– Очень болит? – спросил он.
Она ответила вопросом:
– Сэм, кто я для тебя?
Начался обычный катехизис:
– Душенька.
– А дальше?
– Солнышко.
– И?
– Милочка.
– А еще?
– Смысл жизни.
– Да, – удовлетворенно сказала она. Интересно, способен ли Роберт придумать более пестрый диалог, но времени на размышления у него было немного, нужно исполнять следующую часть работы:
– Ирена, скажи мне что-нибудь?
– Что?
– Ты же знаешь.
– Что я тебя люблю?
– Ну скажи!
Она склонила голову и послушно, как в школе, ответила:
– Я тебя люблю.
– Не так, Ирена. Скажи серьезно!
– Я серьезно.
– Ирена, ты действительно меня любишь?
– Конечно.
– Ну так скажи.
– Люблю тебя.
– Нет, ты говоришь это в шутку.
– Я не шучу.
– Нет, шутишь. Ты же знаешь, как я тебя люблю, но…
– Сэмми, я тебя люблю, – быстро сказала она. – Я ведь все время с тобой и все для тебя сделаю, достану тебе классные цветные носки и все, все, все.
Он взял ее за руку. Ему всегда нужны от нее эти заверения – иначе для него рушился весь мир. А поскольку после verbo не следовало никакого саго , мир все равно рушился и литанию можно было начинать сначала.
– Ирена!
– Что еще?
– Ты действительно не можешь?
– Не могу, Сэм.
– Я от этого умру.
– Не умрешь. И не будет никакого воспаления. Найди себе для этого какую-нибудь девчонку.
– Но я хочу с тобой.
– Со мной нельзя.
– Другие – не такие, как ты.
– Такие.
– Но ты же сама говорила, что не такие.
– Такие, такие.
– Но я же знаю.
– Слишком много ты знаешь!
Она погладила его по руке и взяла в ладони его пальцы:
– Не будь смешным, душенька. У тебя ведь такие красивые глазки.
Он улыбнулся, – тут застонали саксофоны, – посмотрел в ее огромные глаза, и там в зеленой тени увидел что-то постороннее, маленький силуэт, и понял, что это Роберт и что он стоит за его спиной. Он быстро высвободил пальцы из рук Ирены. На мгновение время остановилось. Роберт, наверное, сделает вид, что ничего не заметил. У него большая практика в этом. Но Роберт приближался; казалось, Ирену он не видит – только его. Безумные глаза чуть ли не вылазили из орбит. Сэм окаменел. Не зная, что делать, он остался сидеть. Роберт в своей ярости казался огромным, он на мгновение навис над Иреной; мелькнула мысль, что все обойдется, но сразу же увяла, ибо Роберт, едва владея собой, произнес:
– Сэм! Выйдем со мной! Выйдем! – и схватил его под руку. Почти поднял. Подчиняясь его воле, Сэм сделал несколько шагов. Он чувствовал, как Роберт тянет его к выходу. Он понимал, что Ирена смотрит на них и что он под рукой Роберта выглядит жалко.
Наконец он в его руках, этот паршивый Геллен; он чувствовал, что силы в нем больше и он мог бы сейчас избить его до потери сознания; хотелось бить его по носу, по губам – до крови расквасить эту смазливую буржуазную морду ловеласа, но уже не было той спонтанности и бешенства. Когда он тащил его через галерею, ему было противно от собственной слабости, от своей оглядки на окружающих, которых, к сожалению, нельзя порадовать сценой, где он, товарищ Гиллман из партийного комитета, в Доме приемов избивает доктора Геллена, хронического любовника его жены. Конечно, надо его наказать, чтобы все эти американские пижоны видели, что ему наплевать на их сплетни, на реакцию коровы Жофии Бернатовой или идиота Гешвиндера. Пусть будет сенсация! И сенсация для него самого! С другой же стороны, – вертелось у него в голове, когда он вел Сэма перед собой под руку, – это только эмоции, красивые слова; он понимал, что не сделает этого. За руки! Они с Иреной держались за руки! Он не собирался их заставать врасплох, – лишь предупредить, потребовать, чтобы наконец оставил его жену в покое, но когда он увидел их в любовном томлении – прилюдно! – вспыхнуло желание избить, говорил он себе, – нормальное желание освободиться от бушующей в нем ярости. Он резко дернул Геллена и развернул лицом к себе. Тот стоял неподвижно, тупо, со страхом глядя на него. Ждет пощечины и боится, мелькнуло в голове, и он сказал:
– Сэм, отстань наконец от моей жены!
Это прозвучало настолько твердо, что удивило его самого. Геллен стоял с глупо неподвижным лицом и ждал.
– Я предупреждал вас, – продолжал Роберт, – ибо надеялся, что у вас хватит ума. Но больше я терпеть не намерен!
Геллен наконец открыл рот и меланхолически произнес:
– Я понимаю.
И тут Роберт снова завелся. Небось думает бежать сразу к Ирене, стоит ему успокоиться. Ну погоди! В голове мелькнула идея. Все-таки он изобьет его!
– Я так больше жить не могу. Пусть я кажусь вам слишком ординарным, но я этого не вынесу. Так и знай!
– Я понимаю, – повторил Сэм.
– Все это – ни уму ни сердцу. И рвет нервы. Я требую, чтобы ты больше не подходил к Ирене.
Геллен снова кивнул, и Роберт продолжал:
– Послушай: я предложил Ирене развод, но она и слышать не хочет. А мне все это противно. Либо ведите себя порядочно, либо не подходите друг к другу. Я хотел уйти от нее, но она приползла со слезами, умоляя остаться. Так что… – он сделал паузу, – …уйти должен ты.
Геллен не ответил.
– Ты понимаешь?
– Я понимаю, – повторил Геллен в третий раз, опустив глаза. Потом сразу поднял их и преувеличенно серьезно сказал: – Я не буду с ней встречаться.
– С этой минуты! С этого места! И никаких прощаний и всяких там штучек!
Геллен снова покачал головой, но Роберт был убежден, что тот обдумывает, как все же остаться с Иреной. Знает он цену его обещаниям! Самуэльчик никогда не был щепетильным. Наобещает с три короба, но потом все пойдет по-прежнему, и Сэм будет болтать все, что угодно. Роберт прекрасно понимал это и выслушивать Сэма не собирался.
– Пока, Роберт, – грустно произнес Геллен и подал ему руку. Роберт вяло пожал ее и подчеркнуто холодно ответил:
– Пока, Сэм!
Самуэль явно хотел сказать что-то еще, но раздумал. Очевидно, не ждал такой лаконичности и решительности. Повернулся и медленно пошел к лестнице. Роберт смотрел ему вслед, пока Сэм не исчез. Потом поискал взглядом Ирену. Она стояла у портьеры в другом конце галереи и смотрела в его сторону. Словно не видя ее, он направился в другую – но так, чтобы не терять Ирену из виду. Он знал, что Сэм уже пробирается сюда по какой-нибудь боковой лестнице. И попадет в ловушку! Он представил, как Сэм бежит каким-то полуосвещенным коридором, он уже пришел в себя: неприятности позади, можно снова пуститься в авантюру. Но в этот раз у него не получится.
Роберт зашел в курилку и встал за стеклянной дверью. Ирена по-прежнему посматривала по сторонам, расхаживая туда и обратно по галерее. Ждала Сэмчика. Он стоял и смотрел на нее. Ночью, в постели, она принадлежит ему, но никогда – полностью. Все то, от чего у него кружится голова, – тоже его. И тем больнее, что большая часть ее нормальности, ее мыслей, ее мира ему недоступны, украдены у него, спрятаны за семью замками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35