– И мы оба знаем, какая ты, не так ли, детка?
Ничего не изменилось. Совсем ничего. Надежда или что-то подобное, что зародилось в ней, когда она увидела его сегодня вечером, лопнула, как резиновый шарик от укола булавкой. Она начала отодвигать стул, чтобы встать, но Эдвард схватил ее за руку.
– Где она? – спросил он.
– Кто?
– Твоя подружка, Риа.
– Представления не имею. И если вы не отпустите меня…
– Райт был очень добр к ней, Оливия. Очень, очень добр.
– Черт возьми, Эдвард…
– Он оставил ей акции «Джемини».
Она уставилась на него в недоумении.
– Могу я узнать, что это значит?
– Это компания, основанная моим отцом. – Выражение его лица стало еще мрачнее. – Компания, которую Райт доил годами. Этот пай… Компания принадлежит моей матери.
– Хорошо, хорошо, я сожалею, если это так, но…
– Мне нужен этот пай, Оливия. – Его пальцы еще сильнее сжали ее руку. – И я получу его.
Глаза Оливии загорелись.
– Я уверена, что вы свое получите. А теперь отпустите меня!
– Я задал вопрос, черт возьми. Где она?
– Я вам ответила. Я не знаю, где она. А если бы и знала, то не сказала.
Зубы Эдварда сверкнули в злобной улыбке.
– Ну и парочка! Она получает пай компании, тебе списывают кредит.
– Это и был кредит, черт возьми! – Оливия дергала руку, пытаясь высвободить ее. – Если вы не верите мне, то проверьте это с моим бухгалтером. Или в моем банке. Или у бухгалтеров вашего отчима. Я уже погасила часть кредита и собираюсь продолжать выплачивать его, как мы и договорились…
Он рассмеялся.
– И через двадцать лет ты выплатишь его полностью. Это не кредит, это – подарок. Мужчина не может дать такую кучу денег женщине, которая раньше не занималась бизнесом и не имеет дополнительных доходов. – Его взгляд остановился на ней. – Если эти деньги не являются платой за особые услуги.
Она смотрела на него, прикованная взглядом его темных, сердитых глаз, которым он удерживал ее. Наконец Оливия словно очнулась и резким движением отодвинула стул от стола.
– Спокойной ночи, мистер Арчер. – Он снова поймал ее руку, когда она встала. – Пустите меня, – угрожающе прошептала она.
Эдвард встал. Скулы его стали малиновыми.
– Сначала один вопрос, – начал он без всякой преамбулы. – Знаете ли вы что-нибудь о чувствах? Настоящих чувствах?
– Что?
– Расскажите мне о своих эмоциях, Оливия. Расскажите, что вы чувствовали в объятиях Райта. – Его рот подергивался. – Или в моих.
Она откинула голову.
– Ничего, – сказала она сквозь зубы. – Ничегошеньки.
– Черт бы вас побрал! – Пальцы Эдварда почти до боли сжали ее руку. – Все это ложь, не так ли? Тот стон, когда вы целовали меня, то, как ваше тело прижималось к моему…
– Эй, эй! – Оливия и Эдвард обернулись. Дородный мужчина, тесно прижимающий за плечи хихикающую рыжеволосую девицу, игриво потряс пальцем перед их лицами. – Не загораживайте проход, детки… Оставьте место для прохода ребят, поняли?
Эдвард посмотрел на назойливого незнакомца, затем глубоко вздохнул.
– Хорошо, – сказал он сурово. Отпустил руку Оливии и посторонился. – Извините.
Оливия схватила со стула жакет и быстро пошла к выходу. Голос Эдварда слышался у нее за спиной, но она даже не оглянулась.
У входа стояло такси, она села и назвала шоферу адрес.
– Побыстрее, пожалуйста, – сказала она.
Через несколько минут она была у дома. Она оглянулась, когда машина отъехала. Улица была пустынна. Эдвард не преследовал ее. Со вздохом облегчения Оливия вынула ключ из сумочки.
Взвизгнули тормоза, и из-за угла показался низкий черный автомобиль. Оливия замерла.
– Эдвард, – прошептала она.
Сердце бешено колотилось, когда она вставляла ключ в замочную скважину. Но было слишком поздно. Он вышел из машины и стоял рядом с ней, затем грубо повернул ее лицом к себе.
– Не прикасайтесь ко мне, – сказала она тихим угрожающим голосом. – Обещаю, что на этот раз вызову полицию.
Эдвард рассмеялся.
– Что ж, давай. Вызывай. Вопи что есть мочи, зови полицейских.
– Не приставай ко мне, Эдвард, а то я закричу. Я скажу полицейским, что… Что услышала позади шаги, что ты… Ты преследовал меня до дома…
– А я расскажу им, кто ты есть. Ты настоящая нью-йоркская знаменитость, Оливия, ты еще не поняла этого?
Он схватил ее за руки и толкнул в тень.
– Я объясню им, что тебя вышвырнули за грубую игру, что сегодня вечером ты немного не в себе.
– Будь проклят! – Она смотрела на него, вся побледнев. – Что ты хочешь от меня, Эдвард?
Он долго молча смотрел на нее, его плечи загораживали свет от фонаря.
– Может быть, того, что ты давала старику Чарли? – сказал он наконец, наваливаясь всем телом на нее. – Но не на тех же условиях. Когда ты придешь ко мне в постель, то будешь знать, что сделала это потому, что я – тот единственный мужчина, который может заставить тебя почувствовать, в чем ты себя так долго обманывала, а не потому, что ты хочешь получить что-то с моего банковского счета.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь!
– Я знаю, что вы обе – ты и Риа – спали с моим отчимом.
– Нет! – Ее мучительный крик раздался в ночи. – Нет, это ложь. Я никогда…
– Один раз точно. – Он взял ее лицо в свои руки и сжал его. – И все же ты – старомодная девушка, не так ли?
– Ты, полоумный ублюдок!
– Но женщине вроде тебя необходимо безраздельное внимание мужчины.
Он наклонился к ней – она почувствовала в его дыхании запах виски, – потом он прижался губами к ее губам. Она вертела головой из стороны в. сторону, но не могла избежать его поцелуя.
Боже, как она ненавидела этого человека! Как он был ей противен! Как она… Как она…
Легкий озноб охватил ее. Его губы касались ее губ, кончиком языка он легко их ласкал, моля их раскрыть. Его руки обвили ее, прижали к своему телу так тесно, что она чувствовала тяжелые удары его сердца.
– Открой, – шептал он ей. – Дай мне вкусить тебя, Оливия.
«Нет, – думала она, – нет, нет, нет…» Но ее губы раскрылись под ласковым требованием, и с легким стоном она ощутила, как его язык скользнул в ее рот.
От него исходило ощущение подогретых виски страсти, желания и мощи. Он шепотом снова и снова повторял ее имя, его рука скользнула под ее жакет, и она почувствовала, как ее груди напряглись от его прикосновений, почувствовала, как ее тело оживает под его лаской. Она теряла контроль над собой, теряла уже много дней, много недель с той самой минуты, как он внезапно вошел в ее жизнь.
Оливия ненавидела его, – не только за то, что он думал о ней, но и за то, кем он был: человеком, от рождения получившим право на власть и привилегии, который уверен, что ему позволено все и что он может поступать с людьми, в том числе и с ней, по своему усмотрению. Она выросла среди таких, как он, и рано узнала, что мужчины вроде него думают о таких девушках, как она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Ничего не изменилось. Совсем ничего. Надежда или что-то подобное, что зародилось в ней, когда она увидела его сегодня вечером, лопнула, как резиновый шарик от укола булавкой. Она начала отодвигать стул, чтобы встать, но Эдвард схватил ее за руку.
– Где она? – спросил он.
– Кто?
– Твоя подружка, Риа.
– Представления не имею. И если вы не отпустите меня…
– Райт был очень добр к ней, Оливия. Очень, очень добр.
– Черт возьми, Эдвард…
– Он оставил ей акции «Джемини».
Она уставилась на него в недоумении.
– Могу я узнать, что это значит?
– Это компания, основанная моим отцом. – Выражение его лица стало еще мрачнее. – Компания, которую Райт доил годами. Этот пай… Компания принадлежит моей матери.
– Хорошо, хорошо, я сожалею, если это так, но…
– Мне нужен этот пай, Оливия. – Его пальцы еще сильнее сжали ее руку. – И я получу его.
Глаза Оливии загорелись.
– Я уверена, что вы свое получите. А теперь отпустите меня!
– Я задал вопрос, черт возьми. Где она?
– Я вам ответила. Я не знаю, где она. А если бы и знала, то не сказала.
Зубы Эдварда сверкнули в злобной улыбке.
– Ну и парочка! Она получает пай компании, тебе списывают кредит.
– Это и был кредит, черт возьми! – Оливия дергала руку, пытаясь высвободить ее. – Если вы не верите мне, то проверьте это с моим бухгалтером. Или в моем банке. Или у бухгалтеров вашего отчима. Я уже погасила часть кредита и собираюсь продолжать выплачивать его, как мы и договорились…
Он рассмеялся.
– И через двадцать лет ты выплатишь его полностью. Это не кредит, это – подарок. Мужчина не может дать такую кучу денег женщине, которая раньше не занималась бизнесом и не имеет дополнительных доходов. – Его взгляд остановился на ней. – Если эти деньги не являются платой за особые услуги.
Она смотрела на него, прикованная взглядом его темных, сердитых глаз, которым он удерживал ее. Наконец Оливия словно очнулась и резким движением отодвинула стул от стола.
– Спокойной ночи, мистер Арчер. – Он снова поймал ее руку, когда она встала. – Пустите меня, – угрожающе прошептала она.
Эдвард встал. Скулы его стали малиновыми.
– Сначала один вопрос, – начал он без всякой преамбулы. – Знаете ли вы что-нибудь о чувствах? Настоящих чувствах?
– Что?
– Расскажите мне о своих эмоциях, Оливия. Расскажите, что вы чувствовали в объятиях Райта. – Его рот подергивался. – Или в моих.
Она откинула голову.
– Ничего, – сказала она сквозь зубы. – Ничегошеньки.
– Черт бы вас побрал! – Пальцы Эдварда почти до боли сжали ее руку. – Все это ложь, не так ли? Тот стон, когда вы целовали меня, то, как ваше тело прижималось к моему…
– Эй, эй! – Оливия и Эдвард обернулись. Дородный мужчина, тесно прижимающий за плечи хихикающую рыжеволосую девицу, игриво потряс пальцем перед их лицами. – Не загораживайте проход, детки… Оставьте место для прохода ребят, поняли?
Эдвард посмотрел на назойливого незнакомца, затем глубоко вздохнул.
– Хорошо, – сказал он сурово. Отпустил руку Оливии и посторонился. – Извините.
Оливия схватила со стула жакет и быстро пошла к выходу. Голос Эдварда слышался у нее за спиной, но она даже не оглянулась.
У входа стояло такси, она села и назвала шоферу адрес.
– Побыстрее, пожалуйста, – сказала она.
Через несколько минут она была у дома. Она оглянулась, когда машина отъехала. Улица была пустынна. Эдвард не преследовал ее. Со вздохом облегчения Оливия вынула ключ из сумочки.
Взвизгнули тормоза, и из-за угла показался низкий черный автомобиль. Оливия замерла.
– Эдвард, – прошептала она.
Сердце бешено колотилось, когда она вставляла ключ в замочную скважину. Но было слишком поздно. Он вышел из машины и стоял рядом с ней, затем грубо повернул ее лицом к себе.
– Не прикасайтесь ко мне, – сказала она тихим угрожающим голосом. – Обещаю, что на этот раз вызову полицию.
Эдвард рассмеялся.
– Что ж, давай. Вызывай. Вопи что есть мочи, зови полицейских.
– Не приставай ко мне, Эдвард, а то я закричу. Я скажу полицейским, что… Что услышала позади шаги, что ты… Ты преследовал меня до дома…
– А я расскажу им, кто ты есть. Ты настоящая нью-йоркская знаменитость, Оливия, ты еще не поняла этого?
Он схватил ее за руки и толкнул в тень.
– Я объясню им, что тебя вышвырнули за грубую игру, что сегодня вечером ты немного не в себе.
– Будь проклят! – Она смотрела на него, вся побледнев. – Что ты хочешь от меня, Эдвард?
Он долго молча смотрел на нее, его плечи загораживали свет от фонаря.
– Может быть, того, что ты давала старику Чарли? – сказал он наконец, наваливаясь всем телом на нее. – Но не на тех же условиях. Когда ты придешь ко мне в постель, то будешь знать, что сделала это потому, что я – тот единственный мужчина, который может заставить тебя почувствовать, в чем ты себя так долго обманывала, а не потому, что ты хочешь получить что-то с моего банковского счета.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь!
– Я знаю, что вы обе – ты и Риа – спали с моим отчимом.
– Нет! – Ее мучительный крик раздался в ночи. – Нет, это ложь. Я никогда…
– Один раз точно. – Он взял ее лицо в свои руки и сжал его. – И все же ты – старомодная девушка, не так ли?
– Ты, полоумный ублюдок!
– Но женщине вроде тебя необходимо безраздельное внимание мужчины.
Он наклонился к ней – она почувствовала в его дыхании запах виски, – потом он прижался губами к ее губам. Она вертела головой из стороны в. сторону, но не могла избежать его поцелуя.
Боже, как она ненавидела этого человека! Как он был ей противен! Как она… Как она…
Легкий озноб охватил ее. Его губы касались ее губ, кончиком языка он легко их ласкал, моля их раскрыть. Его руки обвили ее, прижали к своему телу так тесно, что она чувствовала тяжелые удары его сердца.
– Открой, – шептал он ей. – Дай мне вкусить тебя, Оливия.
«Нет, – думала она, – нет, нет, нет…» Но ее губы раскрылись под ласковым требованием, и с легким стоном она ощутила, как его язык скользнул в ее рот.
От него исходило ощущение подогретых виски страсти, желания и мощи. Он шепотом снова и снова повторял ее имя, его рука скользнула под ее жакет, и она почувствовала, как ее груди напряглись от его прикосновений, почувствовала, как ее тело оживает под его лаской. Она теряла контроль над собой, теряла уже много дней, много недель с той самой минуты, как он внезапно вошел в ее жизнь.
Оливия ненавидела его, – не только за то, что он думал о ней, но и за то, кем он был: человеком, от рождения получившим право на власть и привилегии, который уверен, что ему позволено все и что он может поступать с людьми, в том числе и с ней, по своему усмотрению. Она выросла среди таких, как он, и рано узнала, что мужчины вроде него думают о таких девушках, как она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45