Тесса подняла голову со спинки дивана, на котором просидела всю ночь, и чутко прислушалась. То ли ей показалось, то ли действительно хлопнула входная дверь, — та, что в ее мастерской. Нет, не показалось. Теперь ей ясно было слышно, что кто-то вошел в дом.
Она тихонько поднялась и, прямо как была, босиком, побежала вниз по деревянной лестнице. Подбежав к двери своей мастерской, Тесса вдруг резко остановилась и, не заглядывая в комнату, позвала:
— Мак, это ты?
Раздались негромкие шаги, человек шел на голос. Вот он появился перед ней.
— Конан?!
Ее взгляд пробежал по его фигуре и замер на растерзанной окровавленной рубахе, лучась испугом и невысказанными вопросами.
— Да, — Мак-Лауд кивнул. — Все в порядке.
— А где Мак? — почему-то шепотом спросила она.
— Он жив, а Слэн… Короче, он больше не будет тебя беспокоить. Все в порядке.
Тесса пристально смотрела на него, но он невозмутимо улыбался своей иронично-снисходительной улыбкой и молчал. Тессе это не нравилось все больше и больше, и она повторила свой вопрос:
— Конан, куда уехал Мак?
— Он мне не сказал, — спокойно ответил тот и почувствовал, что она сейчас вцепится ему в лицо, если он не изменит тон разговора.
— Но я могу догадаться, — уже серьезно сказал Конан.
— Где же он?
— Ты действительно хочешь это знать?
— Да, — ответила Тесса.
Ей вдруг стало хорошо и совершенно спокойно. Она повернулась и скомандовала:
— Тебе надо принять ванну и переодеться. Через час мы выезжаем.
Этот уголок, по-прежнему затерянный в вековых лесах, хранил маленькое озеро. Всегда спокойное, похожее на колодец и окруженное подползающими к самой воде необъятными елями — оно, как и много лет назад, отражало голубое прозрачное небо, в котором даже днем можно было увидеть большие бледные звезды.
Тесса никогда не видела ничего подобного и поэтому радовалась, как ребенок, глядя, как взлетают с этой зеркальной водной глади потревоженные пришельцами дикие утки. И как носятся высоко в ясном небе чайки, высматривая резвящуюся у самой поверхности рыбу.
Конан пришвартовал лодку к пологому берегу, поросшему высокой густой травой. Подождав выбирающуюся на землю Тессу, он указал на гигантскую ель, выделяющуюся из всех деревьев своими исполинскими размерами, и проговорил:
— Иди туда. Он должен быть где-то здесь.
Дункан сидел под большим валуном, сплошь покрытым толстым одеялом мха. Скрестив ноги и положив на колени руки, он словно смотрел закрытыми глазами куда-то далеко-далеко. На его застывшем каменном лице заснула едва уловимая улыбка.
Тесса остановилась ярдах в десяти. Она стояла и просто смотрела на него. Мак-Лауд вздрогнул и открыл глаза.
— У тебя не работает телефон. Я звонила, звонила… — еле слышно проговорила она.
Дункан поднялся с земли. Не в силах больше оставаться на месте, Тесса бросилась к нему. Прижимаясь всем телом, она гладила Дункана по спине и, осыпая поцелуями щетинистое лицо, шептала:
— Я люблю тебя, люблю!
— Ты ведь знаешь, что все это никогда не кончится, — шептал он ей в ответ. — А если и кончится, то, быть может, совсем не так, как нам бы этого хотелось.
Бесшумно подошел Конан и вмешался в разговор:
— Этого никто не знает. Но раз мы живем в этом времени и в этом месте, то кому-то… Немногим, правда, достается все самое лучшее. Вся радость жизни…
— И все красивые женщины, — добавил Дункан.
— Да, именно так. Но что-то подсказывает мне, что пора уходить, — он сделал вид, что прислушивается к неслышному всем остальным голосу. — А, это, наверное, духи шепчут мне, что вам сейчас лучше всего побыть наедине.
Конан развернулся и направился к лодке.
— Мы будем рады, если ты останешься с нами, — вдогонку ему проговорил Дункан.
Конан обернулся и произнес:
— Прощай, Тесса.
— А разве мы не увидимся? — она удивленно посмотрела на него и крепко сжала руку Дункана.
— Я надеюсь, — привычная саркастическая улыбка пробежала по его губам, — что нет.
Дункан только улыбнулся ему в ответ и едва заметно качнул головой.
Так больше ни разу и не обернувшись, Конан спустился к реке.
— Ты даже не попрощался…
— Я никогда не прощаюсь с ним.
Дункан поцеловал Тессу и, обняв за плечи, повел к едва уцелевшему остову старой индейской хижины, с трудом уже различимому в высокой траве.
6

Ночь. Огромное белоснежное полотнище полощется на ветру, искажая пузатые, разноцветные буквы, гласящие: «С НОВЫМ ГОДОМ». Гигантский отель сверкает иллюминацией и гремит музыкой, льющейся сквозь открытые окна. Люди веселятся. Люди есть люди.
Узкая лестница ведет наверх к большой площадке солярия. Рядом площадка, освещенная габаритами посадочной полосы.
Звон клинков практически не слышен внизу. Ветер подхватывает этот малиновый звон, секунду треплет его в воздухе и, наигравшись, бросает вниз, где звуки музыки рвут его на куски. Если вертолет захотел бы совершить посадку в обозначенный квадрат, то пилот рассмотрел бы силуэты двух белых фигур, подобно привидениям мечущихся по крыше, подпрыгивающих, размахивающих руками, словно пугая друг друга.
Бешеная пляска клинков завершилась новым финтом Дункана — и соперник отлетел к тонким прутьям ограды, судорожно цепляясь за нее свободной рукой.
— Давай, Райнхардт, защищайся! — Мак-Лауд перебросил меч из руки в руку.
Роскошное лезвие немецкой сабли-зильбера блеснуло в свете фонарей, отражая кровавый отблеск маяков. Раскроив воздух, оно рухнуло вниз, встречаясь с муаровой сталью катаны. Дункан с трудом удержал этот удар и, сбросив клинок противника прочь, ударил наотмашь. Меч чудом не задел Райнхардта, только раскроив рубаху на боку. Райнхардт ухмыльнулся и сделал шаг вперед.
Клинки лязгнули гардами и соперники встретились лицом к лицу. Дункан перехватил сверлящий взгляд Райнхардта и, ответив на него улыбкой, отшвырнул немца, прокрутив мечом в дюйме от его лица. Но тот не растерялся и, шагнув в сторону, выставил руку, перехватывая меч Дункана за гарду. Мак-Лауд проделал то же самое. Оба соперника застыли на месте, тяжело дыша и пытаясь вырвать оружие один у другого из рук.
— Посмотрим, как тебе понравится вот это! — прошипел Райнхардт, наваливаясь на свой клинок всем корпусом. Дункан не сумел быстро среагировать, и сабля, раскроив пальцы, подалась вперед, на ладонь проникая в грудь Дункана.
Сердце всхлипнуло, принимая впивающееся в него железо, и замерло. Дункан не почувствовал почти ничего, хотя нормальный человек на его месте был бы давно уже мертв. Сознание просто выключилось, как телевизор, и через миг возникло снова, даже не успев сбросить выбранную программу.
Улыбающееся лицо Райнхардта окаменело. Сабля в его руке совершила полный оборот, и только теперь водопад боли захлестнул Дункана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37