впрочем, мало-помалу живость в них потухла и сменилась выражением страха, какое бывает у затравленного собаками зверя.
– Ну, что же? Готов наконец обед?
Он уже не впервые сегодня поддевал жену, но странное дело, в ответ она лишь беззлобно отшучивалась. Не выпуская из рук грудного ребенка, она с таинственной улыбкой на лице подала ему обед и чай. Он вытер лысину и принялся за еду, недоумевая, что могло привести жену в хорошее расположение духа. «Вероятно, ее мать приезжает из деревни», – решил было он, но тут же вспомнил, что теща обычно сваливается, как снег на голову, без всякого предупреждения. «А может быть, жена опять беременна?» Нет, только не это, это бы ее не обрадовало. В молчании он закончил обед, перебирая в уме все возможные ответы на загадку, но, почувствовав, что ни один не подходит, не выдержал.
– Послушай, чему ты там радуешься? – спросил он.
– Придешь после занятий, расскажу.
Господин Ли был совсем сбит с толку и послеобеденные уроки провел весьма рассеянно.
Но вот в три часа прозвенел звонок, и он, подхватив кипу ученических сочинений, направился домой, чему-то довольно ухмыляясь дорогой. На этот раз отгадывать пришлось его жене, но она живо сообразила, в чем дело:
– Тебе выдали жалованье за два месяца!
И пока он вынимал из кармана заношенного френча несколько истрепанных кредиток, жена раскрыла тайну, которую скрывала от него больше месяца. Оказалось, что, когда ее мать приезжала в последний раз в город за покупками, она подарила их младшему сынишке серебряный юань. Жена после долгих раздумий решила купить на эти деньги билет авиационной лотереи, разыгрывающейся как раз сегодня.
Господин Ли, который верил в судьбу, при этом сообщении совсем потерял голову: а вдруг перевернется вверх тормашками вся философия его жизни, превратившись в свою противоположность – «счастье не приходит одно». Ведь сегодня он и жалованье получил, и очень вероятно, что его лотерейный билет выиграет. Чрезвычайно возбужденный, он наспех поужинал и помчался в магазин, где продавали лотерейные билеты, не переставая на ходу твердить: «Сто сорок тысяч триста двадцать. Сто сорок тысяч триста двадцать!»
Перед ярко освещенной витриной он замялся и несколько раз прошел мимо красной вывески с золотыми иероглифами – ему еще ни разу не приходилось иметь дело с лотерейными билетами, и он трусил, опасаясь нарваться на неприятность. Наконец собравшись с духом, он откашлялся и робко обратился к человеку, стоявшему за прилавком:
– Есть ли у вас таблица сегодняшней лотереи?
Молодой приказчик уставился на господина Ли с таким видом, будто нашел в нем что-то необыкновенно комичное, и, прыснув от смеха, покачал головой. Ли Дэ-цзюню стало не по себе, и он не осмелился больше расспрашивать. Он вышел из магазина расстроенный и решил навести справки в другом месте.
Ни на кого не глядя, он свернул на оживленный центральный проспект и вдруг на левой столоне у одного из входов в большой магазин увидел на красной полосе бумаги написанные раствором извести арабские цифры – 140 320.
– Ах! – вырвалось у него. Он широко раскрыл глаза и, приблизившись, посмотрел еще раз при свете фонаря. Сомнений пет, это магазин лотерейных билетов, известка на вывеске еще не просохла, очевидно, этот номер недавно передали но телефону из Шанхая, где разыгрывалась лотерея. Сто сорок тысяч триста двадцать! Сто сорок тысяч триста двадцать, Нет, он не ошибался. Его охватила дрожь, лицо покрылось мертвенной бледностью. «Да ведь это пятьдесят тысяч юаней! Пятьдесят тысяч!» Он прирос к месту, и неизвестно, сколько бы так простоял, если бы из столбняка его не вывели голоса.
– Сто сорок тысяч триста двадцать, – сказал кто-то, – вот узнать бы, кому достался главный выигрыш.
Другой голос заметил:
– Интересно, а выпадали ли уже выигрыши поменьше?
Господина Ли, слышавшего этот разговор, стало так трясти, что он и шагу ступить не мог. Пришлось нанять до дому рикшу, такую роскошь он позволял себе не чаще одного раза в два-три года, но тут была не была, решил он, ведь сегодня его билет выиграл. Дорогой его била лихорадка, и он несколько раз чуть не вывалился из коляски. Придя постепенно в себя, он внезапно почувствовал, что его бросило в жар. Ему показалось, что огни по обеим сторонам улицы закружились, заплясали: прохожие пронзали его острыми, как шило, взглядами и на все лады повторяли: «Ли Дэ-цзюню достался главный выигрыш! Главный выигрыш».
Коляска подкатила к дому, он сошел с подножки и, едва передвигаясь на ослабевших, ватных ногах, двинулся к калитке.
– Эй! Выходи, скорей выходи! – прерывающимся голосом звал он жену, то и дело спотыкаясь и падая. Пока жена с ребенком на руках расплачивалась с рикшей, он, потеряв в темноте свою старую шапку, с трудом справившись с волнением, вошел в комнату.
– Выиграл! Выиграл! Номер – сто сорок тысяч триста двадцать…
Голос его срывался, и понадобилось немало времени, прежде чем он выговорил эти отрывочные фразы. Его нервное возбуждение тут же передалось жене, она выронила из рук ребенка. Раздался пронзительный визг. Молча глядя друг на друга, супруги замерли. Господин Ли заговорил первым:
– А где же билет? Дай проверю номер, действительно ли сто сорок тысяч триста двадцать?
Жена, стряхнув с себя оцепенение, подняла ребенка, а потом достала из-под подушки помятую пеструю бумажку. Выхватывая друг у друга билет, они поднесли его поближе к керосиновой лампе. Действительно, на билете стояли красные арабские цифры 140 320.
– Как нам повезло! Теперь ты сможешь сшить себе новый френч, о котором давно мечтал, – произнесла жена.
– Пятьдесят тысяч юаней, – подхватил господин Ли. – Да что там френч, теперь ты сможешь нанять прислугу, купить себе теплое пальто на меху!
– А ведь еще надо одеть детей?
– Хорошо бы открыть бесплатную начальную школу!
– Половину надо отдать матери.
– Ну, половину, – это много, что она будет делать с двадцатью пятью тысячами юаней?
– А разве ты забыл, что тот юань подарила нам мать?
– Но билет все-таки купила ты!
– А сколько у меня еще родных по отцовской линии. Если считать по тысяче на семью, то надо, по крайней мере, двадцать тысяч.
– Так что же у нас останется? Каких-нибудь пять тысяч!
– А разве пять тысяч мало?
– Эх-хе-хе, – закашлялся господин Ли. Это всегда означало, что он чем-то недоволен.
Они замолчали, настороженные, готовые снова заспорить. Наконец жена спросила:
– А где получают деньги?
– В Шанхае. Завтра отпрошусь с уроков и поеду за деньгами.
– Я тоже поеду.
– А тебе зачем?
– Ты едешь, а почему мне нельзя?
В лампе что-то треснуло, видимо, керосин уже выгорел. Язычок пламени становился все меньше, а потом и совсем погас. В комнате стало темно, только лунный свет пробивался в окна.
1 2 3
– Ну, что же? Готов наконец обед?
Он уже не впервые сегодня поддевал жену, но странное дело, в ответ она лишь беззлобно отшучивалась. Не выпуская из рук грудного ребенка, она с таинственной улыбкой на лице подала ему обед и чай. Он вытер лысину и принялся за еду, недоумевая, что могло привести жену в хорошее расположение духа. «Вероятно, ее мать приезжает из деревни», – решил было он, но тут же вспомнил, что теща обычно сваливается, как снег на голову, без всякого предупреждения. «А может быть, жена опять беременна?» Нет, только не это, это бы ее не обрадовало. В молчании он закончил обед, перебирая в уме все возможные ответы на загадку, но, почувствовав, что ни один не подходит, не выдержал.
– Послушай, чему ты там радуешься? – спросил он.
– Придешь после занятий, расскажу.
Господин Ли был совсем сбит с толку и послеобеденные уроки провел весьма рассеянно.
Но вот в три часа прозвенел звонок, и он, подхватив кипу ученических сочинений, направился домой, чему-то довольно ухмыляясь дорогой. На этот раз отгадывать пришлось его жене, но она живо сообразила, в чем дело:
– Тебе выдали жалованье за два месяца!
И пока он вынимал из кармана заношенного френча несколько истрепанных кредиток, жена раскрыла тайну, которую скрывала от него больше месяца. Оказалось, что, когда ее мать приезжала в последний раз в город за покупками, она подарила их младшему сынишке серебряный юань. Жена после долгих раздумий решила купить на эти деньги билет авиационной лотереи, разыгрывающейся как раз сегодня.
Господин Ли, который верил в судьбу, при этом сообщении совсем потерял голову: а вдруг перевернется вверх тормашками вся философия его жизни, превратившись в свою противоположность – «счастье не приходит одно». Ведь сегодня он и жалованье получил, и очень вероятно, что его лотерейный билет выиграет. Чрезвычайно возбужденный, он наспех поужинал и помчался в магазин, где продавали лотерейные билеты, не переставая на ходу твердить: «Сто сорок тысяч триста двадцать. Сто сорок тысяч триста двадцать!»
Перед ярко освещенной витриной он замялся и несколько раз прошел мимо красной вывески с золотыми иероглифами – ему еще ни разу не приходилось иметь дело с лотерейными билетами, и он трусил, опасаясь нарваться на неприятность. Наконец собравшись с духом, он откашлялся и робко обратился к человеку, стоявшему за прилавком:
– Есть ли у вас таблица сегодняшней лотереи?
Молодой приказчик уставился на господина Ли с таким видом, будто нашел в нем что-то необыкновенно комичное, и, прыснув от смеха, покачал головой. Ли Дэ-цзюню стало не по себе, и он не осмелился больше расспрашивать. Он вышел из магазина расстроенный и решил навести справки в другом месте.
Ни на кого не глядя, он свернул на оживленный центральный проспект и вдруг на левой столоне у одного из входов в большой магазин увидел на красной полосе бумаги написанные раствором извести арабские цифры – 140 320.
– Ах! – вырвалось у него. Он широко раскрыл глаза и, приблизившись, посмотрел еще раз при свете фонаря. Сомнений пет, это магазин лотерейных билетов, известка на вывеске еще не просохла, очевидно, этот номер недавно передали но телефону из Шанхая, где разыгрывалась лотерея. Сто сорок тысяч триста двадцать! Сто сорок тысяч триста двадцать, Нет, он не ошибался. Его охватила дрожь, лицо покрылось мертвенной бледностью. «Да ведь это пятьдесят тысяч юаней! Пятьдесят тысяч!» Он прирос к месту, и неизвестно, сколько бы так простоял, если бы из столбняка его не вывели голоса.
– Сто сорок тысяч триста двадцать, – сказал кто-то, – вот узнать бы, кому достался главный выигрыш.
Другой голос заметил:
– Интересно, а выпадали ли уже выигрыши поменьше?
Господина Ли, слышавшего этот разговор, стало так трясти, что он и шагу ступить не мог. Пришлось нанять до дому рикшу, такую роскошь он позволял себе не чаще одного раза в два-три года, но тут была не была, решил он, ведь сегодня его билет выиграл. Дорогой его била лихорадка, и он несколько раз чуть не вывалился из коляски. Придя постепенно в себя, он внезапно почувствовал, что его бросило в жар. Ему показалось, что огни по обеим сторонам улицы закружились, заплясали: прохожие пронзали его острыми, как шило, взглядами и на все лады повторяли: «Ли Дэ-цзюню достался главный выигрыш! Главный выигрыш».
Коляска подкатила к дому, он сошел с подножки и, едва передвигаясь на ослабевших, ватных ногах, двинулся к калитке.
– Эй! Выходи, скорей выходи! – прерывающимся голосом звал он жену, то и дело спотыкаясь и падая. Пока жена с ребенком на руках расплачивалась с рикшей, он, потеряв в темноте свою старую шапку, с трудом справившись с волнением, вошел в комнату.
– Выиграл! Выиграл! Номер – сто сорок тысяч триста двадцать…
Голос его срывался, и понадобилось немало времени, прежде чем он выговорил эти отрывочные фразы. Его нервное возбуждение тут же передалось жене, она выронила из рук ребенка. Раздался пронзительный визг. Молча глядя друг на друга, супруги замерли. Господин Ли заговорил первым:
– А где же билет? Дай проверю номер, действительно ли сто сорок тысяч триста двадцать?
Жена, стряхнув с себя оцепенение, подняла ребенка, а потом достала из-под подушки помятую пеструю бумажку. Выхватывая друг у друга билет, они поднесли его поближе к керосиновой лампе. Действительно, на билете стояли красные арабские цифры 140 320.
– Как нам повезло! Теперь ты сможешь сшить себе новый френч, о котором давно мечтал, – произнесла жена.
– Пятьдесят тысяч юаней, – подхватил господин Ли. – Да что там френч, теперь ты сможешь нанять прислугу, купить себе теплое пальто на меху!
– А ведь еще надо одеть детей?
– Хорошо бы открыть бесплатную начальную школу!
– Половину надо отдать матери.
– Ну, половину, – это много, что она будет делать с двадцатью пятью тысячами юаней?
– А разве ты забыл, что тот юань подарила нам мать?
– Но билет все-таки купила ты!
– А сколько у меня еще родных по отцовской линии. Если считать по тысяче на семью, то надо, по крайней мере, двадцать тысяч.
– Так что же у нас останется? Каких-нибудь пять тысяч!
– А разве пять тысяч мало?
– Эх-хе-хе, – закашлялся господин Ли. Это всегда означало, что он чем-то недоволен.
Они замолчали, настороженные, готовые снова заспорить. Наконец жена спросила:
– А где получают деньги?
– В Шанхае. Завтра отпрошусь с уроков и поеду за деньгами.
– Я тоже поеду.
– А тебе зачем?
– Ты едешь, а почему мне нельзя?
В лампе что-то треснуло, видимо, керосин уже выгорел. Язычок пламени становился все меньше, а потом и совсем погас. В комнате стало темно, только лунный свет пробивался в окна.
1 2 3