Наш отец старшина деревни, и мы не могли бы не знать о смерти такого человека. А ну, принеси-ка сюда этот меч!» Жена принесла меч, и Таро, внимательно его осмотрев, сказал после долгого молчания: «Случилось недавно страшное дело.
Господин министр из столицы в благодарность за то, что боги ниспослали ему просимое, преподнес храму Гонгэн богатые дары. И что же? Эти дары внезапно исчезли из сокровищницы храма неизвестно куда. Настоятель храма пожаловался правителю провинции, и правитель изволил отдать приказ отыскать и схватить вора. Как я слышал, помощник правителя Бунъя-но-Хироюки прибыл к настоятелю и сейчас совещается с ним. Меч же этот никак не мог принадлежать чиновнику.
Пойду и покажу его отцу». И он отправился к отцу и сказал: «Случилось такое-то и такое-то страшное дело. Как нам поступить?»
Выслушав Таро, отец посинел от страха. «Вот ведь беда на наши головы! воскликнул он. — Никто из нас в жизни ничего не крал, так за какие же наши грехи внушено было ему такое недоброе дело? Если это дойдет до правителя со стороны, всем нам, наверное, придет конец. И ради наших предков и наших потомков да не будет у нас жалости к преступному сыну! Завтра же донеси на него!»
Дождавшись рассвета, Таро поспешил к настоятелю храма, все рассказал и показал ему меч. Настоятель сказал с изумлением: «Да ведь это меч из даров господина министра!» Тогда помощник правителя объявил: «Надо взять преступника и выяснить, где остальное». Он велел Таро показать дорогу и послал с ним десять стражников. Тоёо, ничего не подозревая, сидел над своими книгами, как вдруг ворвались стражники и навалились на него. «За что?» — вскричал он, но стражники не ответили и крепко его связали. Отец, мать, Таро и его жена не знали, куда деваться от стыда и горя, «По приказу правителя! Шагай живее!» — с этими словами стражники окружили Тоёо и погнали его в храм.
Помощник правителя, строго глядя на Тоёо, сказал: «Ты обокрал сокровищницу храма. Это неслыханное преступление против законов государства. Куда ты спрятал уворованное? Говори точно и ясно!» Только теперь Тоёо понял, почему его схватили, и, заливаясь слезами, ответил: «Я никогда ничего не крал. Меч я получил при таких-то и таких-то обстоятельствах. Вдова Агаты говорила мне, что этот меч принадлежал ее покойному мужу; Сейчас же потребуйте ее сюда, и вы убедитесь в моей невиновности». Помощник правителя разгневался. «Среди моих чиновников не было никакого Агаты! — крикнул он. — Ты лжешь и этим только отягчаешь свою вину!» — «На что мне так лгать, если я в вашей власти? — возразил Тоёо. Ведь я прошу вас только, чтобы вы призвали сюда эту женщину».
Тогда помощник правителя приказал страже: «Отыскать дом этой Манаго Агата. Взять ее».
Стражников повел Тоёо. Странное зрелище открылось ему, когда они подошли к дому Манаго. Некогда крепкие столбы ворот совершенно прогнили, черепицы крыши растрескались и обвалились, двор зарос сорной травой. Видно было, что в этом доме давно уже никто не живет. Тоёо смотрел и не верил глазам своим. Стражники обошли окрестности и согнали к дому соседей. Соседи — старый лесоруб, мельник и еще несколько человек, дрожа от страха, расселись перед домом.
Стражники спросили их: «Кто жил в этом доме? Правда ли, что сейчас здесь живет вдова некоего Агаты?» Вперед выполз старый кузнец и сказал: «Такого имени нам слышать не приходилось. Года три назад жил в этом доме богатый человек по имени Сугури. Он отплыл с товарами на Цукуси, да так и пропал без вести. Домочадцы его разбрелись кто куда, и с тех пор в доме никто не живет.
Правда, наш сосед-красильщик рассказывал, что вот этот человек вчера заходил сюда, побыл немного и ушел». — «Раз так, надо все хорошенько осмотреть и доложить господину», — решили стражники. Они распахнули ворота и вошли.
Внутри запустение было еще страшнее, чем снаружи. За воротами оказался обширный сад, мрачный и унылый. Вода в его прудах высохла, засохли водоросли и водяные цветы, в буйных зарослях дикого тростника лежала огромная сосна, поваленная ветром. Когда раздвинули створки парадного входа, из дома пахнуло такой тухлятиной, что все в испуге остановились и попятились назад. Тоёо только плакал, всхлипывая. Тогда один из стражников, храбрец Кумагаси Косэ, сказал: «Идите за мной!» И двинулся вперед, грубо стуча ногами по дощатому полу. Всюду было на вершок пыли. На полу, покрытом мышиным пометом, сидела за ширмой женщина, прекрасная, как цветок. Кумагаси, приблизившись к ней, сказал:
«Приказ правителя. Отправляйся с нами не мешкая». Женщина не пошевелилась и не ответила, и Кумагаси уже протянул руку, чтобы схватить ее, как вдруг раздался ужасающий грохот, словно раскололась земля. Никто не успел даже подумать о бегстве, все попадали с ног. Когда они пришли в себя, женщины нигде не было.
В токонома[2] что-то блестело. Стражники боязливо подошли ближе и поглядели.
Там были сокровища, похищенные из храма, — знамена из китайской парчи, узорчатые ткани, гладкие шелка, щиты, копья, колчаны. Забрав все с собой, стражники вернулись к помощнику правителя и подробно доложили о странном происшествии в доме. Помощник правителя и настоятель поняли, что дело это — козни оборотней, и больше Тоёо не допрашивали. Тем не менее его признали виновным. Он был препровожден в замок правителя и брошен в темницу. Богатыми приношениями отец и старший брат искупили вину Тоёо, и через сто дней его выпустили на свободу. Тогда он сказал: «Мне стыдно смотреть людям в глаза. Позвольте мне уехать в Ямато и пожить немного у сестры». — «Пожалуй, после всего, что случилось, ты можешь и заболеть, — согласились родители. — Поезжай и погости там несколько месяцев». И Тоёо отправился в сопровождении верного человека.
Сестра жила в городе Цуба. Она была замужем за торговцем Канэтадой Танабэ.
Супруги оба обрадовались приезду Тоёо. Зная о его злоключениях, они жалели его, обращались с ним ласково и уговаривали остаться у них навсегда. Наступил Новый год, пришел февраль. Город Цуба находился неподалеку от храма Хасэ. Храм этот пользовался особыми милостями Будды, слава о нем, как говорили, дошла даже до Китая, и множество паломников стекалось к этому храму из столицы и из деревень. Больше всего их было весной. Все паломники останавливались в городе, в каждом доме пускали на ночлег путников.
Танабэ торговал фитилями для храмовых светильников, поэтому в его лавке всегда было полно покупателей. И вот однажды в лавку зашла необычайно изящная женщина с девочкой-служанкой. Видимо, пришла она на поклонение из столицы.
Женщина спросила белил и благовоний, и вдруг служанка, поглядев на Тоёо, воскликнула: «Да ведь здесь наш господин!» Удивленный Тоёо взглянул — это были Манаго и Мароя.
1 2 3 4 5 6
Господин министр из столицы в благодарность за то, что боги ниспослали ему просимое, преподнес храму Гонгэн богатые дары. И что же? Эти дары внезапно исчезли из сокровищницы храма неизвестно куда. Настоятель храма пожаловался правителю провинции, и правитель изволил отдать приказ отыскать и схватить вора. Как я слышал, помощник правителя Бунъя-но-Хироюки прибыл к настоятелю и сейчас совещается с ним. Меч же этот никак не мог принадлежать чиновнику.
Пойду и покажу его отцу». И он отправился к отцу и сказал: «Случилось такое-то и такое-то страшное дело. Как нам поступить?»
Выслушав Таро, отец посинел от страха. «Вот ведь беда на наши головы! воскликнул он. — Никто из нас в жизни ничего не крал, так за какие же наши грехи внушено было ему такое недоброе дело? Если это дойдет до правителя со стороны, всем нам, наверное, придет конец. И ради наших предков и наших потомков да не будет у нас жалости к преступному сыну! Завтра же донеси на него!»
Дождавшись рассвета, Таро поспешил к настоятелю храма, все рассказал и показал ему меч. Настоятель сказал с изумлением: «Да ведь это меч из даров господина министра!» Тогда помощник правителя объявил: «Надо взять преступника и выяснить, где остальное». Он велел Таро показать дорогу и послал с ним десять стражников. Тоёо, ничего не подозревая, сидел над своими книгами, как вдруг ворвались стражники и навалились на него. «За что?» — вскричал он, но стражники не ответили и крепко его связали. Отец, мать, Таро и его жена не знали, куда деваться от стыда и горя, «По приказу правителя! Шагай живее!» — с этими словами стражники окружили Тоёо и погнали его в храм.
Помощник правителя, строго глядя на Тоёо, сказал: «Ты обокрал сокровищницу храма. Это неслыханное преступление против законов государства. Куда ты спрятал уворованное? Говори точно и ясно!» Только теперь Тоёо понял, почему его схватили, и, заливаясь слезами, ответил: «Я никогда ничего не крал. Меч я получил при таких-то и таких-то обстоятельствах. Вдова Агаты говорила мне, что этот меч принадлежал ее покойному мужу; Сейчас же потребуйте ее сюда, и вы убедитесь в моей невиновности». Помощник правителя разгневался. «Среди моих чиновников не было никакого Агаты! — крикнул он. — Ты лжешь и этим только отягчаешь свою вину!» — «На что мне так лгать, если я в вашей власти? — возразил Тоёо. Ведь я прошу вас только, чтобы вы призвали сюда эту женщину».
Тогда помощник правителя приказал страже: «Отыскать дом этой Манаго Агата. Взять ее».
Стражников повел Тоёо. Странное зрелище открылось ему, когда они подошли к дому Манаго. Некогда крепкие столбы ворот совершенно прогнили, черепицы крыши растрескались и обвалились, двор зарос сорной травой. Видно было, что в этом доме давно уже никто не живет. Тоёо смотрел и не верил глазам своим. Стражники обошли окрестности и согнали к дому соседей. Соседи — старый лесоруб, мельник и еще несколько человек, дрожа от страха, расселись перед домом.
Стражники спросили их: «Кто жил в этом доме? Правда ли, что сейчас здесь живет вдова некоего Агаты?» Вперед выполз старый кузнец и сказал: «Такого имени нам слышать не приходилось. Года три назад жил в этом доме богатый человек по имени Сугури. Он отплыл с товарами на Цукуси, да так и пропал без вести. Домочадцы его разбрелись кто куда, и с тех пор в доме никто не живет.
Правда, наш сосед-красильщик рассказывал, что вот этот человек вчера заходил сюда, побыл немного и ушел». — «Раз так, надо все хорошенько осмотреть и доложить господину», — решили стражники. Они распахнули ворота и вошли.
Внутри запустение было еще страшнее, чем снаружи. За воротами оказался обширный сад, мрачный и унылый. Вода в его прудах высохла, засохли водоросли и водяные цветы, в буйных зарослях дикого тростника лежала огромная сосна, поваленная ветром. Когда раздвинули створки парадного входа, из дома пахнуло такой тухлятиной, что все в испуге остановились и попятились назад. Тоёо только плакал, всхлипывая. Тогда один из стражников, храбрец Кумагаси Косэ, сказал: «Идите за мной!» И двинулся вперед, грубо стуча ногами по дощатому полу. Всюду было на вершок пыли. На полу, покрытом мышиным пометом, сидела за ширмой женщина, прекрасная, как цветок. Кумагаси, приблизившись к ней, сказал:
«Приказ правителя. Отправляйся с нами не мешкая». Женщина не пошевелилась и не ответила, и Кумагаси уже протянул руку, чтобы схватить ее, как вдруг раздался ужасающий грохот, словно раскололась земля. Никто не успел даже подумать о бегстве, все попадали с ног. Когда они пришли в себя, женщины нигде не было.
В токонома[2] что-то блестело. Стражники боязливо подошли ближе и поглядели.
Там были сокровища, похищенные из храма, — знамена из китайской парчи, узорчатые ткани, гладкие шелка, щиты, копья, колчаны. Забрав все с собой, стражники вернулись к помощнику правителя и подробно доложили о странном происшествии в доме. Помощник правителя и настоятель поняли, что дело это — козни оборотней, и больше Тоёо не допрашивали. Тем не менее его признали виновным. Он был препровожден в замок правителя и брошен в темницу. Богатыми приношениями отец и старший брат искупили вину Тоёо, и через сто дней его выпустили на свободу. Тогда он сказал: «Мне стыдно смотреть людям в глаза. Позвольте мне уехать в Ямато и пожить немного у сестры». — «Пожалуй, после всего, что случилось, ты можешь и заболеть, — согласились родители. — Поезжай и погости там несколько месяцев». И Тоёо отправился в сопровождении верного человека.
Сестра жила в городе Цуба. Она была замужем за торговцем Канэтадой Танабэ.
Супруги оба обрадовались приезду Тоёо. Зная о его злоключениях, они жалели его, обращались с ним ласково и уговаривали остаться у них навсегда. Наступил Новый год, пришел февраль. Город Цуба находился неподалеку от храма Хасэ. Храм этот пользовался особыми милостями Будды, слава о нем, как говорили, дошла даже до Китая, и множество паломников стекалось к этому храму из столицы и из деревень. Больше всего их было весной. Все паломники останавливались в городе, в каждом доме пускали на ночлег путников.
Танабэ торговал фитилями для храмовых светильников, поэтому в его лавке всегда было полно покупателей. И вот однажды в лавку зашла необычайно изящная женщина с девочкой-служанкой. Видимо, пришла она на поклонение из столицы.
Женщина спросила белил и благовоний, и вдруг служанка, поглядев на Тоёо, воскликнула: «Да ведь здесь наш господин!» Удивленный Тоёо взглянул — это были Манаго и Мароя.
1 2 3 4 5 6