— Кеда погладила рукой автомат. — Я слышала про такой. Хорошая штука.
— Если не понадобятся, здесь их не оставляйте, заберите, — попросил Илюха. — Стволы новые, нигде не светились… еще пригодятся.
Девушка согласно кивнула головой. Ринат подошел к компьютеру, вытащил из кармана диск и вставил его в привод.
Кеда была занята исключительно осмотром оружия.
Илюха кашлянул:
— Тут недалеко есть пиццерия, если захотите чего-нибудь перекусить, я могу организовать. С доставкой. Пицца, спагетти, лазанья…
Илюха был отличный парень, но его желание поговорить, причем в форме не диалога, а монолога, иногда очень сильно напрягало.
Ринат вздохнул и, покачав головой, занялся инсталляцией необходимых для дела программ.
Илюха потоптался на месте и, поняв, что здесь у него слушателей больше нет, с деланно-деловым видом посмотрел на часы.
— Ладно, мальчики-девочки, мне пора. Если что, звоните.
— О'кей, — отозвалась Кеда.
— Как только соскучимся, обязательно позвоним, — с иронией добавил Ринат.
— Удачи, — бросил Илюха и повернулся к выходу.
— И тебе. — Кеда широко улыбнулась, но улыбки Илюха уже не увидел.
— Хороший мальчик, — сказала Кеда, когда Илюха вышел из квартиры.
— Угу, — согласился Ринат, не отрываясь от компьютера. — Только говорит много.
— Не такой уж это и большой минус, — усмехнулась Кеда.
— Угу, — снова согласился Ринат.
— В отличие от тебя, — продолжала мысль девушка. — В прошлую нашу встречу ты разговаривал со мной, а теперь, кажется, даже избегаешь на меня смотреть.
— Я… — пытаясь оправдаться, начал хакер.
— Я вижу две причины, — спокойно сказала Кеда. — Либо ты влюбился в меня, либо ты боишься меня.
— Да с чего бы я тебя боялся? — буркнул Ринат, чувствуя, как лицо заливает краска смущения.
— Влюбился? — Кеда засмеялась.
Смех ее был искренним, безо всяких намеков, и Ринат улыбнулся в ответ.
— Значит, ты меня не боишься? — уточнила Кеда. — А ТуФед как-то сказал, что не рискнул бы остаться со мной в одном помещении, когда у меня плохое настроение.
— У тебя плохое настроение? Скажи, кто тебе его испортил, и я ему голову оторву, — пошутил Ринат.
— У меня плохое предчувствие, — неожиданно серьезно произнесла Кеда. — Знаешь, говорят, у импов особенно развито инстинктивное чувство… Не знаю, как у других импов, а я своему чутью доверяю.
Ринат дослушал всю фразу до конца и только потом вздрогнул, осмыслив услышанное.
— У кого? — повернулся он к девушке.
— Брось, Ринат. — Кеда махнула рукой. — Не поверю, чтобы тебе не рассказали про меня.
Ринат покачал головой.
— Вчера Ворм сказал мне, что ты не хакер, а из боевого отдела. Но я не знал, что ты… ты имп…
Несмотря на старания Рината, последнее слово прозвучало как-то отчужденно — слово, характеризующее человека как отщепенца.
Кеда заметила это и невесело усмехнулась:
— Ты тоже…
— Нет, нет! — торопливо воскликнул Ринат. — Просто я первый раз вижу… таких, как ты.
— Думаю, что ты ошибаешься, — спокойно сказала Кеда. — Просто ты мог не заметить, что перед тобой имп. Это раньше, очень давно ставили имплантаты из титана, из различных сплавов, а современные имплантаты — полностью из биопластика, включая так называемые боеприпасы. Внешне человек ничем не отличается от других, даже обычное сканирование не может обнаружить биопластик. Я поэтому и летаю спокойно — аэроконтроль не может выявить импа. Такого, как я. Нас можно вычислить только когда мы проявляем свои возможности. Либо спектральный рентген — но это пока очень дорогая штука, чтобы ставить ее в общественных местах.
Кеда полезла в свою сумку, достала сигареты, закурила, уселась на кровать. Закурил и Ринат, не зная, что сказать.
— Зачем ты это сделала? — спросил он у девушки. — Я слышал, что у биоимплантации есть много побочных явлений.
— Не так уж и много, — ответила Кеда. — Самое заметное неудобство, часто напоминающее о себе, — приступы боли, возникающие примерно раз в несколько дней. Это как-то связано с нарушением ДНК… Я, если честно, не разбираюсь в этом. Сначала боль не очень сильная, но потом она нарастает и через несколько часов становится невыносимой. Наркотики, как ни странно, снимают боль. Приходится периодически нюхать порошок и чувствовать себя наркоманом.
Кеда глубоко затянулась.
— Практически во всем мире ношение имплантатов считается таким же преступлением, как и инсталляция, — сказала она. — Люди презирают таких, как мы, называют нас нелюдями, надругавшимися над своим телом и над своей жизнью. Ты в курсе, что у импа никогда не может быть детей?
Ринат покачал головой, а Кеда уже полностью перешла на холодно-равнодушный, даже в чем-то отрешенный тон и продолжала говорить, не глядя на Рината.
— Я ведь родилась не в Белоруссии, а в России, в Воронеже. Выросла в трущобке — так у нас называются окраины города. Это места, где никогда не бывает милиции, где твое знание компьютера не играет никакой роли. Там все решает сила. Сила и умение владеть оружием. Мне было двенадцать, когда я впервые убила человека. Убила не из каких-то благородных побуждений — мы хотели угнать машину, а ее хозяин попытался нас остановить. Нас было четверо, у всех было оружие. Стреляли все, но я была первой. И мне было наплевать. Потом были еще — в трущобке это вполне нормальное явление. Стычки с конкурирующими бандами, гоп-стопы… рано или поздно я должна была отправиться либо на небеса, либо в Райсу. Меня закрыли, когда мне было шестнадцать. Восемь лет в Райсе. Ты представить не можешь, что это такое. Там ведь не разделяют мужчин и женщин, все сидят вместе. А женщины в Райсу попадают намного реже, чем мужчины, — тем более молодые… Я прошла через ад в первые месяцы отсидки. Потом стала привыкать. Да только к той жизни нельзя привыкнуть. А потом к нам пришли люди из «Волхолланда», чтобы отобрать добровольцев. Хотя добровольцев — это мягко сказано. Материал для опытов. Что за опыты — они не говорили, а мне на самом деле все равно было. Я была согласна на все, лишь бы хоть ненадолго вырваться из этого ада, — а им я подходила. Подходило мое тело. Они выбрали несколько десятков человек — не знаю, чем они руководствовались, среди нас были и старые, и молодые — и доставили в какой-то бункер неподалеку от Москвы. Говорили, что вроде бы эти опыты имели отношение к некоему проекту «Вервольф», но никто не знал, что это за проект. Бункер был всего лишь чем-то вроде временной лаборатории. Там нам и делали операции по инсталляции биопластика, мышечной реставрации…
— Мышечной чего? — не понял Ринат.
— Реставрация мышц, — пояснила Кеда. — Мне ее не делали, но мои, так сказать, коллеги по опытам рассказывали. В мышцы имплантируют биокультуры на основе биопластика, и имп становится обладателем молниеносной реакции и невероятной силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Если не понадобятся, здесь их не оставляйте, заберите, — попросил Илюха. — Стволы новые, нигде не светились… еще пригодятся.
Девушка согласно кивнула головой. Ринат подошел к компьютеру, вытащил из кармана диск и вставил его в привод.
Кеда была занята исключительно осмотром оружия.
Илюха кашлянул:
— Тут недалеко есть пиццерия, если захотите чего-нибудь перекусить, я могу организовать. С доставкой. Пицца, спагетти, лазанья…
Илюха был отличный парень, но его желание поговорить, причем в форме не диалога, а монолога, иногда очень сильно напрягало.
Ринат вздохнул и, покачав головой, занялся инсталляцией необходимых для дела программ.
Илюха потоптался на месте и, поняв, что здесь у него слушателей больше нет, с деланно-деловым видом посмотрел на часы.
— Ладно, мальчики-девочки, мне пора. Если что, звоните.
— О'кей, — отозвалась Кеда.
— Как только соскучимся, обязательно позвоним, — с иронией добавил Ринат.
— Удачи, — бросил Илюха и повернулся к выходу.
— И тебе. — Кеда широко улыбнулась, но улыбки Илюха уже не увидел.
— Хороший мальчик, — сказала Кеда, когда Илюха вышел из квартиры.
— Угу, — согласился Ринат, не отрываясь от компьютера. — Только говорит много.
— Не такой уж это и большой минус, — усмехнулась Кеда.
— Угу, — снова согласился Ринат.
— В отличие от тебя, — продолжала мысль девушка. — В прошлую нашу встречу ты разговаривал со мной, а теперь, кажется, даже избегаешь на меня смотреть.
— Я… — пытаясь оправдаться, начал хакер.
— Я вижу две причины, — спокойно сказала Кеда. — Либо ты влюбился в меня, либо ты боишься меня.
— Да с чего бы я тебя боялся? — буркнул Ринат, чувствуя, как лицо заливает краска смущения.
— Влюбился? — Кеда засмеялась.
Смех ее был искренним, безо всяких намеков, и Ринат улыбнулся в ответ.
— Значит, ты меня не боишься? — уточнила Кеда. — А ТуФед как-то сказал, что не рискнул бы остаться со мной в одном помещении, когда у меня плохое настроение.
— У тебя плохое настроение? Скажи, кто тебе его испортил, и я ему голову оторву, — пошутил Ринат.
— У меня плохое предчувствие, — неожиданно серьезно произнесла Кеда. — Знаешь, говорят, у импов особенно развито инстинктивное чувство… Не знаю, как у других импов, а я своему чутью доверяю.
Ринат дослушал всю фразу до конца и только потом вздрогнул, осмыслив услышанное.
— У кого? — повернулся он к девушке.
— Брось, Ринат. — Кеда махнула рукой. — Не поверю, чтобы тебе не рассказали про меня.
Ринат покачал головой.
— Вчера Ворм сказал мне, что ты не хакер, а из боевого отдела. Но я не знал, что ты… ты имп…
Несмотря на старания Рината, последнее слово прозвучало как-то отчужденно — слово, характеризующее человека как отщепенца.
Кеда заметила это и невесело усмехнулась:
— Ты тоже…
— Нет, нет! — торопливо воскликнул Ринат. — Просто я первый раз вижу… таких, как ты.
— Думаю, что ты ошибаешься, — спокойно сказала Кеда. — Просто ты мог не заметить, что перед тобой имп. Это раньше, очень давно ставили имплантаты из титана, из различных сплавов, а современные имплантаты — полностью из биопластика, включая так называемые боеприпасы. Внешне человек ничем не отличается от других, даже обычное сканирование не может обнаружить биопластик. Я поэтому и летаю спокойно — аэроконтроль не может выявить импа. Такого, как я. Нас можно вычислить только когда мы проявляем свои возможности. Либо спектральный рентген — но это пока очень дорогая штука, чтобы ставить ее в общественных местах.
Кеда полезла в свою сумку, достала сигареты, закурила, уселась на кровать. Закурил и Ринат, не зная, что сказать.
— Зачем ты это сделала? — спросил он у девушки. — Я слышал, что у биоимплантации есть много побочных явлений.
— Не так уж и много, — ответила Кеда. — Самое заметное неудобство, часто напоминающее о себе, — приступы боли, возникающие примерно раз в несколько дней. Это как-то связано с нарушением ДНК… Я, если честно, не разбираюсь в этом. Сначала боль не очень сильная, но потом она нарастает и через несколько часов становится невыносимой. Наркотики, как ни странно, снимают боль. Приходится периодически нюхать порошок и чувствовать себя наркоманом.
Кеда глубоко затянулась.
— Практически во всем мире ношение имплантатов считается таким же преступлением, как и инсталляция, — сказала она. — Люди презирают таких, как мы, называют нас нелюдями, надругавшимися над своим телом и над своей жизнью. Ты в курсе, что у импа никогда не может быть детей?
Ринат покачал головой, а Кеда уже полностью перешла на холодно-равнодушный, даже в чем-то отрешенный тон и продолжала говорить, не глядя на Рината.
— Я ведь родилась не в Белоруссии, а в России, в Воронеже. Выросла в трущобке — так у нас называются окраины города. Это места, где никогда не бывает милиции, где твое знание компьютера не играет никакой роли. Там все решает сила. Сила и умение владеть оружием. Мне было двенадцать, когда я впервые убила человека. Убила не из каких-то благородных побуждений — мы хотели угнать машину, а ее хозяин попытался нас остановить. Нас было четверо, у всех было оружие. Стреляли все, но я была первой. И мне было наплевать. Потом были еще — в трущобке это вполне нормальное явление. Стычки с конкурирующими бандами, гоп-стопы… рано или поздно я должна была отправиться либо на небеса, либо в Райсу. Меня закрыли, когда мне было шестнадцать. Восемь лет в Райсе. Ты представить не можешь, что это такое. Там ведь не разделяют мужчин и женщин, все сидят вместе. А женщины в Райсу попадают намного реже, чем мужчины, — тем более молодые… Я прошла через ад в первые месяцы отсидки. Потом стала привыкать. Да только к той жизни нельзя привыкнуть. А потом к нам пришли люди из «Волхолланда», чтобы отобрать добровольцев. Хотя добровольцев — это мягко сказано. Материал для опытов. Что за опыты — они не говорили, а мне на самом деле все равно было. Я была согласна на все, лишь бы хоть ненадолго вырваться из этого ада, — а им я подходила. Подходило мое тело. Они выбрали несколько десятков человек — не знаю, чем они руководствовались, среди нас были и старые, и молодые — и доставили в какой-то бункер неподалеку от Москвы. Говорили, что вроде бы эти опыты имели отношение к некоему проекту «Вервольф», но никто не знал, что это за проект. Бункер был всего лишь чем-то вроде временной лаборатории. Там нам и делали операции по инсталляции биопластика, мышечной реставрации…
— Мышечной чего? — не понял Ринат.
— Реставрация мышц, — пояснила Кеда. — Мне ее не делали, но мои, так сказать, коллеги по опытам рассказывали. В мышцы имплантируют биокультуры на основе биопластика, и имп становится обладателем молниеносной реакции и невероятной силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86