– Я надеюсь (теперь он обращался уже к Полу), что вы не держите на нас зла. Мы только выполняли свой долг, Карамзин и я.
– А где сейчас Карамзин? – поинтересовался Пол.
– На занятиях. Он изучает историю хореографии в вечернем институте культуры. Но он просил передать вам свои наилучшие пожелания. Он искрение надеется, что вы не слишком обижены на него из-за зубов.
– Что вы, ничего страшного не произошло. Он же выбил всего четыре штуки. У меня еще много осталось.
– Все это результат небольшой ошибки, миссис Гасси, – объяснил Зверьков. Здесь на причале, стоя у борта огромного океанского лайнера, Зверьков казался каким-то маленьким, ничтожным. Его нищенская одежонка как-то особенно сильно бросалась в глаза. Свежий морской ветерок с трудом шевелил его грязные, сальные волосы. – Мы не хотели причинить вам вред.
Юный Опискин снова хихикнул.
– Я уверен, – удивился Зверьков, внимательно вглядываясь в его скрытое темнотой лицо, – что мы уже встречались.
– Не думаю, – быстро вмешался Пол, – моя жена все это время провела в больнице. – Опискин снова хихикнул и повел могучими плечами.
– Она определенно обладает удивительным чувством юмора, – хмыкнул Зверьков, – она смеется и над вашими неприятностями, и над своими. Я заметил, что посещающим нашу страну англоговорящим туристам всегда свойственно огромное чувство юмора. Надеюсь, – сказал он Полу, – вам поправилось пребывание в Ленинграде. Но наверное, вы не захотите больше к нам приехать. В мире еще так много интересных мест. – Его физиономия неожиданно стала печальной. – Мы здесь очень счастливы, – проговорил он. – Мы идем своим путем. И нас, к сожалению, не всегда понимают. – Его взгляд замер на обнаженных мускулистых руках Опискина.
– Все было прекрасно, – поспешно выпалил Пол. – Я навсегда запомню каждую минуту пребывания в вашем удивительном городе. – Он протянул Зверькову руку, но тот, казалось, ее даже не заметил. Вместо этого он грубо облапил Пола и поцеловал его в обе щеки. Затем, явно имея те же намерения, он подступил к Опискину. – Не стоит, – поспешно загородил супругу Пол, – у нее может быть инфекция.
– Прощайте! Прощайте! – кричал Зверьков, пока Пол, пропустив вперед Опискина, поднимался по трапу. На палубе толпился народ. Оглянувшись, Пол увидел на причале маленького Зверькова, который изо всех сил размахивал рукой. Неужели не устал?
К чете Гасси подошла темноволосая стюардесса и, улыбнувшись, спросила:
– Номер вашей каюты, пожалуйста?
– Люкс, – ответил Пол, – по заказу мистера Мэдокса.
– Конечно, – обрадовалась стюардесса, – между прочим, в этой каюте однажды путешествовал сам товарищ Хрущев. Кстати, какой предлог следует употребить перед словом «каюта»? Понимаете, мы используем любую возможность, чтобы усовершенствовать наши знания английского языка.
Пол вздохнул.
– Я буду рад дать вам дополнительный урок… – сказал он и тут же понял, что погорячился: не заниматься же этим в присутствии жены, больше смахивающей на атлета-тяжеловеса, которая к тому же поглядывает на изящную стюардессу с выражением лица, весьма далеким от сестринского. Да и состояние его собственной полости рта не располагает даже к легкому флирту. Вампир Дракула, а не добропорядочный английский антиквар, – по как-нибудь потом.
Они шли по коридору, наполненному специфическими судовыми запахами (масло, рыба и еще что-то непонятное. Вдали замаячил призрак морской болезни), к каюте. Степы были увешаны плакатами и стенными газетами, изображавшими в разных видах гоблина Хрущева. В конце концов они достигли каюты люкс, где получили возможность лицезреть две кровати. На одной из них спал Хрущев.
– А кто спал с Хрущевым? – полюбопытствовал Пол.
– Ну… об этом не принято говорить, – ответила стюардесса.
Каюта была достаточно просторной. Выпроводив стюардессу, Пол запер дверь и самым внимательным образом обследовал каждый угол. Даже заглянул в шкаф и под койки. Большие окна гостиной выходили на рабочую палубу. В помещении стояло несколько стульев, покрытый скатертью стол и сломанный радиоприемник. На столе лежали книги об успехах коммунистической партии. Спальня тоже не поражала обилием мебели. Две кровати, накрытые пыльными покрывалами, между ними потертый ковер. По стенам ванной змеились желтовато-коричневые трубы, краны радовали глаз глянцевым блеском. Безопасность! Безопасность! Безопасность!
Пол окинул строгим взглядом юношу в дрилоновом платье.
– Хорошо, теперь раздевайся и ложись в постель. Нет, бюстгальтер не трогай. Женская грудь остается в любой ситуации. Вот ночная рубашка твоей тети. – Он произносил русские фразы медленно и старательно.
Юный Опискин уже успел разоблачиться и устроиться в постели. Да… в нем определенно не было ничего женского. Он снова хихикнул.
– Ладно, – пожал плечами Пол, – думаю, здесь можно говорить по-русски. Только очень тихо.
– Хочу водки, – тут же выпалил Опискин. – Прямо сейчас.
– Придется подождать, – Пол сел на свою кровать, – бары откроются только после отхода. Скажи, – спросил он, – а что ты собираешься делать в Хельсинки?
– Херра Ахонен, – ответил Опискин и произвел руками несколько движений, которые, по всей видимости, означали поворот руля.
– Это я знаю. Мистер Ахонен встретит нас на своей машине. А что потом? Как ты будешь жить? Гонорары твоего отца закончатся очень быстро. – Услышав эти слова, юный Опискин удивленно поднял глаза. Создавалось впечатление, что он впервые в жизни слышит слово «гонорар». Затем он насупился и закурил сигарету «Друг», отчего Пол сразу же раскашлялся. – Я хотел спросить, ты владеешь каким-нибудь ремеслом? Профессией? Чем ты занимался в Ленинграде?
Опискин громко рассмеялся, будто услышал нечто чрезвычайно забавное. Теперь настала очередь Пола хмуриться. Он не видел в своих словах ничего смешного.
А в это время судно готовилось покинуть порт. Наиболее любознательные пассажиры стояли на палубе, чтобы не пропустить момент отхода. Где-то там осталась Белинда. Она постепенно становилась частичкой прошлого.
– Хочу водки, – капризно повторил Опискин.
– Ладно, я позвоню, – вздохнул Пол. Колокольчик. Колокол. Знаменитое сочинение Опискина-отца. Воспоминание было похоже на сладко пахнущее кипящее варенье. – Не волнуйся, все будет хорошо. Я присмотрю за тобой, малыш. – Правда, Опискин-младший, похоже, не слишком беспокоился. Облаченный в безразмерную ночную рубашку своей тети, он спокойно развалился на кровати и курил. Даже если он и не вполне доверял своему супругу, Опискин свято верил в силу денег, которые Пол уже получил. Несколько раз дернув за веревочку колокольчика в спальне, Пол вышел в гостиную, решив, что лучше подождать стюардессу около входной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– А где сейчас Карамзин? – поинтересовался Пол.
– На занятиях. Он изучает историю хореографии в вечернем институте культуры. Но он просил передать вам свои наилучшие пожелания. Он искрение надеется, что вы не слишком обижены на него из-за зубов.
– Что вы, ничего страшного не произошло. Он же выбил всего четыре штуки. У меня еще много осталось.
– Все это результат небольшой ошибки, миссис Гасси, – объяснил Зверьков. Здесь на причале, стоя у борта огромного океанского лайнера, Зверьков казался каким-то маленьким, ничтожным. Его нищенская одежонка как-то особенно сильно бросалась в глаза. Свежий морской ветерок с трудом шевелил его грязные, сальные волосы. – Мы не хотели причинить вам вред.
Юный Опискин снова хихикнул.
– Я уверен, – удивился Зверьков, внимательно вглядываясь в его скрытое темнотой лицо, – что мы уже встречались.
– Не думаю, – быстро вмешался Пол, – моя жена все это время провела в больнице. – Опискин снова хихикнул и повел могучими плечами.
– Она определенно обладает удивительным чувством юмора, – хмыкнул Зверьков, – она смеется и над вашими неприятностями, и над своими. Я заметил, что посещающим нашу страну англоговорящим туристам всегда свойственно огромное чувство юмора. Надеюсь, – сказал он Полу, – вам поправилось пребывание в Ленинграде. Но наверное, вы не захотите больше к нам приехать. В мире еще так много интересных мест. – Его физиономия неожиданно стала печальной. – Мы здесь очень счастливы, – проговорил он. – Мы идем своим путем. И нас, к сожалению, не всегда понимают. – Его взгляд замер на обнаженных мускулистых руках Опискина.
– Все было прекрасно, – поспешно выпалил Пол. – Я навсегда запомню каждую минуту пребывания в вашем удивительном городе. – Он протянул Зверькову руку, но тот, казалось, ее даже не заметил. Вместо этого он грубо облапил Пола и поцеловал его в обе щеки. Затем, явно имея те же намерения, он подступил к Опискину. – Не стоит, – поспешно загородил супругу Пол, – у нее может быть инфекция.
– Прощайте! Прощайте! – кричал Зверьков, пока Пол, пропустив вперед Опискина, поднимался по трапу. На палубе толпился народ. Оглянувшись, Пол увидел на причале маленького Зверькова, который изо всех сил размахивал рукой. Неужели не устал?
К чете Гасси подошла темноволосая стюардесса и, улыбнувшись, спросила:
– Номер вашей каюты, пожалуйста?
– Люкс, – ответил Пол, – по заказу мистера Мэдокса.
– Конечно, – обрадовалась стюардесса, – между прочим, в этой каюте однажды путешествовал сам товарищ Хрущев. Кстати, какой предлог следует употребить перед словом «каюта»? Понимаете, мы используем любую возможность, чтобы усовершенствовать наши знания английского языка.
Пол вздохнул.
– Я буду рад дать вам дополнительный урок… – сказал он и тут же понял, что погорячился: не заниматься же этим в присутствии жены, больше смахивающей на атлета-тяжеловеса, которая к тому же поглядывает на изящную стюардессу с выражением лица, весьма далеким от сестринского. Да и состояние его собственной полости рта не располагает даже к легкому флирту. Вампир Дракула, а не добропорядочный английский антиквар, – по как-нибудь потом.
Они шли по коридору, наполненному специфическими судовыми запахами (масло, рыба и еще что-то непонятное. Вдали замаячил призрак морской болезни), к каюте. Степы были увешаны плакатами и стенными газетами, изображавшими в разных видах гоблина Хрущева. В конце концов они достигли каюты люкс, где получили возможность лицезреть две кровати. На одной из них спал Хрущев.
– А кто спал с Хрущевым? – полюбопытствовал Пол.
– Ну… об этом не принято говорить, – ответила стюардесса.
Каюта была достаточно просторной. Выпроводив стюардессу, Пол запер дверь и самым внимательным образом обследовал каждый угол. Даже заглянул в шкаф и под койки. Большие окна гостиной выходили на рабочую палубу. В помещении стояло несколько стульев, покрытый скатертью стол и сломанный радиоприемник. На столе лежали книги об успехах коммунистической партии. Спальня тоже не поражала обилием мебели. Две кровати, накрытые пыльными покрывалами, между ними потертый ковер. По стенам ванной змеились желтовато-коричневые трубы, краны радовали глаз глянцевым блеском. Безопасность! Безопасность! Безопасность!
Пол окинул строгим взглядом юношу в дрилоновом платье.
– Хорошо, теперь раздевайся и ложись в постель. Нет, бюстгальтер не трогай. Женская грудь остается в любой ситуации. Вот ночная рубашка твоей тети. – Он произносил русские фразы медленно и старательно.
Юный Опискин уже успел разоблачиться и устроиться в постели. Да… в нем определенно не было ничего женского. Он снова хихикнул.
– Ладно, – пожал плечами Пол, – думаю, здесь можно говорить по-русски. Только очень тихо.
– Хочу водки, – тут же выпалил Опискин. – Прямо сейчас.
– Придется подождать, – Пол сел на свою кровать, – бары откроются только после отхода. Скажи, – спросил он, – а что ты собираешься делать в Хельсинки?
– Херра Ахонен, – ответил Опискин и произвел руками несколько движений, которые, по всей видимости, означали поворот руля.
– Это я знаю. Мистер Ахонен встретит нас на своей машине. А что потом? Как ты будешь жить? Гонорары твоего отца закончатся очень быстро. – Услышав эти слова, юный Опискин удивленно поднял глаза. Создавалось впечатление, что он впервые в жизни слышит слово «гонорар». Затем он насупился и закурил сигарету «Друг», отчего Пол сразу же раскашлялся. – Я хотел спросить, ты владеешь каким-нибудь ремеслом? Профессией? Чем ты занимался в Ленинграде?
Опискин громко рассмеялся, будто услышал нечто чрезвычайно забавное. Теперь настала очередь Пола хмуриться. Он не видел в своих словах ничего смешного.
А в это время судно готовилось покинуть порт. Наиболее любознательные пассажиры стояли на палубе, чтобы не пропустить момент отхода. Где-то там осталась Белинда. Она постепенно становилась частичкой прошлого.
– Хочу водки, – капризно повторил Опискин.
– Ладно, я позвоню, – вздохнул Пол. Колокольчик. Колокол. Знаменитое сочинение Опискина-отца. Воспоминание было похоже на сладко пахнущее кипящее варенье. – Не волнуйся, все будет хорошо. Я присмотрю за тобой, малыш. – Правда, Опискин-младший, похоже, не слишком беспокоился. Облаченный в безразмерную ночную рубашку своей тети, он спокойно развалился на кровати и курил. Даже если он и не вполне доверял своему супругу, Опискин свято верил в силу денег, которые Пол уже получил. Несколько раз дернув за веревочку колокольчика в спальне, Пол вышел в гостиную, решив, что лучше подождать стюардессу около входной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72