Я снова прикрыл его мешковиной и рассказал, что здесь произошло, не слишком распространяясь, ибо вдруг понял, что ему это неинтересно.
Я провел его в гостиную и показал, что было написано на полу.
— Это почерк вашей сестры?
— Не могу вам сказать.
— Посмотрите повнимательнее.
Харлан нагнулся, опершись одной рукой о кресло.
— Это не ее почерк.
— А она знает латынь?
— Конечно. Она преподавала латынь. Я удивлен, что и вы знаете латынь.
— Я не знаю этого языка, но моя мать была католичкой.
— Понимаю. — Неловко поднимаясь, он споткнулся и опустился на колено, будто ненароком стерев написанные на пыльном полу слова.
— Черт бы вас побрал, Харлан! — заорал я. — Вы ведете себя так, будто вы убили эту женщину.
— Не говорите глупости, — улыбнулся он своей тонкой улыбкой, показывая полоску белых зубов. — Вы совершенно уверены, что это Мод лежит, убитая в задней комнате, ведь так?
— Я совершенно уверен, что вы лжете. Вы очень старались не опознать ее.
— Ладно, — сказал он, отряхивая свои колени от пыли. — Думаю, будет лучше, если расскажу вам всю правду, тем более, что вы уже ее знаете. Вы правы, это моя сестра. Но она не убита.
В комнате вновь воцарилась атмосфера нереальности. Я сел в кресло, которое взвыло, как животное, под моей тяжестью.
— Это очень трагическая история, — сказал Харлан медленно. — Я надеялся, что мне не придется об этом говорить. Мод умерла прошлой ночью в результате несчастного случая. Когда я ушел, она поссорилась с Листером из-за того, что он не впустил меня. Она стала вести себя очень неразумно, нужно сказать. Листер пытался ее успокоить, но она вырвалась от него и побежала на улицу. Она скатилась с этой наружной лестницы. И умерла.
— Это версия Листера?
— Это просто правда. Он пришел ко мне в отель и рассказал, что случилось. Он был со мной вполне откровенен. Я чувствую, когда человек говорит правду, когда он действительно в горе.
— Значит, вы лучше в этом разбираетесь, чем я. Я же считаю, что он хочет обвести вас вокруг пальца.
— Почему?
— Я поймал его почти на месте преступления, когда он хотел закопать это тело. А сейчас он лжет, пытаясь выпутаться из этого дела. И меня очень удивляет, как вы могли попасться на эту удочку.
Черные глаза Харлана внимательно изучали мое лицо.
— Уверяю вас, он говорил истинную правду. Он рассказал мне все... Даже то, что хотел похоронить тело. Поставьте себя на его место. Когда Мод убила себя... разбилась прошлой ночью, Листер сразу понял, что подозрение падет на него, особенно с моей стороны. У него уже были неприятности с полицией. Он сам рассказал мне об этом. И в панике он стал вести себя как преступник. Он вспомнил об этом пустынном месте и привез тело сюда, чтобы как-то от него избавиться. Он действовал поспешно и в нарушение закона, но я считаю, что это вполне оправдывает его в данных обстоятельствах.
— Вы вдруг стали очень терпимым. А что скажете о пяти тысячах, которые он хотел у вас выманить?
— Простите, не понимаю вас.
— А чек на пять тысяч долларов, вы забыли о нем?
— Забудьте и вы об этом, — сказал он ровным голосом. — Это мое дело, то есть наше с ним дело.
Я начал понимать создавшуюся обстановку, хотя не понимал, в чем причина. Каким-то образом Листеру удалось убедить Харлана прикрыть его. И я сказал как можно ироничнее:
— Значит, закопаем тело и забудем обо всем?
— Вот именно. Я об этом и думал. Но не мы, а вы один. Я не могу позволить себе участвовать в нарушении закона.
— А почему вы думаете, что я могу себе это позволить?
Он вынул из кармана пальто кожаный бумажник, открыл его и показал мне чек на тысячу долларов.
— Тысяча долларов — достаточная сумма за такую работу. Это поможет вам также все забыть.
Он был неглупым человеком, но потрясающая жадность делала его идиотом. Он был как человек, напрочь лишенный слуха и не понимающий, что другие люди слушают музыку и даже любят ее. Но я не стал с ним спорить, позволил подписать чек. Он еще дал мне инструкции относительно того, как похоронить тело и потом обо всем забыть.
— Мне не хочется так поступать с Мод, честно, — сказал он перед отъездом. — Мне больно оставлять сестру в неизвестной могиле, но я должен считаться с обстоятельствами и думать о пользе дела. Если все это попадет в газеты, школе конец. Я не могу жертвовать школой из-за братских чувств.
* * *
Я, естественно, не стал закапывать тело, а оставил его лежать там, где оно лежало, и поехал за Харланом в Санта-Монику. «Студебеккер» я нагнал у въезда в город и незаметно последовал за ним.
Он запарковал машину на бульваре и направился в авиационное агентство. Я еще не успел найти место для парковки, а он уже вернулся и сел в свой «студебеккер». Я записал название агентства и поехал за ним в отель «Осеано». Харлан оставил машину в гараже. У меня в бардачке были пули, и я зарядил свой пистолет.
В холле отеля никого не было, кроме портье и двух старушек, игравших в канасту. Я вошел в телефонную будку в глубине холла и позвонил в авиационное агентство.
Кто-то с прекрасным английским акцентом сказал:
— Авиационное агентство «Сэндерс». Мистер Сэндерс вас слушает.
— Это говорит Дж. Реджинальд Харлан, — произнес я, очень тщательно выговаривая слова. — Вы меня помните?
— Очень хорошо помню, мистер Харлан. С вашими билетами все в порядке, надеюсь?
— Я не совсем в этом уверен. Видите ли, я хочу попасть туда как можно скорее.
— Уверяю вас, мистер Харлан, это самый ранний рейс. Вы вылетаете в десять часов из международного аэропорта. — Хотя отвечал он мне очень вежливо, в голосе его чувствовалось некоторое нетерпение.
— А когда я прибуду на место?
— Мне казалось, что я все очень подробно вам объяснил. Все написано на вашем конверте.
— Я куда-то задевал конверт.
— Вы должны прибыть на место по расписанию завтра утром в восемь часов. Время чикагское. Вам все теперь понятно?
— Спасибо.
— Не за что.
Я позвонил дежурному телефонисту отеля и попросил Харлана.
— С кем я говорю, простите?
— Моя фамилия Листер. Ленард Листер.
— Минуточку, мистер Листер. Я позвоню Харлану в его номер. Он ждет вас.
— Не беспокойтесь. Я поднимусь к нему. Какой у него номер?
— Триста четырнадцать, сэр.
Я доехал до третьего этажа на лифте. Лифтер увидел мое лицо, открыл рот, чтобы как-то прокомментировать это, но, заглянув мне в глаза, закрыл рот и промолчал. Окна номера Харлана выходили на улицу, расположение хорошее. Я постучал.
— Это вы, Ленард?
— Угу.
Харлан открыл дверь, и я вошел, оттолкнув его. Он сжал кулаки и прижал их к груди, как обычно делают женщины. Глядя на меня с ненавистью, он сказал:
— Входите, мистер Арчер.
— Я уже вошел.
— Тогда садитесь. Должен сказать, что больше не ожидал вас увидеть. Тем более так скоро, — добавил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Я провел его в гостиную и показал, что было написано на полу.
— Это почерк вашей сестры?
— Не могу вам сказать.
— Посмотрите повнимательнее.
Харлан нагнулся, опершись одной рукой о кресло.
— Это не ее почерк.
— А она знает латынь?
— Конечно. Она преподавала латынь. Я удивлен, что и вы знаете латынь.
— Я не знаю этого языка, но моя мать была католичкой.
— Понимаю. — Неловко поднимаясь, он споткнулся и опустился на колено, будто ненароком стерев написанные на пыльном полу слова.
— Черт бы вас побрал, Харлан! — заорал я. — Вы ведете себя так, будто вы убили эту женщину.
— Не говорите глупости, — улыбнулся он своей тонкой улыбкой, показывая полоску белых зубов. — Вы совершенно уверены, что это Мод лежит, убитая в задней комнате, ведь так?
— Я совершенно уверен, что вы лжете. Вы очень старались не опознать ее.
— Ладно, — сказал он, отряхивая свои колени от пыли. — Думаю, будет лучше, если расскажу вам всю правду, тем более, что вы уже ее знаете. Вы правы, это моя сестра. Но она не убита.
В комнате вновь воцарилась атмосфера нереальности. Я сел в кресло, которое взвыло, как животное, под моей тяжестью.
— Это очень трагическая история, — сказал Харлан медленно. — Я надеялся, что мне не придется об этом говорить. Мод умерла прошлой ночью в результате несчастного случая. Когда я ушел, она поссорилась с Листером из-за того, что он не впустил меня. Она стала вести себя очень неразумно, нужно сказать. Листер пытался ее успокоить, но она вырвалась от него и побежала на улицу. Она скатилась с этой наружной лестницы. И умерла.
— Это версия Листера?
— Это просто правда. Он пришел ко мне в отель и рассказал, что случилось. Он был со мной вполне откровенен. Я чувствую, когда человек говорит правду, когда он действительно в горе.
— Значит, вы лучше в этом разбираетесь, чем я. Я же считаю, что он хочет обвести вас вокруг пальца.
— Почему?
— Я поймал его почти на месте преступления, когда он хотел закопать это тело. А сейчас он лжет, пытаясь выпутаться из этого дела. И меня очень удивляет, как вы могли попасться на эту удочку.
Черные глаза Харлана внимательно изучали мое лицо.
— Уверяю вас, он говорил истинную правду. Он рассказал мне все... Даже то, что хотел похоронить тело. Поставьте себя на его место. Когда Мод убила себя... разбилась прошлой ночью, Листер сразу понял, что подозрение падет на него, особенно с моей стороны. У него уже были неприятности с полицией. Он сам рассказал мне об этом. И в панике он стал вести себя как преступник. Он вспомнил об этом пустынном месте и привез тело сюда, чтобы как-то от него избавиться. Он действовал поспешно и в нарушение закона, но я считаю, что это вполне оправдывает его в данных обстоятельствах.
— Вы вдруг стали очень терпимым. А что скажете о пяти тысячах, которые он хотел у вас выманить?
— Простите, не понимаю вас.
— А чек на пять тысяч долларов, вы забыли о нем?
— Забудьте и вы об этом, — сказал он ровным голосом. — Это мое дело, то есть наше с ним дело.
Я начал понимать создавшуюся обстановку, хотя не понимал, в чем причина. Каким-то образом Листеру удалось убедить Харлана прикрыть его. И я сказал как можно ироничнее:
— Значит, закопаем тело и забудем обо всем?
— Вот именно. Я об этом и думал. Но не мы, а вы один. Я не могу позволить себе участвовать в нарушении закона.
— А почему вы думаете, что я могу себе это позволить?
Он вынул из кармана пальто кожаный бумажник, открыл его и показал мне чек на тысячу долларов.
— Тысяча долларов — достаточная сумма за такую работу. Это поможет вам также все забыть.
Он был неглупым человеком, но потрясающая жадность делала его идиотом. Он был как человек, напрочь лишенный слуха и не понимающий, что другие люди слушают музыку и даже любят ее. Но я не стал с ним спорить, позволил подписать чек. Он еще дал мне инструкции относительно того, как похоронить тело и потом обо всем забыть.
— Мне не хочется так поступать с Мод, честно, — сказал он перед отъездом. — Мне больно оставлять сестру в неизвестной могиле, но я должен считаться с обстоятельствами и думать о пользе дела. Если все это попадет в газеты, школе конец. Я не могу жертвовать школой из-за братских чувств.
* * *
Я, естественно, не стал закапывать тело, а оставил его лежать там, где оно лежало, и поехал за Харланом в Санта-Монику. «Студебеккер» я нагнал у въезда в город и незаметно последовал за ним.
Он запарковал машину на бульваре и направился в авиационное агентство. Я еще не успел найти место для парковки, а он уже вернулся и сел в свой «студебеккер». Я записал название агентства и поехал за ним в отель «Осеано». Харлан оставил машину в гараже. У меня в бардачке были пули, и я зарядил свой пистолет.
В холле отеля никого не было, кроме портье и двух старушек, игравших в канасту. Я вошел в телефонную будку в глубине холла и позвонил в авиационное агентство.
Кто-то с прекрасным английским акцентом сказал:
— Авиационное агентство «Сэндерс». Мистер Сэндерс вас слушает.
— Это говорит Дж. Реджинальд Харлан, — произнес я, очень тщательно выговаривая слова. — Вы меня помните?
— Очень хорошо помню, мистер Харлан. С вашими билетами все в порядке, надеюсь?
— Я не совсем в этом уверен. Видите ли, я хочу попасть туда как можно скорее.
— Уверяю вас, мистер Харлан, это самый ранний рейс. Вы вылетаете в десять часов из международного аэропорта. — Хотя отвечал он мне очень вежливо, в голосе его чувствовалось некоторое нетерпение.
— А когда я прибуду на место?
— Мне казалось, что я все очень подробно вам объяснил. Все написано на вашем конверте.
— Я куда-то задевал конверт.
— Вы должны прибыть на место по расписанию завтра утром в восемь часов. Время чикагское. Вам все теперь понятно?
— Спасибо.
— Не за что.
Я позвонил дежурному телефонисту отеля и попросил Харлана.
— С кем я говорю, простите?
— Моя фамилия Листер. Ленард Листер.
— Минуточку, мистер Листер. Я позвоню Харлану в его номер. Он ждет вас.
— Не беспокойтесь. Я поднимусь к нему. Какой у него номер?
— Триста четырнадцать, сэр.
Я доехал до третьего этажа на лифте. Лифтер увидел мое лицо, открыл рот, чтобы как-то прокомментировать это, но, заглянув мне в глаза, закрыл рот и промолчал. Окна номера Харлана выходили на улицу, расположение хорошее. Я постучал.
— Это вы, Ленард?
— Угу.
Харлан открыл дверь, и я вошел, оттолкнув его. Он сжал кулаки и прижал их к груди, как обычно делают женщины. Глядя на меня с ненавистью, он сказал:
— Входите, мистер Арчер.
— Я уже вошел.
— Тогда садитесь. Должен сказать, что больше не ожидал вас увидеть. Тем более так скоро, — добавил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12