Внутреннюю слабость, уязвимость подобного взгляда, считает философ, легко доказать: "если человек не есть cansa prima как воля, то он не ответствен, он не подлежит совсем моральному суду, всякий ответствен только за то, что "он хотел". Тем самым человек всегда может уйти от ответственности за преступление, которое он "не хотел", но совершил. К такому финалу, по Ницше, неизбежно приходит "рудиментарная психология".
Абсолютизация сознания является выражением несовершенного и часто болезненного состояния личности. Личное совершенство, являющееся продуктом воли, как сознательность, как разум с диалектикой, есть карикатура, своего рода самопротиворечие. "Гений заложен в инстинкте, точно так же, как и доброта. Действуешь только тогда совершенно, когда действуешь инстинктивно. Высшая доброта -это та, которая не от разума идет, - как говорят в народе, - а от сердца".
Далее, рудиментарная психология могла ограничить свою задачу ответом, во-первых, на вопрос, чего хочет человек? - счастья. Во-вторых, если на деле человек не достигает счастья, то где причина? В ошибочном выборе средств. Какое средство безошибочно ведет к счастью? Ответ - добродетель. Почему добродетель? Потому, что она высшая разумность и потому что разумность не позволяет ошибаться в выборе средств. Добродетель в качестве разума есть путь к счастью. Диалектика есть постоянное ремесло добродетели, ибо она исключает всякое помрачение интеллекта, всякие аффекты.
В этой преувеличенной заботе о счастье скрывалась, по Ницше, тайная суть декаданса.
В действительности, - подчеркивает философ, - человек ищет не счастья. Удовольствие есть чувство мощи, высокий энергийный потенциал личности, то, что символически можно обозначить как "волю к власти".
В прежней, "замешенной на агоне", греческой жизнедеятельности не счастье выступало лейтмотивом жизни древнего грека. "Пока жизнь восходит, - замечает философ, - счастье равно инстинкту". Эта восходящая жизнь полиса утверждала аффект, агон, "опьянение" жизнью как принципиальную основу жизнедеятельности древнего грека. Исключив аффект, вы исключите состояния, которые приносят с собой высшее чувство мощи и, следовательно, наслаждения, праздника жизни. "Фанатизм декаданса в погоне за счастьем служит показателем патологической подпочвы: то был вопрос жизни. Быть разумным или погибнуть".
Не случайно Сократ "стилизуется", пытается подстроиться под естественную инстинктивную, "дионисийскую праоснову старой аристократической Греции, будучи бесконечно утонченнее проповедуемого им взгляда". Сократ очаровывал. Он открыл нового вида агон и был первым учителем фехтования в этой области для знатных афинских кругов. Увлечением, охватившим наиболее просвещенные греческие круги, стала диалектика, прежде всего сама манера диалектического спора, оттачивающая острие логической аргументации. Затрагивая агональные инстинкты эллинов, Сократ внес вариант соревнования в борьбу между молодыми людьми и юношами, в ту исконную соревновательность, как телесную, так и духовную, которая так неподражаема была у греков.
Утверждая "сознательность как высшее состояние, как необходимое условие совершенства", Сократ апеллировал к исконным "атональным" инстинктам эллинов, на которых, по Ницше, и была "замешена" культура аристократической Греции. Сократ, который благодаря характеру своего таланта - таланта выдающегося диалектика - занял позицию на стороне разума, исповедуясь перед самим собой, признавал необходимость "следовать инстинктам, а разуму предоставить обосновывать их". В этом, по Ницше, и заключалось "лицемерие великого насмешника".
При этом Сократ не был по доброй воле мудрым, подчеркивает Ницше, это было сверхзадачей -держать себя в руках, чтобы бороться при помощи доводов, а не аффектов. Мудрость, ясность, твердость и логичность - как орудие против необузданных влечений. Последние должны быть опасны, угрожать гибелью, иначе какой смысл доразвить мудрость до такой тирании. Если является необходимость сделать из разума тирана, как это сделал Сократ, то велика, значит, была опасность, что нечто иное могло сделаться тираном.
...На декаданс прежде всего указывала сама внешность Сократа. "Нам известно, как безобразен был он... Был ли Сократ вообще греком? Безобразие является часто выражением заторможенного скрещением развития... или нисходящим развитием. Сократ и не отрицал", что он monstrum, таящий в себе дурные пороки. К этому добавляется "суперфетация" логического..., те галлюцинации слуха, которые были истолкованы на религиозный лад как "демоний Сократа". Все в нем преувеличено, buffo, карикатура, все вместе с тем отличается скрытностью, задней мыслью, подземностью", - заключает свой экскурс Ницше.
Но Сократ обнаружил в себе силу и способность преодоления этой идиосинкразии, став господином над самим собой, открыв диалектически возможности этого преодоления, сделав из Разума - Тирана.
Если инстинкты хотят стать тираном, то нужно изобрести противотирана, который был бы сильнее, замечает Ницше. Это была крайняя необходимость держать себя в руках, чтобы бороться при помощи доводов, а не аффектов - и победить.
Однако Сократ отгадал еще большее. Он понимал, что его случай, его идиосинкразия уже не была исключительным случаем. Такое же вырождение подготавливалось всюду в тиши. Старым Афинам приходил конец. И Сократ понимал, что все нуждаются в нем, в его средстве, в его врачевании, в его личной сноровке самосохранения. Повсюду инстинкты находились в анархии, повсюду были в пяти шагах от эксцесса. Его случай был лишь крайним проявлением, лишь самым бросающимся в глаза из того, что уже становилось всеобщим бедствием, а именно: "никто уже не был господином над собой", инстинкты обратились друг против друга. Итак, декаданс, по Ницше, охватил все греческое общество.
Сам по себе декаданс, отпадение отдельных частей, упадок, отброс еще не заслуживает осуждения, замечает философ. Даже в полном своем расцвете общество "выделяет всякую нечистоту и отбросы". Появление декаданса так же необходимо, как любое восхождение и поступательное движение в жизни. В глазах культуролога-идеалиста (общество как культурологический комплекс!) не существует понятия исторического прогресса, ибо история - это многообразие ликов культур в длительности времени, а развитие рассматривается лишь в границах того или иного "исторического лица" как живого организма. Это неизбежный естественноисторический процесс рождения, расцвета и увядания. Итак, идя к своему естественному увяданию, в стареющей культуре начинает превалировать декаданс. Ибо "не в воле общества оставаться молодым".
Отсюда естественно в процессе длительности времени, считает философ, что полис теряет веру в исключительность своей культуры, осуществляется взаимозависимость и обмен культур, что на языке мифотворческого бытия древнего грека означало "обмен богов".
1 2 3 4 5