Ну а зубровочка, рябиновка,
ну а груздочки - каково!
И клял правительство родимое
личарда преданный его.
Он рассуждал, соплю прикусывая,
как будто свисший сталактит:
"Пусть лучше будет революция,
но лишь бы не радикулит".
И сыпанул бы рысью с искрами,
когда б не схвачен был уздой,
шпик - самовластия российского
так неустойчивый устой.
Но с орденами, словно с цацками,
за ним самим следить должны,
топтали Русь министры царские
в хорьковых шубах топтуны.
И величаво, как приличествует,
в почтенном облаке седин
топтал страну Его Величество
топтун под номером один.
Они следили за смутьянами,
давя зеленые ростки,
и за Володею Ульяновым,
как за врагом всея Руси.
О вы, топтавшие отечество!
Вас нет, а он сегодня встал
в тужурке бронзовой студенческой,
"смутьян", взойдя на пьедестал.
Так, предвкушая с маком бублички
и то селянку, то блины,
места для памятников будущего
вытаптывали топтуны.
16. СХОДКА
Собрало нас сюда не что иное, как
сознание невозможности всех условий, в
которые поставлена русская жизнь вообще
и студенческая в частности...
Из петиции казанских студентов
4 декабря 1887 года
В Москве или Казани,
нафабривши усы,
преподают казаки
историю Руси.
Студентов кони давят,
и, сжата в пятерне,
нагайка смачно ставит
отметки на спине.
И что призыв к прогрессу,
и что наивный бунт,
когда в нагайке весу,
пожалуй, целый фунт.
Нагаечка, нагайка,
казаческая честь.
В России власть - хозяйка,
пока нагайка есть.
И против нагаек,
штыков,
государственной страшной махинищи
студенты,
мальчишечки.
Но если боится чего-то
такая махина,
то, значит, лишь сверху тверда,
а внутри - как мякина.
От страха
в ручищах лабазников ломы и гири.
От страха - цензура,
от страха - остроги Сибири.
Боятся суков,
на которых сидят,
своих же шпиков
и своих же солдат.
И Зимний дворец
как штыками утыканный торт,
где морды сидят
за оградой из морд.
Гитара поет,
притишая струну,
в студенческой тесной каморке:
"О, если б все морды сложились в одну
и дать бы по морде той морде!"
И кто-то кричит в молодом озорстве,
заусенцы кусая:
"Пощечину славно влепили в Москве,
а что мы, безруки в Казани?!"
На сходку!
Еще не загинул народ,
пока среди рабства и скотства
в нем дочь новгородского веча живет
студенчества русского сходка!
"Хотят кнутовище нагайки
засунуть нам в глотку?"
"На сходку! На сходку!"
"Россию навек уподобить хотят околотку?"
"На сходку! На сходку!"
"Политзаключенных по тюрьмам вгоняют в чахотку?"
"На сходку! На сходку!"
"Забрали и право и власть,
а народу оставили водку?"
"На сходку!
На сходку!"
И юная лава,
кипящая неудержимо,
и слева и справа
летит на Помпею режима.
И гневно,
упрямо
в котле мятежа,
в клокотанье
Володя Ульянов
со вскинутыми кулаками.
И в актовом зале,
как будто бы в зале Конвента,
за выкриком выкрик
взлетают несметно,
кометно.
"Клянитесь спасти наш народ,
историческим рабством клейменный!"
"Клянемся!
Клянемся!"
"Клянитесь,
что в этой борьбе не допустит никто вероломства!"
"Клянемся!
Клянемся!"
Инспектор Потапов,
примите награду почетную
пощечину!
И выстрел "Авроры"
над питерскими проспектами,
как эхо пощечины,
влепленной в морду инспектору!
Студенчество мира,
лети по-казански вулканно
на морды и мифы
со вскинутыми кулаками!
Уже не нагайку
дубинку суют полицейские в глотку,
но ты продолжаешь
казанскую вечную сходку.
И юно и яро,
отчаянно спрыгнувший с полки,
Володя Ульянов
бушует в Мадриде и Беркли.
В ответ на несущие смерть
самолеты, эсминцы, подлодки:
от сходки студентов
до всечеловеческой сходки!
Все морды планеты
сложились в глобальную сальную морду.
К черту!
Тряситесь от страха,
все морды планеты.
Вы душите правду,
но вам вопреки
тот юноша
вечно семнадцатилетний,
поднявший тогда
и на вас кулаки!
17. ПЕРВЫЙ АРЕСТ
Для спасения благомыслящих не
щадите негодяев.
Телеграмма министра просвещения
И. Д. Делянова в Казань после
студенческой сходки
Как георгиевскому кавалеру
самый памятный
первый крест,
так и революционеру
самый памятный
первый арест.
Арестованный
это званье.
Круг почета
тюремный круг.
Арестованным быть
признанье
государством твоих заслуг.
Где один человек настоящий
не под слежкой
ну хоть бы один?!
В подозрительных не состоящий
подозрителен
как гражданин.
В государстве рабов и хозяев
поднят лозунг незримый на щит:
"Для спасения негодяев
благомыслящих не щадить".
Косит глазом конь булатный
и копытами частит.
Арестованный Ульянов
не особенно грустит.
Почему должно быть грустно,
если рот хотят зажать?
Пусть грустят в России трусы,
кого не за что сажать.
Рот пророческий, зажатый
полицейским кулаком
самый слышимый глашатай
на России испокон.
Страшно, брат, забыть о чести,
душу вывалять в дерьме,
а в тюрьме не страшно, если
цвет отечества в тюрьме.
В дни духовно крепостные,
в дни, когда просветов нет,
тюрьмы - совести России
главный университет.
И спасибочко, доносчик,
что властям, подлец, донес,
и спасибочко, извозчик,
что в тюрьму, отец, довез.
Вот уже ее ворота.
Конь куражится, взыграв.
Улыбается Володя.
Арестован - значит, прав.
Благодушный рыхлый пристав
с ним на "вы", а не на "ты".
У него сегодня приступ
бескорыстной доброты.
Мальчик мягкий, симпатичный,
чем-то схож с его детьми.
Сразу видно - из приличной,
из начитанной семьи.
Замечает пристав здраво:
"Тюрем - много, жизнь - одна.
Что бунтуете вы, право?
Перед вами же стена".
Но улыбка озорная
у Володи:
"Да, стена,
только, знаете, - гнилая.
Ткни - развалится она".
Обмирает пристав, ежась:
"Это слышу я стрезва?
Неужели есть возможность,
что она того... разва..."
Для него непредставимо,
что развалится режим,
как давным-давно для Рима,
что падет прогнивший Рим;
как сегодня на Гаити
для тонтонов Дювалье,
и в Мадриде на корриде,
и на греческой земле.
Топтуны недальнозорки.
Заглянуть боясь вперед,
верят глупые подпорки,
что стена не упадет.
А смеющийся Ульянов
ловит варежкою снег,
и летит буланый, прянув,
прямо в следующий век.
Там о смерти Че Гевары,
как ацтеки о богах,
мексиканские гитары
плачут, струны оборвав.
Но за ржавою решеткой
нацарапано гвоздем
по-Володиному четко:
"Мы пойдем другим путем".
Может, слышно в Парагвае:
"Перед вами же стена...",
а в ответ звучит: "Гнилая...
Ткни - развалится она".
И в отчаянном полете
карусельного коня
продолжается, Володя,
вечно молодость твоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9