Но в других случаях проницательность Маргарет досаждала старшей сестре куда больше. Когда миссис Дженнингс как-то вечером в Бартон-парке принялась требовать, чтобы она назвала молодого человека, который пользуется особым расположением Элинор – миссис Дженнингс уже давно умирала от желания выведать это,– Маргарет поглядела на сестру и ответила:
– Я ведь не должна его называть, правда. Элинор?
Разумеется, раздался общий смех, и Элинор постаралась к нему присоединиться. Но удалось ей это с трудом. Она не сомневалась, кого имеет в виду Маргарет, и чувствовала, что не вынесет, если его имя послужит пищей для назойливых шуточек миссис Дженнингс.
Марианна сострадала ей всем сердцем, но только ухудшила положение, когда, вся красная, сказала Маргарет сердито:
– Не забудь, что всякие догадки высказывать вслух непозволительно!
– Да какие же догадки! – ответила Маргарет.– Ты ведь мне сама сказала!
Общество совсем развеселилось, и Маргарет подверглась настойчивому допросу.
– Ах, мисс Маргарет! Ну, расскажите же нам все! – не отступала миссис Дженнингс.– Назовите имя этого счастливчика!
– Я не должна, сударыня. Но я очень хорошо знаю его имя. И знаю, где он живет.
– Да-да! Где он живет, мы догадываемся. В собственном доме в Норленде, конечно. Я полагаю, он младший приходский священник.
– Вот уж нет! Он еще ничем не занимается.
– Маргарет! – горячо вмешалась Марианна.– Вспомни же, что это все твои выдумки и такого человека вообще не существует.
– Ну, так, значит, он безвременно скончался, Марианна! Я же знаю, что прежде он существовал, и фамилия его начинается на «эф».
В эту минуту леди Мидлтон громко высказала мнение, что «погода стоит очень дождливая», и Элинор испытала к ней глубокую благодарность, хотя прекрасно понимала, что ее милость вмешалась не ради нее, но потому лишь, что терпеть не могла несветские поддразнивания, которыми так обожали развлекаться ее супруг и матушка. Однако полковник Брэндон, всегда деликатный с чувствами других людей, не замедлил вступить в обсуждение погоды. Затем Уиллоби открыл крышку фортепьяно и попросил Марианну сыграть. Эти старания разных людей переменить разговор увенчались успехом, и неприятная тема была оставлена. Однако Элинор не так легко оправилась от тревоги, которую она в ней пробудила.
В тот же вечер общество уговорилось на следующий день отправиться осмотреть великолепное имение в двенадцати милях от Бартона, принадлежащее родственнику полковника Брэндона, и полковник должен был открыть им доступ туда, ибо владелец находился за границей и отдал строжайшее распоряжение не допускать в дом посторонних. Тамошние сады славились красотой, и сэр Джон, рассыпавшийся в похвалах им, мог считаться надежным судьей, ибо он уже десять лет как возил своих гостей осматривать их по меньшей мере дважды в одно лето. В парке было обширное озеро, утро можно будет занять прогулкой на лодках. Они возьмут холодную провизию, отправятся в открытых экипажах, и все будет сделано, чтобы пикник удался на славу.
Кое-кто из присутствующих счел этот план несколько смелым для такого времени года, тем более что последние две недели не выпало даже дня без дождя, и Элинор уговорила миссис Дэшвуд, которая уже немного простудилась, остаться дома.
Глава 13
Их предполагаемая поездка в Уайтвелл обманула все ожидания Элинор. Она приготовилась вымокнуть, утомиться, пережить бесчисленные страхи, но дело обернулось даже еще хуже: они вообще никуда не поехали.
К десяти часам компания собралась в Бартон-парке, где им предстояло позавтракать. До рассвета шел дождь, но утро сулило некоторую надежду, потому что тучи рассеивались и довольно часто из них выглядывало солнце. Все пребывали в веселом расположении духа и были полны решимости вопреки тяготам и неприятным неожиданностям сохранять бодрость.
Они еще сидели за столом, когда принесли почту. Среди писем одно было адресовано полковнику Брэндону. Он взял конверт, взглянул на надпись на нем, переменился в лице и тотчас вышел из столовой.
– Что с Брэндоном? – спросил сэр Джон.
Ответить никто ничего не мог.
– Надеюсь, он не получил дурных известий,– сказала леди Мидлтон.– Если полковник Брэндон встал из-за стола, даже не извинившись передо мной, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.
Минут через пять полковник вернулся.
– Надеюсь, вы не получили дурных вестей, полковник? – тотчас осведомилась миссис Дженнингс.
– Отнюдь нет, сударыня. Благодарю вас.
– Вам пишут из Авиньона? Надеюсь, вашей сестрице не стало хуже?
– Нет, сударыня. Оно из Лондона. Обычное деловое письмо.
– Так почему же оно вас взволновало, если оно деловое и обычное? Ни-ни, полковник, вы нас не обманете! Придется вам во всем признаться.
– Право, сударыня! – вмешалась леди Мидлтон.– Подумайте, что вы такое говорите!
– Или вас извещают, что ваша кузина Фанни сочеталась браком? – продолжала миссис Дженнингс, пропуская упрек дочери мимо ушей.
– Нет, ничего подобного.
– Ну, так мне известно от кого оно, полковник. И надеюсь, она в добром здравии.
– О ком вы говорите, сударыня? – сказал он, слегка краснея.
– А! Вы прекрасно знаете о ком.
– Я крайне сожалею, сударыня,– сказал полковник, обращаясь к леди Мидлтон,– что получил это письмо именно сегодня, так как оно связано с делом, которое требует моего немедленного присутствия в Лондоне.
– В Лондоне! – воскликнула миссис Дженнингс.– Но что вам делать там в такую пору?
– Мне чрезвычайно грустно отказываться от столь приятной поездки,– продолжал он.– Тем более что, боюсь, без меня вас в Уайтвелл не впустят.
Какой удар для них всех!
– Но если бы вы написали записку экономке, мистер Брэндон? – огорченно спросила Марианна.– Неужели этого будет недостаточно?
Он покачал головой.
– Но как же так, вдруг не поехать, когда все готово? – воскликнул сэр Джон.– Вы отправитесь в Лондон завтра, Брэндон, и не спорьте!
– Будь это возможно! Но не в моей власти задержаться даже на день.
– Если бы вы, по крайней мере, объяснили нам, что это за дело,– заявила миссис Дженнингс,– мы могли бы решить, можно его отложить или никак нельзя.
– Но вы задержитесь только на шесть часов,– заметил Уиллоби,– если отложите отъезд до нашего возвращения.
– Я не могу позволить себе потерять хотя бы час...
Элинор услышала, как Уиллоби сказал Марианне вполголоса:
– Есть люди, которые не терпят пикников, и Брэндон принадлежит к ним. Попросту он испугался схватить простуду и придумал эту историю, чтобы не ездить. Готов поставить пятьдесят гиней, что письмо он написал сам.
– Нисколько в этом не сомневаюсь,– ответила Марианна.
– Ну, мне давно известно, Брэндон,– сказал сэр Джон,– что вас, если уж вы приняли решение, не переубедить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96