В конце концов, лошадь не виновата, что ночные скачки не помогали Кену забыться.
* * *
Кен медленно открыл глаза. Сапоги скрипнули, когда он опустил ноги с кресла, на котором сидел.
Он не помнил, как заснул, сидя в кресле. До него донесся плач ребенка. Баузер, которого отправили жить в дом Кена, заскулил. Плач усилился. В доме Спенса зажгли свет. Если бы Кен мог, он бы улыбнулся. Маленькая Миранда хорошо тренировала своих родителей. Посмотрев на освещенное окно, он потрепал Баузера по холке и медленно поднялся.
Подойдя к большому дому, он на мгновение остановился, вошел и замер между гостиной и столовой, где Джози танцевала с Трейсом. Гвен подняла голову, оторвав взгляд от девочки, которую держала на руках и кормила грудью. Кен смущенно отвел взгляд. Гвен покачала головой и улыбнулась.
– Ты всегда был джентльменом.
Взглянув на нее, Кен подумал, как, должно быть, счастлив его брат.
После долгой паузы он сказал:
– Вы могли бы назвать ее Мэгги.
Гвен удивилась:
– Может быть, мы так назовем следующую. Я уже попросила Джози быть нашей повитухой.
– А Спенс в курсе, что ты собралась родить четвертого?
– Не беспокойся, – Гвен лукаво улыбнулась. – Я доверю ему эту тайну, когда придет время.
– Я тоскую по ней, Гвен.
Кен не знал, как она поняла, что речь идет о Джози.
– Тогда иди к ней.
– А где она?
Покачав головой, Гвен устало улыбнулась и сказала:
– Я думала, ты никогда не спросишь об этом.
И назвала адрес.
– Кен! – окликнула она удаляющегося деверя. – Но ведь сейчас три часа ночи! Ты не хочешь подождать хотя бы до рассвета?
Кен покачал головой. Если человек ничего не может поделать, чтобы вернуть умерших, то вернуть сбежавшую женщину в его силах. Он очень надеялся, что ему это удастся.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Не считая нескольких освещенных улиц, в Баттернате было темно. Мчась по деловому району городка, Кен вспугнул парочку голубей, устроившихся на единственном в городе знаке «стоп». Он повернул в конце улицы, остановившись у обочины напротив дома, адрес которого дала Гвен. С сильно бьющимся сердцем Кен выскочил из машины и направо вился к освещенной веранде, так же, как в свое время шел к неизвестному огоньку в горах.
Обойдя клумбу с цветами, он ступил из темноты на залитый светом порог. К горлу подступил комок, когда он увидел Джози, склонившуюся над очередным скворечником. Тихо, чтобы не испугать ее, он произнес:
– Привет.
– Джози застыла, пол под ногами поплыл, мурашки пробежали по спине, но она ничем не выдала волнения. Только глаза уставились в одну точку. Она не хотела поддаваться обаянию его хриплого голоса и особенно не хотела, чтобы так трепыхалось ее сердце при виде влажного блеска в его глазах и глубоких теней на щеках.
Джози с облегчением вздохнула, когда он прошел в комнату и стал рассматривать скворечники, которые она смастерила.
– А что с остальными? – спросил Кен так таинственно, как будто это шептала сама ночь.
Продолжая работу, Джози, наконец, обрела дар речи:
– Я продала их. Сильвия была права. Люди в городе платят хорошие деньги за вещицы, которые я делаю ради удовольствия. Заказы так и сыплются со всех сторон. Я едва успеваю выполнять их.
– Так вот почему ты работаешь в четыре часа утра?
Она на мгновение замерла.
– Не спится.
Он ничего не сказал, и она продолжила:
– А ты что здесь делаешь, Кен?
Он обернулся и медленно сдвинул шляпу на затылок.
– Я задавал себе этот вопрос тысячу раз. Что ты здесь делаешь, Кен? Здесь – на этой земле, на этом ранчо, в этой жизни? И знаешь, до того, как очутился в твоей горной хижине, я думал, что знаю. У меня были друзья. У меня были братья, Гвен и племянницы. У меня была престижная профессия и крыша над головой. Мне казалось, из-за всего этого стоит жить. На протяжении долгого времени я уверял себя в этом. Да так оно и было на самом деле, пока я не встретил тебя.
В хриплом голосе звучала нотка раскаяния, отозвавшаяся болью в ее душе. В глазах Джози сверкнули слезы.
– Я была не права, заставив тебя жениться, Кен. В конце концов, говорят же, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Ты прости меня. Я подписала документы о разводе перед тем, как уехать.
Она знала, что он смотрит на нее, но была не в силах поднять голову.
– Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать твои извинения, Джози. И уж конечно, не для того, чтобы развестись. Неважно, что мы думали когда-то. Ты не заставляла меня делать что-либо против моей воли там, в Хоук-Холлоу. Мы с тобой оба знаем, что Саксон обязательно бы велел ребятам опустить ружья, попроси я его об этом. Наше венчание было первым шагом на моем пути к новой жизни. Сегодня я делаю второй шаг.
Несмотря на ночную прохладу, Джози стало вдруг тепло. Она не видела глаз Кена из-за слез, но знала, что они блестят от разочарования в прошлом и надежды на будущее.
Он неуверенным движением коснулся края шляпы и пробормотал:
– А о Мэгги я непременно тебе расскажу. Я никогда не знал, что обычно следует говорить об умерших.
Глядя на Кена, Джози готова была задать ему кучу вопросов. У него все еще было лицо изгоя, щеки поросли двухдневной щетиной, волосы нечесаные… Но он не изгой. Он обыкновенный мужчина. Мужчина, который любил и терял, как каждый из нас в этом мире.
Осторожно подбирая слова, Джози спросила:
– Она была сестрой Гвен, ведь так?
Кен кивнул. Джози подумала: как, должно быть, ему было трудно потерять жену, в то время как его брат продолжал жить с ее сестрой. Для всех это было большой потерей.
После очередной паузы Джози решила спросить:
– Какой она была?
Его скулы напряглись, он тяжело вздохнул, но, в конце концов, ответил:
– Она была молодой и хорошенькой. Никогда не кричала на меня, и никогда за три года я не слышал, чтобы она пела… Она погибла в автокатастрофе. Ей было двадцать три.
Теперь-то Джози все поняла. И услышала в словах Кена намного больше, чем он рассказал. Он не говорил, как любил свою первую жену, но Джози знала, что любил. Он также не сказал прямо, что любит ее, Джози. Но бессознательное движение к ней выдало его чувства. Он стоял перед ней, и сейчас его душа была открыта для нее. Она видела любовь в его глазах, такую же огромную, как его страна высокого неба. И все это он дарил женщине, которой нравилось смеяться и спорить с ним.
Джози улыбнулась, и вслед за ней улыбнулся он.
– Снова удерешь в свое агентство? – прошептала она.
Он отрицательно покачал головой, и улыбка осветила его лицо.
– Кажется, пришла мне пора осесть, как ты думаешь? И ты, наконец, перестанешь покупать все эти вредные продукты. Думаю, мне понадобится здоровое сердце, ведь я собираюсь жить с тобой долго, а ты намного моложе меня.
Сердце ее подпрыгнуло и радостно затрепетало. И Джози снова ощутила внутри нежное порхание бабочек, как в первую, ночь знакомства с Кеном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
* * *
Кен медленно открыл глаза. Сапоги скрипнули, когда он опустил ноги с кресла, на котором сидел.
Он не помнил, как заснул, сидя в кресле. До него донесся плач ребенка. Баузер, которого отправили жить в дом Кена, заскулил. Плач усилился. В доме Спенса зажгли свет. Если бы Кен мог, он бы улыбнулся. Маленькая Миранда хорошо тренировала своих родителей. Посмотрев на освещенное окно, он потрепал Баузера по холке и медленно поднялся.
Подойдя к большому дому, он на мгновение остановился, вошел и замер между гостиной и столовой, где Джози танцевала с Трейсом. Гвен подняла голову, оторвав взгляд от девочки, которую держала на руках и кормила грудью. Кен смущенно отвел взгляд. Гвен покачала головой и улыбнулась.
– Ты всегда был джентльменом.
Взглянув на нее, Кен подумал, как, должно быть, счастлив его брат.
После долгой паузы он сказал:
– Вы могли бы назвать ее Мэгги.
Гвен удивилась:
– Может быть, мы так назовем следующую. Я уже попросила Джози быть нашей повитухой.
– А Спенс в курсе, что ты собралась родить четвертого?
– Не беспокойся, – Гвен лукаво улыбнулась. – Я доверю ему эту тайну, когда придет время.
– Я тоскую по ней, Гвен.
Кен не знал, как она поняла, что речь идет о Джози.
– Тогда иди к ней.
– А где она?
Покачав головой, Гвен устало улыбнулась и сказала:
– Я думала, ты никогда не спросишь об этом.
И назвала адрес.
– Кен! – окликнула она удаляющегося деверя. – Но ведь сейчас три часа ночи! Ты не хочешь подождать хотя бы до рассвета?
Кен покачал головой. Если человек ничего не может поделать, чтобы вернуть умерших, то вернуть сбежавшую женщину в его силах. Он очень надеялся, что ему это удастся.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Не считая нескольких освещенных улиц, в Баттернате было темно. Мчась по деловому району городка, Кен вспугнул парочку голубей, устроившихся на единственном в городе знаке «стоп». Он повернул в конце улицы, остановившись у обочины напротив дома, адрес которого дала Гвен. С сильно бьющимся сердцем Кен выскочил из машины и направо вился к освещенной веранде, так же, как в свое время шел к неизвестному огоньку в горах.
Обойдя клумбу с цветами, он ступил из темноты на залитый светом порог. К горлу подступил комок, когда он увидел Джози, склонившуюся над очередным скворечником. Тихо, чтобы не испугать ее, он произнес:
– Привет.
– Джози застыла, пол под ногами поплыл, мурашки пробежали по спине, но она ничем не выдала волнения. Только глаза уставились в одну точку. Она не хотела поддаваться обаянию его хриплого голоса и особенно не хотела, чтобы так трепыхалось ее сердце при виде влажного блеска в его глазах и глубоких теней на щеках.
Джози с облегчением вздохнула, когда он прошел в комнату и стал рассматривать скворечники, которые она смастерила.
– А что с остальными? – спросил Кен так таинственно, как будто это шептала сама ночь.
Продолжая работу, Джози, наконец, обрела дар речи:
– Я продала их. Сильвия была права. Люди в городе платят хорошие деньги за вещицы, которые я делаю ради удовольствия. Заказы так и сыплются со всех сторон. Я едва успеваю выполнять их.
– Так вот почему ты работаешь в четыре часа утра?
Она на мгновение замерла.
– Не спится.
Он ничего не сказал, и она продолжила:
– А ты что здесь делаешь, Кен?
Он обернулся и медленно сдвинул шляпу на затылок.
– Я задавал себе этот вопрос тысячу раз. Что ты здесь делаешь, Кен? Здесь – на этой земле, на этом ранчо, в этой жизни? И знаешь, до того, как очутился в твоей горной хижине, я думал, что знаю. У меня были друзья. У меня были братья, Гвен и племянницы. У меня была престижная профессия и крыша над головой. Мне казалось, из-за всего этого стоит жить. На протяжении долгого времени я уверял себя в этом. Да так оно и было на самом деле, пока я не встретил тебя.
В хриплом голосе звучала нотка раскаяния, отозвавшаяся болью в ее душе. В глазах Джози сверкнули слезы.
– Я была не права, заставив тебя жениться, Кен. В конце концов, говорят же, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Ты прости меня. Я подписала документы о разводе перед тем, как уехать.
Она знала, что он смотрит на нее, но была не в силах поднять голову.
– Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать твои извинения, Джози. И уж конечно, не для того, чтобы развестись. Неважно, что мы думали когда-то. Ты не заставляла меня делать что-либо против моей воли там, в Хоук-Холлоу. Мы с тобой оба знаем, что Саксон обязательно бы велел ребятам опустить ружья, попроси я его об этом. Наше венчание было первым шагом на моем пути к новой жизни. Сегодня я делаю второй шаг.
Несмотря на ночную прохладу, Джози стало вдруг тепло. Она не видела глаз Кена из-за слез, но знала, что они блестят от разочарования в прошлом и надежды на будущее.
Он неуверенным движением коснулся края шляпы и пробормотал:
– А о Мэгги я непременно тебе расскажу. Я никогда не знал, что обычно следует говорить об умерших.
Глядя на Кена, Джози готова была задать ему кучу вопросов. У него все еще было лицо изгоя, щеки поросли двухдневной щетиной, волосы нечесаные… Но он не изгой. Он обыкновенный мужчина. Мужчина, который любил и терял, как каждый из нас в этом мире.
Осторожно подбирая слова, Джози спросила:
– Она была сестрой Гвен, ведь так?
Кен кивнул. Джози подумала: как, должно быть, ему было трудно потерять жену, в то время как его брат продолжал жить с ее сестрой. Для всех это было большой потерей.
После очередной паузы Джози решила спросить:
– Какой она была?
Его скулы напряглись, он тяжело вздохнул, но, в конце концов, ответил:
– Она была молодой и хорошенькой. Никогда не кричала на меня, и никогда за три года я не слышал, чтобы она пела… Она погибла в автокатастрофе. Ей было двадцать три.
Теперь-то Джози все поняла. И услышала в словах Кена намного больше, чем он рассказал. Он не говорил, как любил свою первую жену, но Джози знала, что любил. Он также не сказал прямо, что любит ее, Джози. Но бессознательное движение к ней выдало его чувства. Он стоял перед ней, и сейчас его душа была открыта для нее. Она видела любовь в его глазах, такую же огромную, как его страна высокого неба. И все это он дарил женщине, которой нравилось смеяться и спорить с ним.
Джози улыбнулась, и вслед за ней улыбнулся он.
– Снова удерешь в свое агентство? – прошептала она.
Он отрицательно покачал головой, и улыбка осветила его лицо.
– Кажется, пришла мне пора осесть, как ты думаешь? И ты, наконец, перестанешь покупать все эти вредные продукты. Думаю, мне понадобится здоровое сердце, ведь я собираюсь жить с тобой долго, а ты намного моложе меня.
Сердце ее подпрыгнуло и радостно затрепетало. И Джози снова ощутила внутри нежное порхание бабочек, как в первую, ночь знакомства с Кеном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32