Это был один из самых первых символов, усвоенных мюлари-сами.
Ансиль.
Состоящий из мюларисов глаз моргнул два раза. Они поняли. Ахаб кивнул и добавил к рисунку несколько деталей. Сначала появился цилиндрик на кромке диска, изображавший донжон. Лестница в несколько ступенек, заканчивавшаяся в гроте, с потолка которого свисали сталактиты. После каждого элемента Ахаб бросал быстрый взгляд на мюларисов, чтобы убедиться, что те понимают его. Наконец он нарисовал внутри донжона небольшую фигурку, поднявшуюся на задние лапы.
В то же мгновение мюларисы приняли эту же позу, подняв мордочки к небу. Затем запрыгали и заметались в разные стороны, выражая удовлетворение.
Ахаб улыбнулся, несмотря на охватившее его напряжение. Замечательные ученики, хотя и немного распускаются в конце учебного года. Подождав с десяток секунд, он изобразил в воздухе зигзаг. Громадный глаз перед ним немедленно восстановился и заморгал, что означало извинение.
Ахаб вернулся к экрану. Он обвел изображение мюлариса красным кружком и провел в сторону от него красную линию. Нужно уходить.
Потом одним движением он продолжил линию через двор к лестнице, повернул ее вниз, к гроту со сталактитами и ниже, в недра Ансиля, остановив ее только возле креста в центре диска.
Уходить далеко. Очень далеко от поверхности.
Глаз мгновенно исчез; в середине круга его сменил громадный знак вопроса светло-серого цвета. Почему?
Ахаб нарисовал череп мюлариса. Опасность. Смерть.
Масса мюларисов поменялась местами, знак вопроса стал черным. Какая опасность?
Ахаб задумался на мгновение. Требовался концептуальный скачок, даже если оставался риск быть непонятым до конца. Свободной рукой он указал на небо над головой. Потом изобразил на экране, применив - хотя и не слишком успешно - все свои художественные способности, силуэт огромного псевдозавра, поместив его над поверхностью Ансиля, сразу под двумя солнцами.
Вопросительный знак немедленно заморгал, меняя цвет с черного на белый с частотой в несколько раз в секунду. Ахаб понял, что смысл его послания был понят. Мюларисы ненавидели псевдозавров. Обычно эти чудовища лениво валялись в грязи на берегу реки, но пару раз Ахаб наблюдал, как они забредали во двор донжона и пытались протиснуться на ведущую вниз лестницу. В глазах обитателей подземного лабиринта эти шестиногие ящеры были природными врагами, воплощением зла, символом страшной опасности.
Ахаб продолжил, стараясь не терять времени напрасно. Он обвел летающего псевдозавра красным кружком и опустил от него линию вниз, к донжону. Волнение мюларисов возросло. Глаз на утрамбованной земле двора медленно закрылся, а раскрывшись вновь, оказался без зрачка.
Откуда опасность?
Ахаб снова указал на небо над головой.
Несколько мгновений сумятицы, свидетельствующей о неспособности мюларисов понять его до конца. Ахаб пересек двор и сделал вид, что хочет спуститься по лестнице в лабиринт. На этот раз мюларисы, похоже, поняли. Беспорядочной массой они бросились на вал.
Им нужно было всего лишь несколько секунд, чтобы достичь гребня. Ахаб, едва державшийся на ногах от усталости, не решился следовать за ними и проводил мюларисов взглядом. Неудержимо взлетавшая вверх волна зверьков напомнила ему стремительное движение огня во время лесного пожара, только более стремительное. Он почти сразу же потерял из виду зверьков, скопившихся на идущей по вершине вала дорожке.
Ахаб повернулся и направился к себе в каморку. С удивившей его самого самоотверженностью он принялся приводить в порядок записи. Выдвинув зачем-то ящик стола, Ахаб наткнулся на коробку с полусотней сигар. Какая жалость, что они не обнаружились раньше, с горечью подумал он. Если даже выкуривать непрерывно одну сигару за другой, он не сможет использовать все до прихода мурены.
Он некоторое время крутил металлическую коробку в пальцах, ощущая неясную тревогу, хотя в самой коробке не было ничего необычного. Наконец он понял. Заросшее бородой лицо. Грязные всклокоченные волосы. Ввалившиеся щеки, бледная кожа. Блуждающий взгляд глаз, неспособных остановиться на чем-либо…
Полированный металл коробки отражал облик Ахаба.
Ахаб спал сном младенца. Проснулся он поздним утром, отпил воды из кружки и направился через двор к валу. Было пасмурно. Лохмотья облаков стремительно мчались по угрюмому небу. Поднялся ветер, швырявший вниз клочья черного дыма. Птицы в панике уносились прочь.
До прихода мурены оставались считанные дни.
Ахаб заставил себя проглотить кусок хлеба, прежде чем подняться на вал. Оттуда он с облегчением увидел, что все мюларисы исчезли. Наверное, их окончательно убедили волны хаоса, поднимавшиеся над горизонтом. Он окинул внимательным взглядом двор внизу. Красная земля. И - никого. В стороне черной пастью зиял вход в подземелье. Ахаб решил непременно закрыть отверстие до появления мурены.
Он просидел на валу почти до обеда. Время от времени он фотографировал, делал топосъемку небольшого участка, диктовал запись. Перед уходом Холландер демонтировал и забрал с собой все снаряжение, но у него хватило такта оставить Ахабу кое-что из его личного оборудования - несколько маломощных приборов. Их было недостаточно для детального изучения событий, связанных с приходом мурены, но Ахаб в этом и не нуждался. Он остался на Ансиле, чтобы предупредить мюларисов об опасности, чтобы спасти их. Теперь, когда эта проблема была решена, у него не было других дел. Свою работу он продолжал делать исключительно по привычке. И, наверное, из любопытства. Мурена оказалась слишком экзотической и слишком опасной формой жизни, так что непосредственных сведений о ней почти не было.
Когда он покидал свой наблюдательный пост, джунгли за рекой горели. Высокие столбы дыма поднимались примерно в пятидесяти километрах к западу. Поверхность реки из зеленой стала коричневой; казалось, вода вот-вот закипит. Под покровом листвы мелькали тени животных, с испуганным ревом спасающихся бегством.
Еще пару часов Ахаб потратил на настройку приборов. Потом он спустился в джунгли и отобрал несколько десятков проб тех видов растительности, по которым у него уже были данные, полученные раньше. Он рассчитывал повторять отбор проб ежедневно, пока это еще было возможно, чтобы зарегистрировать все стадии общего некроза, охватившего поверхность Ансиля.
Потом он сходил к реке, где взял немного воды для анализа. Возвращаясь, он видел, как на тропинку перед ним упала мертвая птица. Он захватил ее с собой и вечером занялся вскрытием, обнаружив при этом много неожиданного.
Уже в сумерках он снова поднялся на вал, чтобы сделать очередную серию снимков. Вернувшись в каморку, быстро поужинал и заснул.
1 2 3 4 5 6
Ансиль.
Состоящий из мюларисов глаз моргнул два раза. Они поняли. Ахаб кивнул и добавил к рисунку несколько деталей. Сначала появился цилиндрик на кромке диска, изображавший донжон. Лестница в несколько ступенек, заканчивавшаяся в гроте, с потолка которого свисали сталактиты. После каждого элемента Ахаб бросал быстрый взгляд на мюларисов, чтобы убедиться, что те понимают его. Наконец он нарисовал внутри донжона небольшую фигурку, поднявшуюся на задние лапы.
В то же мгновение мюларисы приняли эту же позу, подняв мордочки к небу. Затем запрыгали и заметались в разные стороны, выражая удовлетворение.
Ахаб улыбнулся, несмотря на охватившее его напряжение. Замечательные ученики, хотя и немного распускаются в конце учебного года. Подождав с десяток секунд, он изобразил в воздухе зигзаг. Громадный глаз перед ним немедленно восстановился и заморгал, что означало извинение.
Ахаб вернулся к экрану. Он обвел изображение мюлариса красным кружком и провел в сторону от него красную линию. Нужно уходить.
Потом одним движением он продолжил линию через двор к лестнице, повернул ее вниз, к гроту со сталактитами и ниже, в недра Ансиля, остановив ее только возле креста в центре диска.
Уходить далеко. Очень далеко от поверхности.
Глаз мгновенно исчез; в середине круга его сменил громадный знак вопроса светло-серого цвета. Почему?
Ахаб нарисовал череп мюлариса. Опасность. Смерть.
Масса мюларисов поменялась местами, знак вопроса стал черным. Какая опасность?
Ахаб задумался на мгновение. Требовался концептуальный скачок, даже если оставался риск быть непонятым до конца. Свободной рукой он указал на небо над головой. Потом изобразил на экране, применив - хотя и не слишком успешно - все свои художественные способности, силуэт огромного псевдозавра, поместив его над поверхностью Ансиля, сразу под двумя солнцами.
Вопросительный знак немедленно заморгал, меняя цвет с черного на белый с частотой в несколько раз в секунду. Ахаб понял, что смысл его послания был понят. Мюларисы ненавидели псевдозавров. Обычно эти чудовища лениво валялись в грязи на берегу реки, но пару раз Ахаб наблюдал, как они забредали во двор донжона и пытались протиснуться на ведущую вниз лестницу. В глазах обитателей подземного лабиринта эти шестиногие ящеры были природными врагами, воплощением зла, символом страшной опасности.
Ахаб продолжил, стараясь не терять времени напрасно. Он обвел летающего псевдозавра красным кружком и опустил от него линию вниз, к донжону. Волнение мюларисов возросло. Глаз на утрамбованной земле двора медленно закрылся, а раскрывшись вновь, оказался без зрачка.
Откуда опасность?
Ахаб снова указал на небо над головой.
Несколько мгновений сумятицы, свидетельствующей о неспособности мюларисов понять его до конца. Ахаб пересек двор и сделал вид, что хочет спуститься по лестнице в лабиринт. На этот раз мюларисы, похоже, поняли. Беспорядочной массой они бросились на вал.
Им нужно было всего лишь несколько секунд, чтобы достичь гребня. Ахаб, едва державшийся на ногах от усталости, не решился следовать за ними и проводил мюларисов взглядом. Неудержимо взлетавшая вверх волна зверьков напомнила ему стремительное движение огня во время лесного пожара, только более стремительное. Он почти сразу же потерял из виду зверьков, скопившихся на идущей по вершине вала дорожке.
Ахаб повернулся и направился к себе в каморку. С удивившей его самого самоотверженностью он принялся приводить в порядок записи. Выдвинув зачем-то ящик стола, Ахаб наткнулся на коробку с полусотней сигар. Какая жалость, что они не обнаружились раньше, с горечью подумал он. Если даже выкуривать непрерывно одну сигару за другой, он не сможет использовать все до прихода мурены.
Он некоторое время крутил металлическую коробку в пальцах, ощущая неясную тревогу, хотя в самой коробке не было ничего необычного. Наконец он понял. Заросшее бородой лицо. Грязные всклокоченные волосы. Ввалившиеся щеки, бледная кожа. Блуждающий взгляд глаз, неспособных остановиться на чем-либо…
Полированный металл коробки отражал облик Ахаба.
Ахаб спал сном младенца. Проснулся он поздним утром, отпил воды из кружки и направился через двор к валу. Было пасмурно. Лохмотья облаков стремительно мчались по угрюмому небу. Поднялся ветер, швырявший вниз клочья черного дыма. Птицы в панике уносились прочь.
До прихода мурены оставались считанные дни.
Ахаб заставил себя проглотить кусок хлеба, прежде чем подняться на вал. Оттуда он с облегчением увидел, что все мюларисы исчезли. Наверное, их окончательно убедили волны хаоса, поднимавшиеся над горизонтом. Он окинул внимательным взглядом двор внизу. Красная земля. И - никого. В стороне черной пастью зиял вход в подземелье. Ахаб решил непременно закрыть отверстие до появления мурены.
Он просидел на валу почти до обеда. Время от времени он фотографировал, делал топосъемку небольшого участка, диктовал запись. Перед уходом Холландер демонтировал и забрал с собой все снаряжение, но у него хватило такта оставить Ахабу кое-что из его личного оборудования - несколько маломощных приборов. Их было недостаточно для детального изучения событий, связанных с приходом мурены, но Ахаб в этом и не нуждался. Он остался на Ансиле, чтобы предупредить мюларисов об опасности, чтобы спасти их. Теперь, когда эта проблема была решена, у него не было других дел. Свою работу он продолжал делать исключительно по привычке. И, наверное, из любопытства. Мурена оказалась слишком экзотической и слишком опасной формой жизни, так что непосредственных сведений о ней почти не было.
Когда он покидал свой наблюдательный пост, джунгли за рекой горели. Высокие столбы дыма поднимались примерно в пятидесяти километрах к западу. Поверхность реки из зеленой стала коричневой; казалось, вода вот-вот закипит. Под покровом листвы мелькали тени животных, с испуганным ревом спасающихся бегством.
Еще пару часов Ахаб потратил на настройку приборов. Потом он спустился в джунгли и отобрал несколько десятков проб тех видов растительности, по которым у него уже были данные, полученные раньше. Он рассчитывал повторять отбор проб ежедневно, пока это еще было возможно, чтобы зарегистрировать все стадии общего некроза, охватившего поверхность Ансиля.
Потом он сходил к реке, где взял немного воды для анализа. Возвращаясь, он видел, как на тропинку перед ним упала мертвая птица. Он захватил ее с собой и вечером занялся вскрытием, обнаружив при этом много неожиданного.
Уже в сумерках он снова поднялся на вал, чтобы сделать очередную серию снимков. Вернувшись в каморку, быстро поужинал и заснул.
1 2 3 4 5 6