Разве вас это не
устраивает? Или вы хотите, чтобы я с них потребовал возместить
нанесенный ущерб? Кроме того, я ничего не буду сообщать в
милицию, если вы будете вести себя как законопослушная
гражданка. Разве вас это не устраивает?
Мне почему-то вдруг стало холодно, на лбу появился
холодный пот. Видимо, после последних его слов я побледнела,
так как он с тревогой посмотрел на меня. Или мне это только
показалось?
Глава 2
- Итак, что вы решили?
- А что вы сделаете, если я не соглашусь?
- Подам на вас в суд.
- У нас суды не успевают рассматривать гораздо более
серьезные преступления.
- Смогу вас уверить, я сделаю все возможное, чтобы ваше
дело дошло до суда.
- Вы мне угрожаете? Вы, такой большой и сильный, будете
подавать в суд на слабую женщину?
Сидящий напротив мужчина откинулся в кресле, сложил руки
на груди и принялся оценивающим взглядом рассматривать меня с
ног до головы. Он и раньше изучал меня довольно внимательно. Hо
теперь под его взглядом мне показалось, что меня окатило
горячей волной, щеки мои запылали, стало трудно дышать, я
судорожно перевела дыхание. Раздался негромкий смешок. Похоже,
я кое-кого очень забавляю.
- Слабой вас нельзя назвать даже с натяжкой. Hе думаю,
что вид бритой почти наголо женщины, изображающей из себя
рокера-тракториста, вызовет сочувствие в суде. А после
представленных доказательств произведенного погрома и
свидетельских показаний, фотографий изуродованного автомобиля и
гаража, маловероятно, что вам удастся доказать свою
невиновность. Вы же отказываетесь назвать своих сообщников.
- Я была там одна.
- Hу вот, видите.
- А вы не боитесь брать меня к себе на работу?
- А почему я должен бояться?
- Я могу учинить здесь погром и похуже, чем в вашем
гараже.
- Тогда я привлеку к материальной ответственности ваших
родителей.
- Hе удастся, я совершеннолетняя и отвечаю сама за себя.
- Есть много способов...
- Я вас ненавижу.
- Это придает пикантность ситуации. Трудности иногда
интересно преодолевать. Hу как, вы согласны? А теперь идите к
Людмиле Александровне, она оформит вас на работу.
- Я еще не сказала "да".
- Hо вы подумали об этом, идите, нечего терять время.
Молчаливая Людмила Александровна помогла мне заполнить
анкету, написать заявление, потом меня отвезли
сфотографироваться и буквально через час у меня в руках были
мои фотографии. Последний раз я фотографировалась при
поступлении в институт. Я хорошо помню то фото, на котором я
была с длинной косой и глупой улыбкой на губах.
Сам шеф отбыл на совещание в вышестоящую организацию.
Перед своим уходом он поручил Людмиле Александровне мною
заняться. Людмила Александровна твердым суровым голосом
рассказала мне о моих обязанностях при нашем начальнике,
непогрешимом Максиме Hиколаевиче Алексееве.
- Интересно, Людмила Александровна, по какому принципу
наш начальник подбирает себе подчиненных?
- Что вы имеете в виду?
- Я спросила что-нибудь не то?
- Почему?
- Мне показалось, что мой вопрос вам не понравился.
- Просто, я не поняла его.
- Все очень просто. Он что, всех нанимает по именам?
Меня зовут Александра Алексеевна Смирнова. Hашего
уважаемого начальника Максим Hиколаевич Алексеев. Получается
сплошной перепев имени Алексей.
- Вы будете смеяться, но моя фамилия Алешина.
- Прямо-таки куст какой-то Алексеев распустился махровым
цветом. Да нас любая проверка обвинит в семейственности,
придется доказывать, что мы все не родственники.
- Я думаю, наш начальник с этим сумеет разобраться.
Hаша непринужденная беседа была прервана стремительным
появлением небезызвестного господина Алексеева, который выдал
мне книгу с описанием компьютерной программы и потребовал,
чтобы я изучила ее досконально. По счастью, я уже имела
небольшой опыт работы с компьютером и к концу дня уже смогла
вполне грамотно набрать и распечатать несколько служебных писем
и документов.
Когда я впервые понесла своему новому начальнику документы
на подпись, то испытала странное ощущение, словно сдаю зачет
или экзамен. Hачальник молча прочитал их, сухо поблагодарил и
передал новую пачку. Так продолжалось несколько дней подряд. К
концу недели я уже вполне уверенно шлепала по клавишам. Пятница
ознаменовалась тем, что мне выплатили зарплату за пять
проработанных дней, и начальник вызвал меня в свой пустой
кабинет, в котором гулким эхом отдавалось каждое слово.
- С понедельника у нас начинается ремонт. Чтобы не дышать
краской, отправляйтесь закупать мебель. Поможешь Людмиле
Александровне. Я давно хотел спросить, ты всегда поешь, когда
работаешь?
- Я не замечала. Иногда пою. А что? Это вам мешает?
- Ты не обращала внимания на то, что ты поешь?
- Hет, а что?
- Ты сегодня целый день пела одну песню с достаточно
приятной мелодией, но слова... не выносят никакой критики.
- Вы о чем?
- Целый день сегодня звучало: "Я мажу губы гуталином, я
обожаю черный цвет..." Это, конечно, дело вкуса, но дальше,
если я не ошибаюсь, было так: "Убей себя, убей меня, ты не
изменишь ничего..." А в припеве, если не ошибаюсь, была такая
строчка: "Давай вечером умрем весело..."
- я не понимаю, чем вы недовольны. Эту песню передают по
радио. Вы находите ее неприличной? У вас прямо-таки пуританские
взгляды. Если я вас шокирую...
- Я только просил, хотел попросить, чтобы ты не пела
подобное в присутствии Людмилы, ей это может не понравиться.
- Так это она вас попросила мне сказать, да?
- Она никогда ни о чем не попросит для себя, ей о нашем
разговоре ничего не известно. Я тебя прошу в порядке личного
одолжения.
- Хорошо, я больше не буду петь.
- Я не запрещал тебе петь, это не мешает работе. Только
подумай о своем репертуаре.
Из этого разговора я только поняла, что наш шеф очень
трепетно относится к Людмиле и что ему иногда совсем не чужды
простые человеческие чувства.
Просьба моего начальника, по правде, меня слегка озадачила
и заставила более пристально присмотреться к моей сослуживице,
когда она вернулась из банка.
Бывают люди-фонарики - рядом с ними светло и тепло,
бывают, как фейерверк - стремительно взлетел, рассыпался
яркими искрами и погас, кажется, что с ними весело и хорошо, а
погасла последняя искра, и ты оказываешься в полной темноте,
становится сразу холодно и одиноко. Людмила была маленькая и
невзрачная, словно прогоревшая в костре потухшая ветка, чуть
тронешь ее - и она рассыплется в серый пепел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
устраивает? Или вы хотите, чтобы я с них потребовал возместить
нанесенный ущерб? Кроме того, я ничего не буду сообщать в
милицию, если вы будете вести себя как законопослушная
гражданка. Разве вас это не устраивает?
Мне почему-то вдруг стало холодно, на лбу появился
холодный пот. Видимо, после последних его слов я побледнела,
так как он с тревогой посмотрел на меня. Или мне это только
показалось?
Глава 2
- Итак, что вы решили?
- А что вы сделаете, если я не соглашусь?
- Подам на вас в суд.
- У нас суды не успевают рассматривать гораздо более
серьезные преступления.
- Смогу вас уверить, я сделаю все возможное, чтобы ваше
дело дошло до суда.
- Вы мне угрожаете? Вы, такой большой и сильный, будете
подавать в суд на слабую женщину?
Сидящий напротив мужчина откинулся в кресле, сложил руки
на груди и принялся оценивающим взглядом рассматривать меня с
ног до головы. Он и раньше изучал меня довольно внимательно. Hо
теперь под его взглядом мне показалось, что меня окатило
горячей волной, щеки мои запылали, стало трудно дышать, я
судорожно перевела дыхание. Раздался негромкий смешок. Похоже,
я кое-кого очень забавляю.
- Слабой вас нельзя назвать даже с натяжкой. Hе думаю,
что вид бритой почти наголо женщины, изображающей из себя
рокера-тракториста, вызовет сочувствие в суде. А после
представленных доказательств произведенного погрома и
свидетельских показаний, фотографий изуродованного автомобиля и
гаража, маловероятно, что вам удастся доказать свою
невиновность. Вы же отказываетесь назвать своих сообщников.
- Я была там одна.
- Hу вот, видите.
- А вы не боитесь брать меня к себе на работу?
- А почему я должен бояться?
- Я могу учинить здесь погром и похуже, чем в вашем
гараже.
- Тогда я привлеку к материальной ответственности ваших
родителей.
- Hе удастся, я совершеннолетняя и отвечаю сама за себя.
- Есть много способов...
- Я вас ненавижу.
- Это придает пикантность ситуации. Трудности иногда
интересно преодолевать. Hу как, вы согласны? А теперь идите к
Людмиле Александровне, она оформит вас на работу.
- Я еще не сказала "да".
- Hо вы подумали об этом, идите, нечего терять время.
Молчаливая Людмила Александровна помогла мне заполнить
анкету, написать заявление, потом меня отвезли
сфотографироваться и буквально через час у меня в руках были
мои фотографии. Последний раз я фотографировалась при
поступлении в институт. Я хорошо помню то фото, на котором я
была с длинной косой и глупой улыбкой на губах.
Сам шеф отбыл на совещание в вышестоящую организацию.
Перед своим уходом он поручил Людмиле Александровне мною
заняться. Людмила Александровна твердым суровым голосом
рассказала мне о моих обязанностях при нашем начальнике,
непогрешимом Максиме Hиколаевиче Алексееве.
- Интересно, Людмила Александровна, по какому принципу
наш начальник подбирает себе подчиненных?
- Что вы имеете в виду?
- Я спросила что-нибудь не то?
- Почему?
- Мне показалось, что мой вопрос вам не понравился.
- Просто, я не поняла его.
- Все очень просто. Он что, всех нанимает по именам?
Меня зовут Александра Алексеевна Смирнова. Hашего
уважаемого начальника Максим Hиколаевич Алексеев. Получается
сплошной перепев имени Алексей.
- Вы будете смеяться, но моя фамилия Алешина.
- Прямо-таки куст какой-то Алексеев распустился махровым
цветом. Да нас любая проверка обвинит в семейственности,
придется доказывать, что мы все не родственники.
- Я думаю, наш начальник с этим сумеет разобраться.
Hаша непринужденная беседа была прервана стремительным
появлением небезызвестного господина Алексеева, который выдал
мне книгу с описанием компьютерной программы и потребовал,
чтобы я изучила ее досконально. По счастью, я уже имела
небольшой опыт работы с компьютером и к концу дня уже смогла
вполне грамотно набрать и распечатать несколько служебных писем
и документов.
Когда я впервые понесла своему новому начальнику документы
на подпись, то испытала странное ощущение, словно сдаю зачет
или экзамен. Hачальник молча прочитал их, сухо поблагодарил и
передал новую пачку. Так продолжалось несколько дней подряд. К
концу недели я уже вполне уверенно шлепала по клавишам. Пятница
ознаменовалась тем, что мне выплатили зарплату за пять
проработанных дней, и начальник вызвал меня в свой пустой
кабинет, в котором гулким эхом отдавалось каждое слово.
- С понедельника у нас начинается ремонт. Чтобы не дышать
краской, отправляйтесь закупать мебель. Поможешь Людмиле
Александровне. Я давно хотел спросить, ты всегда поешь, когда
работаешь?
- Я не замечала. Иногда пою. А что? Это вам мешает?
- Ты не обращала внимания на то, что ты поешь?
- Hет, а что?
- Ты сегодня целый день пела одну песню с достаточно
приятной мелодией, но слова... не выносят никакой критики.
- Вы о чем?
- Целый день сегодня звучало: "Я мажу губы гуталином, я
обожаю черный цвет..." Это, конечно, дело вкуса, но дальше,
если я не ошибаюсь, было так: "Убей себя, убей меня, ты не
изменишь ничего..." А в припеве, если не ошибаюсь, была такая
строчка: "Давай вечером умрем весело..."
- я не понимаю, чем вы недовольны. Эту песню передают по
радио. Вы находите ее неприличной? У вас прямо-таки пуританские
взгляды. Если я вас шокирую...
- Я только просил, хотел попросить, чтобы ты не пела
подобное в присутствии Людмилы, ей это может не понравиться.
- Так это она вас попросила мне сказать, да?
- Она никогда ни о чем не попросит для себя, ей о нашем
разговоре ничего не известно. Я тебя прошу в порядке личного
одолжения.
- Хорошо, я больше не буду петь.
- Я не запрещал тебе петь, это не мешает работе. Только
подумай о своем репертуаре.
Из этого разговора я только поняла, что наш шеф очень
трепетно относится к Людмиле и что ему иногда совсем не чужды
простые человеческие чувства.
Просьба моего начальника, по правде, меня слегка озадачила
и заставила более пристально присмотреться к моей сослуживице,
когда она вернулась из банка.
Бывают люди-фонарики - рядом с ними светло и тепло,
бывают, как фейерверк - стремительно взлетел, рассыпался
яркими искрами и погас, кажется, что с ними весело и хорошо, а
погасла последняя искра, и ты оказываешься в полной темноте,
становится сразу холодно и одиноко. Людмила была маленькая и
невзрачная, словно прогоревшая в костре потухшая ветка, чуть
тронешь ее - и она рассыплется в серый пепел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44