А сейчас, кажется, идет дождь. Наверное, он никогда не кончится.
Где-то загремели молочные бидоны, а потом залаяла собака.
Джесс открыла глаза и почти сразу же поняла, что проснулась в какой-то мансарде. Чувствовала она себя совершенно опустошенной. Обрывки сна уходили и тотчас забывались.
Мансарда же была довольно симпатичная, со скошенным потолком и белыми стенами. На умывальнике в стиле чиппендейл стояла миска, а рядом – кувшин стаффордширского производства. Уитби возили такой фарфор по всей Скандинавии. Шведы очень охотно покупали подобную посуду.
Сны окончательно улетучились. Наступило утро. И только одному Богу известно, где она находится.
Чуть приподнявшись, Джесс осмотрелась. Она лежала в постели среди чистых простыней и в старенькой ночной рубашке, застегнутой до подбородка. Лежала с медальоном матери на груди. Но где же она? И как сюда попала?
Выбравшись из-под одеяла, Джесс прошлепала к окну, распахнутому навстречу утру. Выглянув наружу, она увидела задний двор, поросший травой, и увидела веревку, на которой сушились кухонные полотенца. А позади виднелся неухоженный сад. Кто-то не поленился встать на рассвете, чтобы перестирать полотенца. Или они висят здесь всю ночь? Справа же была видна улица, а перед домом тянулась металлическая ограда. И откуда-то доносилось птичье пение.
Немного поразмыслив, Джесс заключила, что находится где-то в Уэст-Энде. Скорее всего это был Мейфэр.
Ох, как же болит голова… Да и все тело ужасно болит.
Задрав рубашку, Джесс увидела повсюду темные синяки. А на руке краснел длинный порез.
«Это после драки. Я дралась. Я была на Кэтрин-лейн, выслеживала Себастьяна Кеннета и…»
Да, так и есть! Капитан Себастьян – это капитан Себастьян Кеннет! Именно с ним она стояла в тумане, под дождем. Потом очутилась в его постели голышом, в чем мать родила. Капитан Кеннет долго успокаивал ее, и, лежа рядом с ним, она в какой-то момент уснула.
И вот она пробудилась здесь, в этой мансарде. Проснулась на узкой кровати с чистым бельем и в чьей-то рубашке. К счастью, кто-то оставил ей одежду – сложил аккуратной стопкой на стуле. Тут же стояли ее вычищенные туфли.
Где-то внизу снова залаяла собака, и Джесс поморщилась – от этого лая голова еще сильнее болела.
Но у кого же она находится? Скорее всего – у капитана. У Себастьяна Кеннета был дом в Мейфэре – она это знала, потому что у нее имелись кое-какие сведения о нем. И оставалось только гадать, что подумали близкие капитана о ее появлении здесь.
Расческа и заколки на умывальнике, судя по всему, предназначались для нее. Став перед зеркалом, Джесс принялась заплетать косы. Она всегда это делала, когда они с папой оставались дома одни и никого не ждали.
А Кеннет вчера с большой нежностью сушил полотенцем ее волосы. Как кошка, облизывающая своих котят. Могла ли она представить, что этот человек способен на такое?
А вот Синк… Синк выкинул бы ее за борт.
А может, Себастьян все-таки и есть предатель Синк? Может, он задумал нечто более изощренное? Ох, пока что она не могла ответить на этот вопрос.
Ах, ей срочно нужно к папочке. Он будет беспокоиться, если она сегодня не придет.
Джесс проверила – дверь оказалась незапертой. Впрочем, замок не остановил бы ее. Но все равно приятно, что не нужно начинать утро с подбора ключей.
Джесс вышла в коридор и направилась к лестнице. Немного помедлив, начала спускаться, держась рукой за стену, – ее немного покачивало. На ступеньках следующего пролета лежала старенькая зеленая дорожка. А вот внизу все выглядело совершенно иначе. Главный этаж дома утопал в роскоши. Ступая по мягкому голубому ковру, Джесс с любопытством осматривалась. «Если судить по запаху чистого белья и дорогой парфюмерии, – предположила она, – за некоторыми из этих дверей находятся спальни. Что ж, теперь ясно, какие комнаты стоит обчистить, если доведется проделать такое же путешествие ночью». Тут же устыдившись своих мыслей, Джесс решительно покачала головой. Нет, разумеется, она не сделает ничего подобного. Она ни к чему не прикоснется, но посмотреть – посмотрит.
Остановившись, Джесс окинула взглядом просторный холл. Пол здесь, как шахматная доска, был выложен квадратами из черного и белого мрамора, каррарского и динанского. В их с отцом доме в Санкт-Петербурге тоже имелся такой шахматный пол с колоннами по бокам.
Уитби доставляли каррарский мрамор из Ливорно, когда порт был открыт и никто не стрелял по проходящим мимо кораблям. На мраморе можно было хорошо зарабатывать – требовались только подходящие тали для погрузки.
Полюбовавшись огромной хрустальной люстрой, Джесс пошла дальше. Внезапно раздался настойчивый стук в парадную дверь, однако никто не бросился открывать.
«Как странно… – подумала Джесс. – Наверное, слуг в доме не хватает». Впрочем, ее это не касалось. Да, не следует совать нос в чужие дела. Лазарус частенько напоминал ей об этом. Да и папочка – тоже.
По ту сторону двери могли стоять бейлифы. Или, может быть, ревнивые мужья.
Но все же любопытство взяло верх, и Джесс, открыв дверь, увидела какого-то тощего субъекта в помятом костюме и трех рабочих, стоявших на крыльце рядом с огромными ящиками с веревочными ручками. К счастью, бейлифов среди них не оказалось.
Тощий переступил порог и проворчал:
– Скажи Стэндишу, что я здесь. – Он передал Джесс свою шляпу. – Мне нужен чай. И слуги с ломами. Стэндиш здесь? – Джесс не тронулась с места, и тощий добавил: – Ступай же быстрее. Скажи, что я привез вазу с утолщенным ободом и нарезную керамику. Не стой здесь, пошевеливайся.
Джесс окинула взглядом рабочих, стоявших со скучающим видом. Судя по всему, они опасности не представляли. Да и тощий – тоже. Пусть даже он уставит весь холл огромными ящиками.
Положив шляпу на столик, который, возможно, для этой цели и держали, Джесс направилась в глубину дома.
Стэндишем звали дядю Кеннета. Она это точно знала. Следовательно, она действительно находилась в его доме.
Но куда же идти? Наверное, в это время дня найти кого-либо не так-то просто. Джесс толкнула несколько дверей, но все они оказались запертыми. Наконец вошла в какую-то комнату и в изумлении замерла у порога.
Тут повсюду стояли глиняные горшки. И почти половину комнаты занимал огромный шкаф со стеклянной дверцей. Шкаф был битком набит керамическими горшками темно-коричневого цвета, старинными греческими вазами с изображениями людей, а также странными горшками на треногах. Некоторые из них лежали на боку, другие же высились пирамидой.
А в дальнем конце комнаты, за овальным столом перед окном, сидели мужчина и женщина в годах. На мужчине были неопрятная куртка из коричневой шерсти и несвежий шейный платок. Лицо же – морщинистое, а густые черные волосы поседели на висках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75