– Тебе нужно просто это принять! Люди часто так поступают с тем, что им не нравится. Просто убирают это с глаз долой!
Он бросил на нее косой взгляд.
– И ты так поступила со своим мужиком?
Она выдержала его взгляд и улыбнулась.
– Не уверена.
Мэтт шумно вздохнул и качнулся на стуле.
– Нет. Никто ни в чем не уверен. Никто ничего не знает, не правда ли?
Дождь постепенно стихал. Иногда сквозь бреши в облаках проглядывало солнце. Она встала и опустила руку ему на голову, погладив его по виску пальцем.
– Думаю, что так, Мэтт.
Она покрутила в руках бутылку, не зная, что сказать.
– Спасибо за компанию. Я, пожалуй, пойду. Она поцеловала его в щеку и побежала прочь, пригнувшись под дождем. Мэтт смотрел ей вслед. Она ему нравилась. Она ему по-настоящему нравилась. Не надо было так ее нагружать. Он выудил из стакана с колой кусочек лимона, все еще раскачиваясь на стуле, и пососал кислую дольку. Бармен подошел к нему собрать стаканы. Мэтт огляделся – в баре, кроме него, никого не осталось. Он поднялся. И тут, толкнув ногой стул, внезапно заметил ее холщовую сумку на полу.
Черт! Он ведь даже не знал, где она живет. Он знал, что она приходит и уходит через дальние ворота, и это все. Он схватил сумку, выскочил под дождь и побежал по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. По наитию он повернул налево и побежал, глядя по сторонам, а когда добежал до крутого подъема, ведущего к озеру и другим номерам, увидел ее около самых дверей, слишком далеко, чтобы позвать. Он помчался вниз, успев увидеть, как она подошла к двери и озабоченно покачала головой, поняв, что оставила сумку в баре. Он перешел на шаг, переводя дух.
– Ищешь это? – выдохнул он с улыбкой, наклонившись и уперевшись руками в бедра, чтобы отдышаться.
Хилари сделала большие глаза и полезла в сумку за ключами. Открыла дверь и застыла, чувствуя, как все тело сладко заныло. Она так и стояла в дверях, не решаясь войти или обернуться. Мэтт подошел к ней и обнял за плечи. Она погладила его бедро и тут же снова отдернула руку. Он провел ладонью по ее все еще мокрым плечам и, нагнувшись, слизнул капли с ее ключицы. Ее шея напряглась.
– Войди и закрой дверь.
Она все еще стояла спиной к нему и слегка поежилась. Он обнял ее и поцеловал в затылок. Она подалась назад, к нему.
– Мэтт…
Задыхаясь, он грубо мял ее грудь через мокрый купальник, целуя ее шею и лицо, вжимаясь в ее бедра. Хилари слегка напряглась, пытаясь бороться с собой, а потом, поникнув плечами, глубоко вздохнула и сдалась.
– Это…
Она повернулась к нему лицом. Мэтт был прекрасен, желанен, и он ждал. Ее ладони гладили его милое лицо. Он прижал ее спиной к стене. Хилари раскинула руки, покоряясь его воле. Он пригвоздил руками ее руки к стене и наклонился к ней, и на этот раз она поцеловала его по-настоящему. Вся ее злость, любовь и одиночество поднялись волной, когда она бросилась в его объятия, кусая его губы, ища его язык, нащупывая рукой его член. Он оторвался от нее и взглянул ей в лицо.
– Господи, Хилари! – выдохнул он. Хилари закрыла глаза.
– Давай сделаем это! Давай займемся любовью!
Она кивнула. Да.
* * *
Уютно устроившись, обмотанный большим пляжным полотенцем, Шон попивал горячий шоколад. Из спальни вышла Мэгги, досушивая волосы феном, до подмышек замотавшись в полотенце поменьше.
– Вот льет, а!
– Красота, да?
Они помолчали. Она сидела, прислонившись спиной к дивану, на колене согнутой ноги покоилась чашка, другая нога свободно вытянута. Веснушки покрывали даже ее блестящие голени. Она хитро улыбалась, глядя в чашку.
– Два года?
Шон заерзал.
– Слушай, я упомянул об этом специально, и только в определенном контексте.
– Трогательно!
– Мне так не кажется.
Она сделала глоток из чашки и игриво надула губки. Она была очень красива, и Шону захотелось поцеловать ее.
– И что это за контекст?
– Когда мы взлетели в небо, как птицы. Сейчас это будет звучать глупо.
– Не будет. Извини.
Он задумался.
– Не знаю. Просто общее понимание природы вещей. Я мог умолять или требовать, и я бы получил секс. Или мог легко пойти к другой женщине. Но как бы это называлось?
Она пожала плечами.
– Перепих.
Он закрыл глаза. Когда он их открыл, она уже была рядом. Взяв кружку из его руки, она поцеловала его и отодвинулась назад, ожидая реакции.
Он уронил голову.
– Наверное, ты подумаешь, что я ужасный чудак, если я попрошу тебя пойти со мной в постель и просто полежать, обнявшись?
– Безусловно. И я больше всего на свете хочу просто полежать с тобой, обнявшись.
– Правда?
Она кивнула.
– Мне кажется, я влюбляюсь в тебя.
– Да поможет тебе Бог.
Пастернак, мягко говоря, обалдевал. Парень, с которым его познакомил диджей из клуба «Торро», предпочитал пробовать собственный товар, а не брать за него деньги. Он показал Пастернаку «мицубиси», «губы», «евро», «яблочки» и «е-mails», кидая каждую в рот и жуя прямо без запивки. Он вроде совершенно не собирался их продавать и ничего не предлагал Пасти. Но в конце концов перешел к делу. Он достал пластиковый мешочек со «сто двадцать пятыми» и уставился на них широко раскрытыми глазами, словно боялся, что они исчезнут. Но они не исчезли. Парень жестом показал Пастернаку, чтобы тот открыл рот, положил таблетку ему на язык и с интересом наблюдал, как тот ее глотает.
– А? А? – осклабился он, кивая Пастернаку, который кивал в ответ, пытаясь глазами продемонстрировать соответствующую «улетность».
– М-м-м, – сказал Пастернак, сделав колечко из указательного и большого пальца.
– Есть хорошо? Хорошо? – прохрипел обладатель сокровищ.
Еще бы пораньше спросил, подумал Пастернак, с энтузиазмом кивая головой.
Дилер вынул пакетик. Вылитый потрепанный пират с большой золотой серьгой и трехдневной щетиной. Он был похож на Алексея Сейла, только с волосами.
– Сколько хотеть?
Пастернак постарался выглядеть скромно.
– О, шесть, пор фавор.
Смуглое лицо «Алексея» посерело.
– Шесть? Шесть? Не тратить мое время с ебаный шесть! Рамон сказать, ты ненормальный парень! Сказать, тебе нужен наркотики!
– Нужен!
– Шесть!
Пастернак попытался вспомнить, сколько у него с собой денег. Он поднял руку, стараясь успокоить злого пирата, который превратился из Веселого Роджера в капитана Крюка, не моргнув глазом. Или, в его случае, моргнув глазом, потому что один его глаз был наполовину закрыт, а вторым он быстро мигал, глядя на Пастернака.
– Тогда семь. Я возьму семь.
Дилер резко махнул рукой, встал и сделал вид, что уходит.
– Не трать мое время! Вали!
Пастернак задергался. Ему очень нужны были таблетки. Без них его план летит к свиньям.
– Я возьму восемь. Восемь тех, последних.
– «Сто двадцать пятые»?
Дилер отвернулся и, нервно дергая ногой, буркнул в сторону:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47