Видно, соревнование ответственное. Судья, секунданты-всё, как у нас. И боксёры что надо! Бац-бац! Прыжок. Выпад. Бац! Тузят друг друга по всем правилам. Бросок. Глухая защита. Удар.
Но что это? Уснул судья, что ли? Боксёры бьются три... пять... десять минут, а гонга нет. Я не выдержал и закричал:
- Время-а-а!
Но меня никто из зрителей не поддержал.
А Кинечу, улыбаясь, сказал:
- Время ещё не вышло. У нас раунд пятнадцать минут.
"Ого-го! - подумал я. - А у нас на Земле три минуты!"
Наконец ударил гонг!
Боксёры отошли каждый в свой угол и... встали. Им даже стулья не подали!
Тут из дома вынесли полотенца и начали массажировать... секундантов и судью.
- Они что, в своём уме? - удивился я. - Или у вас не положено отдыхать боксёрам?
- Сейчас и боксёры получат своё, - сказал Кинечу.
И действительно, на ринг поднялись два ортисянина и подошли к боксёрам.
И тут произошло такое, что я не поверил своим глазам. Грудные клетки боксёров распахнулись, и я увидел внутренности. Да, да, внутренности! Я увидел катушки! Массу катушек, переплетённых проводами. Увидел ряды лампочек и несколько десятков переключателей. И тут до меня дошло, что боксёрами были автоматы.
Роботы-боксёры! Что им раунд в пятнадцать минут! Они могли бы тузить друг друга по целому часу. И массаж им, конечно, без надобности. Смазка другое дело. А секунданты - это вовсе и не секунданты, а конструкторы.
Пока я смотрел на боксёров, судья пригласил на ринг одного из конструкторов и поднял его руку: победитель!
Ортисяне, приветствуя победителя, начали хлопать его по плечу. Один из конструкторов стал расхваливать боксёров:
- Роботы-боксёры - это огромный шаг вперёд в ортисянском боксе. Скулы не своротишь, глаза не выбьешь. А гайка какая вылетит - долго ли новой заменить!
И невдомёк было конструктору, что одной гайки не хватало у него самого. Ведь бокс-то - это физкультура!
Роботы слушали молча. Они как остановились после драки, так и стояли на своих местах с распахнутыми грудными клетками.
И мне почему-то стало грустно...
Есть на Ортисе и роботы-шахматисты. Только между собой они не играют, потому что не умеют нападать. Зато с ортисянами сражаются стойко. Как запрограммируют им какую-нибудь защиту Каро-Канна или Нимцовича, так хоть лоб у тех треснет от самых блестящих комбинаций - не пробьёшь.
Ортисяне к железным шахматистам относятся с уважением. А по-моему, роботам в шахматах делать нечего. Нет у них выдумки. Будь моя воля, я отправил бы их на переплавку. В крайнем случае их можно было бы использовать в качестве роботов-полотёров или швейцаров.
Но кое-какие автоматы ортисян мне определенно понравились.
Например, звукособиратель.
Звукособиратель
О звукособирателе я ещё на Земле слыхал. Какой-то изобретатель-самоучка предлагал его одному бюрократу. Но бюрократ, понятно, отмахнулся. Иначе он и не был бы бюрократом! А здесь звукособиратели на каждом шагу: в квартирах, в классах, в театрах -в езде, где можно найти лишний шум. А работа у этого прибора - собирать звуки и перерабатывать их в электричество.
Покричали, например, ученики на перемене - автомат соберет всё до единого звука. А сели на урок - нате вам свет. Сами старались.
Я смотрел на это великое изобретение и думал: "Поставь-ка такой аппарат на перемену в нашей школе. За десять минут его так зарядят, что электричества хватит на троллейбусную прогулку по всему городу?"
На уроках, когда вызывают двоечников, аппарат можно не включать. А если поставить звукособиратель на сборах или на заседаниях советов отрядов и дружин? Да речами на них мы смогли бы освещать всю школу!
Или тот же стадион. Вот уж где попотел бы этот самый звукособиратель! Один Лёнькин свист смог бы зажечь лампу в тысячу свечей. Весь город после матча прямо сиял бы в огнях.
Так что звукособиратель, по-моему, - изобретение стоящее. На Земле бездельничать ему не пришлось бы. Но ортисяне так увлеклись автоматами, что и не заметили, как перестарались. И тут я сказал им своё слово.
Перочистка
У ортисян так. Чтобы очинить карандаш-автомат. Вычистить перо от соринки - автомат. Пишет ученик на уроке и вдруг видит - волосок на пере. Что делать? Он просит разрешения подойти к автомату, включает его, опускает перо, нажимает кнопку и ждет, пока автомат не подаст ему перо без волоска.
- Чудаки, - сказал я ортисишкам, - куда проще пользоваться перочисткой.
- Перочисткой? - удивились ученики. - А что это такое?
- Это несколько тряпичных кружочков, сшитых посередине, - ответил я.
Но они ничего не поняли. За минуту я сшил им первоклассную перочистку и показал, как пользоваться.
- Ару! - закричали ученики.
У нас кричат "ура", а на Ортисе кричат "ару".
- Ару! - закричали ученики и сейчас же сшили себе перочистки.
Между прочим, интересный факт. Каждое выступление ортисян на собраниях, заседаниях, совещаниях заканчивается восклицанием "ару!". И всех выступающих здесь зовут аруторами. Я подумал: не от этого ли слова произошло наше - "оратор"?
Но это мимоходом. Так вот, о перочистке. Когда я прощался с учениками, ко мне подошёл учитель.
- А знаете, молодой человек, - сказал он, - в наших древних книгах упоминается о какой-то перочистке. Но наши учёные посчитали её инструментом для ощипывания гусей и куриц, которыми питались предки, и поэтому никому и в голову не пришло додуматься до такого гениального изобретения,
С этого времени земная перочистка вытеснила автоматы для очистки перьев из всех ортисянских школ. А в местной газете "Ох", о которой я расскажу чуть позже, вскоре появилось сообщение:
"За изобретение оригинального прибора для очистки школьных перьев, заменившего дорогостоящие автоматы, землянину Косте Вострикову присваивается звание Почётного члена Ортисянской Академии наук".
Цветок ирвен
Кинечу сказал:
- Ты, кажется, парень с головой. Перочистку сам придумал?
- Сам, - ляпнул я.
Не удержался. Похвалили - я и рад стараться врать.
Сказал "сам" и сразу почувствовал, что попал впросак. Кинечу каким-то чудом тут же догадался, что я соврал. Отошёл к окну, взял в руки горшочек с цветком и уставился на увядшие лепестки.
- А ты правду сказал? - спросил он.
"Наверняка какой-нибудь лжеулавливатель стоит рядом, - подумал я. - Что же делать?"
А Кинечу даже улыбаться перестал. Смотрит на цветок и говорит:
- На Ортисе никто никогда никого не надувает.
- Хватит, - говорю, - не сердись. По глупости сболтнул. В первый и последний раз. Но как ты узнал? Ведь мог же и я додуматься до перочистки.
- Ирвен. Он никогда не ошибается. - Кинечу показал на красно-белый цветок. - Он завял - значит, кто-то поблизости сказал неправду.
- Этот цветок лжеулавливатель? - захохотал я. - Рассказывай сказки! Так я тебе и поверил!
Кинечу обиделся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12