Нарты стремительно влетели в проход, псы, жутко взвыв, остановились в десяти ярдах от поверженного чудовища, и Аквия, соскочив на снег, бросилась к нему, сжимая в обеих руках по метательному диску.
– Ты… ты… цел? – она задыхалась.
Блейд молча кивнул, наблюдая за дайром; тело его вытянулось и замерло.
– Я чуть с ума не сошла, когда пес выскочил из торосов, – она робко протянула руку к неподвижной туше ящера, разглядывая его; потом брови женщины взлетели вверх. – Ты уложил дайра с одного удара? Не получив ни царапины?
Блейд подошел к чудищу, откинул ногой когтистую лапу и поднял собачий хвост. Его приманке повезло – коготь зверя перебил кость и мышцы, вот почему собаке удалось удрать. Поискав глазами раненого пса – тот был на месте, жался позади упряжки, – разведчик довольно кивнул.
– Вот все наши потери, – сказал он, швырнув хвост к ногам Аквии. – Сегодня ночью можешь приделать эту штуку к моей заднице, и я стану так страшен, что все дайры будут разбегаться с твоего пути.
Она отпрянула, как от пощечины. Не обращая на нее внимания, Блейд вытащил свое копье, перевернул зверя на бок и принялся разглядывать. Эта тварь действительно походила на огромную ящерицу – чешуйчатым вытянутым телом с мощным хвостом, длинными челюстями и голыми кожистыми лапами с когтями длиной в палец. Однако он не сомневался, что зверь был теплокровным – иначе он просто не выжил бы в ледяной пустыне. Грудь дайра покрывали блестящие серебристые квадраты костяного панциря; такой же защитный доспех монстр носил на спине – плюс гребень из треугольных пластин.
Взявшись за топор, Блейд несколькими ударами распорол брюхо снежного ящера, стараясь не повредить нагрудный панцирь. Он оглянулся – Аквия возилась с раненой собакой, обматывая тряпицей культю хвоста.
– Эй! – позвал Блейд. – Принеси-ка мне нож да ставь юрту.
Она подошла, молча протянула клинок; разведчик отметил застывшие полоски слез на бледных щеках, блестящие глаза, чуть дрогнувшую руку. Ничего! Они заключили сделку, но дружелюбие и вежливость не были указаны в условиях контракта. Как, кстати, и доверие.
Аквия постояла минут пять, наблюдая, как он кромсает ножом и топором плоть дайра, превратившуюся из смертоносных могучих мышц просто в груду мяса. Наконец она тихо спросила:
– Что ты собираешься делать? Может быть, поедем дальше?
– Сказано тебе – ставь юрту! – Блейд бросил на женщину сердитый взгляд.
– Клянусь, я не сделаю ни шага отсюда, пока не обглодаю эту тварь до последней косточки!
Слова разведчика отнюдь не были фигуральным выражением: его опять терзал свирепый голод.
* * *
Мясо дайра оказалось вполне приемлемым на вкус, и Блейд умял фунта четыре;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30