Слезы? Вряд ли…
3
Солнце неудержимо падало в рыхлые серые тучи, напоминающие своими очертаниями угрюмые скалы над четкой линией горизонта. Морской ветер, приносивший запах водорослей и свежей рыбы, трепал знамя. Под его резкими порывами древко прогибалось, голова быка злобно бодала желтое поле.
Дорога, по которой двигалась процессия, была вымощена кусками гранита, поэтому звук шагов и цокот конских копыт разносился далеко по округе.
Впереди колонны, растянувшейся на добрую милю, держа в руках большой тисовый крест, шел сутулый монах в надвинутом на самый нос капюшоне грубой льняной рясы. Тяжелая ткань, подпоясанная толстой веревкой, была сплошь перепачкана грязью и покрыта бурыми пятнами запекшейся крови.
За монахом шли волынщики, старательно выдувая звуки старинной победной песни, затем — барабанщики, отчаянно избивающие свои кожаные инструменты короткими палочками с набалдашниками.
— Мак-Лауд! Мак-Лауд! — гремело вдоль дороги. — Вернитесь с победой!
На большом каменном мосту, выложенном дубовыми бревнами, прямо на широком гранитом парапете резвились мальчишки. Рискуя в любую минуту свалиться в воду, они весело кричали, глазея на сверкающее вооружение, на возбужденные и довольные лица идущих воинов.
Процессия вступила на мост. На другом берегу реки их ожидали жители близлежащей деревушки Глен-Финен.
Дойдя до середины реки, монах поднял над головой крест. Барабанная дробь стихла, волынки замолкли — и только шипение воздуха в кожаных мешках, глухой шум шагов и мерный топот копыт нарушали наступившую тишину. Под влиянием ощущения торжественности и важности момента смолкли даже пронзительные голоса неугомонных мальчишек.
Монах набрал полную грудь воздуха и, потрясая крестом, громким голосом торжественно возгласил:
— В этот год, 1534 от Рождества Христова, победа достанется клану Мак-Лауд!
Вновь барабанная дробь, причитания волынок; детвора встрепенулась, как стая возбужденных сорок, и так же радостно загалдела.
А колонна тем временем перевалила через мост навстречу вопящим жителям деревушки. Пешие бойцы и всадники, гордо подняв голову, проходили мимо очаровательных молодых девушек, готовых молиться на героев, идущих навстречу славе; мимо стариков и старух, несмотря на преклонный возраст вышедших встречать надежду и опору клана; мимо женщин с детишками, мимо лающей своры собак.
Высокий могучий всадник в просторной накидке из оленьей шкуры, надетой прямо на кожаную куртку с металлическими пластинами, приподнялся в седле и, раскачиваясь на стременах, посылал жаркие, полные страсти взгляды в толпу.
— Тугл! — девичий крик на миг перекрыл восторженный гомон толпы. Воин опустился в седло, и из густой бороды стыдливо выглянула белозубая счастливая улыбка. Он повернулся к ехавшему рядом совсем еще юному безбородому пареньку с загорелым лицом и большими голубыми глазами и лукаво спросил:
— Ну, что ты скажешь?
— Хороша, — встряхнув каштановыми волосами, ответил парень.
— Я не об этом!.. Скажи мне честно, ты боишься?
— Нет, брат Тугл! — юноша замотал головой.
— Ха! Ложь жжет мои уши! — запрокинув голову, бородатый Тугл громко расхохотался. — Даже я в своем первом бою струсил так, что замочил клановую юбку килт. Ха-ха-ха! Правда, потом я выяснил, что мой килт мокр от крови врагов!
Парень подобрал поводья и смущенно заулыбался.
— Да будет тебе, — раздался из-за спины Тугла хриплый баритон. — Брось задираться…
Друзья обернулись. Позади ехал Эйн Гусс, видавший виды пожилой верзила с морщинистым скуластым лицом и зачесанными назад уже изрядно поседевшими и поредевшими волосами. Он придержал своего коня справа от юноши и, протянув мускулистую, исписанную синими линиями вен, руку, похлопал парня по плечу:
— Я уверен, он будет держаться в бою, как настоящий воин. Из тебя выйдет толк, Конан!
— А я тебе повторяю, что он в своей сумке носит запасной килт! — не унимался бородач. — И мне придется внимательно следить, чтобы вонючие лоулендеры не поцарапали своим железом его хорошенькую мордашку!
Эйн Гусс прищурился и ухмыльнулся в пышные рыжие усы.
Кавалькада свернула на узкую дорогу, ведущую к деревне. Воины вышли на площадь — и строй на мгновенье распался под натиском родственников, возлюбленных и тех ребятишек, которые, не выйдя встречать армию к мосту, дожидались появления ее в деревне, чтобы уже оттуда проводить в бой.
Конан осадил коня, стараясь держаться возле Тугла и Эйна Гусса. Из стоящей рядом с большим навесом группы людей выбежала длинноногая стройная девушка и, подобрав подол темно-вишневой юбки, бросилась к Конану, протягивая ему небольшой серебряный амулет на широкой шелковой ленте. Ее длинные тонкие пальцы коснулись запястья юноши, а большие карие глаза смотрели грустно и нежно. Она проговорила чистым и звонким голоском:
— Возьми вот это, Конан!.. И тогда в любом сражении я буду рядом с тобой…
Она отскочила от гарцующей лошади и побежала рядом. Густые вьющиеся пряди волос падали на ее ангельское лицо. Это было… Но Конан не успел ничего ответить.
— Прекрасная Элен, в сражении ему, конечно, понадобится хороший талисман, например, вот такой, — весельчак Тугл, улыбаясь, указал на свой круглый щит. — Он несколько великоват, зато надежен и…
Девушка не обратила на зубоскальство Тугла никакого внимания.
— Я буду с тобой! — повторила она, останавливаясь возле рыболовных сетей, расставленных на длинных кольях для просушки. Людской поток обтекал колонну воинов, как река — косяк рыбы.
— Ты можешь быть и со мной, — сквозь смех заметил бородач и тут же сделал серьезное лицо.
Конан повернулся к нему и бросил злой взгляд на обидчика. Но через мгновение Тугл вновь гоготал во все горло и горячил коня, напрочь забыв и о пышноволосой Элен, и о возмущенном Конане.
4
…Рассел открыл дверцу и сел за руль своего автомобиля.
Развернувшись, он бросил взгляд в глубину подземелья. Казалось, ничего не произошло, лишь слабо мерцали лампы аварийного освещения и капала вода из поврежденной трубы.
Белоснежный «порше» взвизгнул горящей на повороте резиной и рванулся навстречу прохладе ночного Нью-Йорка…
…Седой дым горящего костра окутывал площадку. Поверх расстеленной волчьей шкуры, брошенной на вытоптанную боевыми конями траву, сидел огромного роста воин. Был он закован в массивные стальные латы, наплечные щитки которых были выполнены в виде черепов, а остальные детали — в виде костей мифических чудовищ. Держа в руках двуручный меч-эспадон, воин любовался совершенством его тяжелого клинка и отблесками огня на сверкающей стали.
Низенький оруженосец незаметно поправил застежку черного шерстяного плаща на плече хозяина и почтительно отошел в сторону, где лежал тяжелый арбалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
3
Солнце неудержимо падало в рыхлые серые тучи, напоминающие своими очертаниями угрюмые скалы над четкой линией горизонта. Морской ветер, приносивший запах водорослей и свежей рыбы, трепал знамя. Под его резкими порывами древко прогибалось, голова быка злобно бодала желтое поле.
Дорога, по которой двигалась процессия, была вымощена кусками гранита, поэтому звук шагов и цокот конских копыт разносился далеко по округе.
Впереди колонны, растянувшейся на добрую милю, держа в руках большой тисовый крест, шел сутулый монах в надвинутом на самый нос капюшоне грубой льняной рясы. Тяжелая ткань, подпоясанная толстой веревкой, была сплошь перепачкана грязью и покрыта бурыми пятнами запекшейся крови.
За монахом шли волынщики, старательно выдувая звуки старинной победной песни, затем — барабанщики, отчаянно избивающие свои кожаные инструменты короткими палочками с набалдашниками.
— Мак-Лауд! Мак-Лауд! — гремело вдоль дороги. — Вернитесь с победой!
На большом каменном мосту, выложенном дубовыми бревнами, прямо на широком гранитом парапете резвились мальчишки. Рискуя в любую минуту свалиться в воду, они весело кричали, глазея на сверкающее вооружение, на возбужденные и довольные лица идущих воинов.
Процессия вступила на мост. На другом берегу реки их ожидали жители близлежащей деревушки Глен-Финен.
Дойдя до середины реки, монах поднял над головой крест. Барабанная дробь стихла, волынки замолкли — и только шипение воздуха в кожаных мешках, глухой шум шагов и мерный топот копыт нарушали наступившую тишину. Под влиянием ощущения торжественности и важности момента смолкли даже пронзительные голоса неугомонных мальчишек.
Монах набрал полную грудь воздуха и, потрясая крестом, громким голосом торжественно возгласил:
— В этот год, 1534 от Рождества Христова, победа достанется клану Мак-Лауд!
Вновь барабанная дробь, причитания волынок; детвора встрепенулась, как стая возбужденных сорок, и так же радостно загалдела.
А колонна тем временем перевалила через мост навстречу вопящим жителям деревушки. Пешие бойцы и всадники, гордо подняв голову, проходили мимо очаровательных молодых девушек, готовых молиться на героев, идущих навстречу славе; мимо стариков и старух, несмотря на преклонный возраст вышедших встречать надежду и опору клана; мимо женщин с детишками, мимо лающей своры собак.
Высокий могучий всадник в просторной накидке из оленьей шкуры, надетой прямо на кожаную куртку с металлическими пластинами, приподнялся в седле и, раскачиваясь на стременах, посылал жаркие, полные страсти взгляды в толпу.
— Тугл! — девичий крик на миг перекрыл восторженный гомон толпы. Воин опустился в седло, и из густой бороды стыдливо выглянула белозубая счастливая улыбка. Он повернулся к ехавшему рядом совсем еще юному безбородому пареньку с загорелым лицом и большими голубыми глазами и лукаво спросил:
— Ну, что ты скажешь?
— Хороша, — встряхнув каштановыми волосами, ответил парень.
— Я не об этом!.. Скажи мне честно, ты боишься?
— Нет, брат Тугл! — юноша замотал головой.
— Ха! Ложь жжет мои уши! — запрокинув голову, бородатый Тугл громко расхохотался. — Даже я в своем первом бою струсил так, что замочил клановую юбку килт. Ха-ха-ха! Правда, потом я выяснил, что мой килт мокр от крови врагов!
Парень подобрал поводья и смущенно заулыбался.
— Да будет тебе, — раздался из-за спины Тугла хриплый баритон. — Брось задираться…
Друзья обернулись. Позади ехал Эйн Гусс, видавший виды пожилой верзила с морщинистым скуластым лицом и зачесанными назад уже изрядно поседевшими и поредевшими волосами. Он придержал своего коня справа от юноши и, протянув мускулистую, исписанную синими линиями вен, руку, похлопал парня по плечу:
— Я уверен, он будет держаться в бою, как настоящий воин. Из тебя выйдет толк, Конан!
— А я тебе повторяю, что он в своей сумке носит запасной килт! — не унимался бородач. — И мне придется внимательно следить, чтобы вонючие лоулендеры не поцарапали своим железом его хорошенькую мордашку!
Эйн Гусс прищурился и ухмыльнулся в пышные рыжие усы.
Кавалькада свернула на узкую дорогу, ведущую к деревне. Воины вышли на площадь — и строй на мгновенье распался под натиском родственников, возлюбленных и тех ребятишек, которые, не выйдя встречать армию к мосту, дожидались появления ее в деревне, чтобы уже оттуда проводить в бой.
Конан осадил коня, стараясь держаться возле Тугла и Эйна Гусса. Из стоящей рядом с большим навесом группы людей выбежала длинноногая стройная девушка и, подобрав подол темно-вишневой юбки, бросилась к Конану, протягивая ему небольшой серебряный амулет на широкой шелковой ленте. Ее длинные тонкие пальцы коснулись запястья юноши, а большие карие глаза смотрели грустно и нежно. Она проговорила чистым и звонким голоском:
— Возьми вот это, Конан!.. И тогда в любом сражении я буду рядом с тобой…
Она отскочила от гарцующей лошади и побежала рядом. Густые вьющиеся пряди волос падали на ее ангельское лицо. Это было… Но Конан не успел ничего ответить.
— Прекрасная Элен, в сражении ему, конечно, понадобится хороший талисман, например, вот такой, — весельчак Тугл, улыбаясь, указал на свой круглый щит. — Он несколько великоват, зато надежен и…
Девушка не обратила на зубоскальство Тугла никакого внимания.
— Я буду с тобой! — повторила она, останавливаясь возле рыболовных сетей, расставленных на длинных кольях для просушки. Людской поток обтекал колонну воинов, как река — косяк рыбы.
— Ты можешь быть и со мной, — сквозь смех заметил бородач и тут же сделал серьезное лицо.
Конан повернулся к нему и бросил злой взгляд на обидчика. Но через мгновение Тугл вновь гоготал во все горло и горячил коня, напрочь забыв и о пышноволосой Элен, и о возмущенном Конане.
4
…Рассел открыл дверцу и сел за руль своего автомобиля.
Развернувшись, он бросил взгляд в глубину подземелья. Казалось, ничего не произошло, лишь слабо мерцали лампы аварийного освещения и капала вода из поврежденной трубы.
Белоснежный «порше» взвизгнул горящей на повороте резиной и рванулся навстречу прохладе ночного Нью-Йорка…
…Седой дым горящего костра окутывал площадку. Поверх расстеленной волчьей шкуры, брошенной на вытоптанную боевыми конями траву, сидел огромного роста воин. Был он закован в массивные стальные латы, наплечные щитки которых были выполнены в виде черепов, а остальные детали — в виде костей мифических чудовищ. Держа в руках двуручный меч-эспадон, воин любовался совершенством его тяжелого клинка и отблесками огня на сверкающей стали.
Низенький оруженосец незаметно поправил застежку черного шерстяного плаща на плече хозяина и почтительно отошел в сторону, где лежал тяжелый арбалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50