Делом чести считал помогать страдающим, помогать обрести им то, что было нужнее всего, – свободу, счастье. Он никогда не боялся рисковать. Потому что всегда был готов к смерти. И я знал, что, когда появится шанс, он не упустит его. – Янчи покачал перепачканной кровью головой, и Рейнольдс заметил в свете, падающем из окна, что в его светло-серых глазах стоят слезы.
– Вы молоды, Майкл, не ощутили еще бесцельность и ужасную пустоту, в которой бесконечно тянутся дни, когда желание жить давно умерло. Я любил Графа. Пусть снег будет ему мягким покровом этой ночью.
– Жаль, что все так получилось, Янчи. – Рейнольдс говорил искренне.
Они стояли в дверях дома, и он напрягал глаза, вглядываясь в другой берег реки. Он ясно различил Юлию и ее мать: они медленно направлялись к берегу, но он никак не мог увидеть Графа. Наконец глаза его привыкли к темноте, и он уловил движущуюся фигуру, не более чем размытый контур на фоне деревьев. Внезапно Рейнольдс понял, что его фигура слишком близка к этим деревьям, а Юлия с матерью еще не прошли и половины пути до берега.
– Смотрите! – Рейнольдс схватил Янчи за руки. – Граф почти дошел, а Юлия и ваша жена еле-еле идут. Что с ними? Их могут застрелить, вот черт!
Громкий всплеск воды, словно гром нарушивший тишину ночи, испугал его своей внезапностью. Он выбежал на берег. Шандор раньше его заметил опасность, и, сбросив пальто и куртку, кинулся в воду, и поплыл на противоположный берег.
– Они в опасности, Майкл. – Янчи уже стоял рядом и взволнованно говорил: – Одна из них еле идет, наверное, Катерина, видишь, это слишком для Юлии...
Шандор уже был на другом берегу, выпрыгнул на гальку: трехфутовая насыпь как бы не существовала для него. И в тот момент, когда он исчез за насыпью, они услышали взрыв гранаты. Он донесся из-за деревьев, а потом, не успело замереть эхо, второй взрыв и сразу же четкие хлопки автоматического карабина – и тишина.
Рейнольдс вздрогнул и посмотрел на Янчи. В темноте он не рассмотрел выражение его лица, но расслышал, как тот что-то пробормотал себе под нос. Рейнольдсу показалось, что он говорил по-украински. Раздумывать над этим не было времени, должно быть, в этот момент полковник Гидаш рассматривал человека, которого принял за профессора Дженнингса...
Шандор подбежал к женщинам. Обхватив каждую рукой, он устремился по замерзшей корке снега к берегу. Он не столько помогал им бежать, сколько буквально тащил их. Рейнольдс обернулся, рядом стоял Козак.
– Беги в дом, – быстро сказал ему Рейнольдс, – возьми карабин и, когда Шандор будет ниже уровня берега...
Козак уже мчался к дому, и только галька захрустела под его ногами.
Рейнольдс сжимал пальцы в кулаки. Его угнетала его беспомощность. Оставалось тридцать ярдов, двадцать пять, двадцать, из зарослей на том берегу не доносилось ни звука. Рейнольдс уже поверил было в благополучное возвращение Юлии и Катерины, когда донеслись возбужденные крики, отрывистые слова команды, и сразу «заговорил» автоматический карабин. Первые же пули просвистели в нескольких дюймах от головы Рейнольдса. Он бросился на землю и дернул за собой Янчи. Он лежал на гальке, бессильно стуча кулаком по промерзшей земле, пули пролетали по верху, и недоумевал, почему стреляет только один человек, Гидаш должен бы ввести в бой всех своих людей.
Затем с другого берега донесся приглушенный звук шагов: в пелене снега показался Шандор. Он поднял Юлию и ее мать на руки, прыгнул с откоса и, скользя по гальке, с шумом приземлился футов на десять ниже того места, где их ожидали. Пока он вставал, пытаясь восстановить равновесие, раздалось несколько выстрелов из дома паромщика. Козак выверил время с точностью до секунды. Навряд ли он видел кого-нибудь на темном фоне деревьев, однако огонек вспышек карабина выдал позицию солдат АВО. И стрельба из зарослей почти немедленно прекратилась.
Шандор добежал до лодки, посадил одну женщину, потом помог забраться в лодку второй женщине, одним могучим движением оттолкнул тяжело нагруженную лодку от берега и так сильно начал перебирать руками, что бурлящая вода образовалась у носа лодки.
Янчи и Рейнольдс подбежали к самой кромке воды, протягивая руки, готовясь схватить лодку и втащить ее на берег. И в этот момент послышался шипящий хлопок, и футах в ста над их головами появился слепящий белый свет. Почти сразу же начали стрелять из карабинов. Солдаты били из зарослей с того места, где они подходили к самой реке.
– Сбей ракету! – крикнул Рейнольдс Козаку. – Брось карабин. Сбей эту чертову ракету!
Ничего не видя от ослепившей его яркой вспышки, он бросился в реку и, услышав, как Янчи сделал то же самое, выругался. Корпус лодки задел его по колену, он схватил ее за борт и дернул на себя. В лодке кто-то привстал, и он отшатнулся, когда этот кто-то едва не упал на него, но тотчас выпрямился и подхватил одну из женщин на руки, и в этот момент слепящий свет над рекой погас. Стрельба из зарослей продолжалась, но стреляли наугад, и пули беспрерывно свистели рядом с лодкой.
Та женщина, которую он держал на руках, была женой Янчи. Она оказалась слишком легкой. Чтобы подняться по склону берега, усыпанному галькой, Рейнольдсу пришлось ориентироваться по памяти. Темнота после вспышки ракеты сделалась совершенно непроницаемой. Рейнольдс шагнул и, согнувшись от боли в коленке, едва не упал. Он высвободил одну руку и схватился за натянутую веревку. Сзади послышались торопливые шаги в направлении берега, кто-то, чуть задев его, прошел мимо, потом донесся шум падающего тела. Сжав зубы и превозмогая боль, он встал и быстро, как мог, захромал по гальке. Один из выстрелов достиг цели – пуля попала в руку. Трехфутовый склон, боль в ноге и женщина на руках – нет, ему не дойти. И тут чьи-то руки подтолкнули его сзади, и он оказался наверху, не выпуская из рук женщину. Дверь домика паромщика оказалась перед ним меньше чем в десяти футах. Он услышал визг пуль, вонзающихся в каменные выступы дома. В дверях появился Янчи. Силуэт его фигуры четко вырисовывался в прямоугольнике бледного света. Рейнольдс хотел крикнуть, что он является отличной мишенью для снайпера. Он шагнул вперед, женщина что-то сказала, интуитивно, не понимая, что она сказала, он осторожно опустил ее на землю. Она пошатнулась, сделала несколько шагов, потом бросилась вперед к стоящему в дверях Янчи, бормоча: «Алекс! Алекс! Алекс!» И тут, вздрогнув, будто ее ударили сзади, тяжело упала в его протянутые руки. Шандор толкнул их в прихожую и с треском захлопнул дверь.
* * *
Юлия, прислонившись к стене, сидела на полу в дальнем конце коридора, рядом стоял взволнованный доктор Дженнингс. Рейнольдс подбежал, опустился на колени.
Лицо Юлии было бледным, глаза закрыты, на лбу начинал вырисовываться синяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Вы молоды, Майкл, не ощутили еще бесцельность и ужасную пустоту, в которой бесконечно тянутся дни, когда желание жить давно умерло. Я любил Графа. Пусть снег будет ему мягким покровом этой ночью.
– Жаль, что все так получилось, Янчи. – Рейнольдс говорил искренне.
Они стояли в дверях дома, и он напрягал глаза, вглядываясь в другой берег реки. Он ясно различил Юлию и ее мать: они медленно направлялись к берегу, но он никак не мог увидеть Графа. Наконец глаза его привыкли к темноте, и он уловил движущуюся фигуру, не более чем размытый контур на фоне деревьев. Внезапно Рейнольдс понял, что его фигура слишком близка к этим деревьям, а Юлия с матерью еще не прошли и половины пути до берега.
– Смотрите! – Рейнольдс схватил Янчи за руки. – Граф почти дошел, а Юлия и ваша жена еле-еле идут. Что с ними? Их могут застрелить, вот черт!
Громкий всплеск воды, словно гром нарушивший тишину ночи, испугал его своей внезапностью. Он выбежал на берег. Шандор раньше его заметил опасность, и, сбросив пальто и куртку, кинулся в воду, и поплыл на противоположный берег.
– Они в опасности, Майкл. – Янчи уже стоял рядом и взволнованно говорил: – Одна из них еле идет, наверное, Катерина, видишь, это слишком для Юлии...
Шандор уже был на другом берегу, выпрыгнул на гальку: трехфутовая насыпь как бы не существовала для него. И в тот момент, когда он исчез за насыпью, они услышали взрыв гранаты. Он донесся из-за деревьев, а потом, не успело замереть эхо, второй взрыв и сразу же четкие хлопки автоматического карабина – и тишина.
Рейнольдс вздрогнул и посмотрел на Янчи. В темноте он не рассмотрел выражение его лица, но расслышал, как тот что-то пробормотал себе под нос. Рейнольдсу показалось, что он говорил по-украински. Раздумывать над этим не было времени, должно быть, в этот момент полковник Гидаш рассматривал человека, которого принял за профессора Дженнингса...
Шандор подбежал к женщинам. Обхватив каждую рукой, он устремился по замерзшей корке снега к берегу. Он не столько помогал им бежать, сколько буквально тащил их. Рейнольдс обернулся, рядом стоял Козак.
– Беги в дом, – быстро сказал ему Рейнольдс, – возьми карабин и, когда Шандор будет ниже уровня берега...
Козак уже мчался к дому, и только галька захрустела под его ногами.
Рейнольдс сжимал пальцы в кулаки. Его угнетала его беспомощность. Оставалось тридцать ярдов, двадцать пять, двадцать, из зарослей на том берегу не доносилось ни звука. Рейнольдс уже поверил было в благополучное возвращение Юлии и Катерины, когда донеслись возбужденные крики, отрывистые слова команды, и сразу «заговорил» автоматический карабин. Первые же пули просвистели в нескольких дюймах от головы Рейнольдса. Он бросился на землю и дернул за собой Янчи. Он лежал на гальке, бессильно стуча кулаком по промерзшей земле, пули пролетали по верху, и недоумевал, почему стреляет только один человек, Гидаш должен бы ввести в бой всех своих людей.
Затем с другого берега донесся приглушенный звук шагов: в пелене снега показался Шандор. Он поднял Юлию и ее мать на руки, прыгнул с откоса и, скользя по гальке, с шумом приземлился футов на десять ниже того места, где их ожидали. Пока он вставал, пытаясь восстановить равновесие, раздалось несколько выстрелов из дома паромщика. Козак выверил время с точностью до секунды. Навряд ли он видел кого-нибудь на темном фоне деревьев, однако огонек вспышек карабина выдал позицию солдат АВО. И стрельба из зарослей почти немедленно прекратилась.
Шандор добежал до лодки, посадил одну женщину, потом помог забраться в лодку второй женщине, одним могучим движением оттолкнул тяжело нагруженную лодку от берега и так сильно начал перебирать руками, что бурлящая вода образовалась у носа лодки.
Янчи и Рейнольдс подбежали к самой кромке воды, протягивая руки, готовясь схватить лодку и втащить ее на берег. И в этот момент послышался шипящий хлопок, и футах в ста над их головами появился слепящий белый свет. Почти сразу же начали стрелять из карабинов. Солдаты били из зарослей с того места, где они подходили к самой реке.
– Сбей ракету! – крикнул Рейнольдс Козаку. – Брось карабин. Сбей эту чертову ракету!
Ничего не видя от ослепившей его яркой вспышки, он бросился в реку и, услышав, как Янчи сделал то же самое, выругался. Корпус лодки задел его по колену, он схватил ее за борт и дернул на себя. В лодке кто-то привстал, и он отшатнулся, когда этот кто-то едва не упал на него, но тотчас выпрямился и подхватил одну из женщин на руки, и в этот момент слепящий свет над рекой погас. Стрельба из зарослей продолжалась, но стреляли наугад, и пули беспрерывно свистели рядом с лодкой.
Та женщина, которую он держал на руках, была женой Янчи. Она оказалась слишком легкой. Чтобы подняться по склону берега, усыпанному галькой, Рейнольдсу пришлось ориентироваться по памяти. Темнота после вспышки ракеты сделалась совершенно непроницаемой. Рейнольдс шагнул и, согнувшись от боли в коленке, едва не упал. Он высвободил одну руку и схватился за натянутую веревку. Сзади послышались торопливые шаги в направлении берега, кто-то, чуть задев его, прошел мимо, потом донесся шум падающего тела. Сжав зубы и превозмогая боль, он встал и быстро, как мог, захромал по гальке. Один из выстрелов достиг цели – пуля попала в руку. Трехфутовый склон, боль в ноге и женщина на руках – нет, ему не дойти. И тут чьи-то руки подтолкнули его сзади, и он оказался наверху, не выпуская из рук женщину. Дверь домика паромщика оказалась перед ним меньше чем в десяти футах. Он услышал визг пуль, вонзающихся в каменные выступы дома. В дверях появился Янчи. Силуэт его фигуры четко вырисовывался в прямоугольнике бледного света. Рейнольдс хотел крикнуть, что он является отличной мишенью для снайпера. Он шагнул вперед, женщина что-то сказала, интуитивно, не понимая, что она сказала, он осторожно опустил ее на землю. Она пошатнулась, сделала несколько шагов, потом бросилась вперед к стоящему в дверях Янчи, бормоча: «Алекс! Алекс! Алекс!» И тут, вздрогнув, будто ее ударили сзади, тяжело упала в его протянутые руки. Шандор толкнул их в прихожую и с треском захлопнул дверь.
* * *
Юлия, прислонившись к стене, сидела на полу в дальнем конце коридора, рядом стоял взволнованный доктор Дженнингс. Рейнольдс подбежал, опустился на колени.
Лицо Юлии было бледным, глаза закрыты, на лбу начинал вырисовываться синяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76