За каждую "обычную" ракету он получал от заказчика вознаграждение золотом и натуральным продуктом. Заказчик платил Хорнису независимо от того, откуда сам приезжал и как: по воздуху или на конях и волах. Ему платили какие-то неизвестные правительства и сельскохозяйственные фактории. Его трофеи - трофеи Великого Следопыта - всегда были одними и теми же.
Наконечники импульсного кабеля, приводящего в действие запальную систему. Первый трофей висел над дверью комнаты. Хорнис повесил его на большой прямоугольный щит, обтянутый шкурой бенгальского тигра.
Именно в этой комнате Джефферсон разложил на столе рулоны карт, ворохи снимков, сделанных со спутников, чертежи местностей до катаклизма.
- По нашему предположению, она находится где-то в этом районе,- сказал Джефферсон, обводя пальцем один из квадратов сетки.- К сожалению, ни мы, ни испанцы, ни русские - никто не знает этого наверняка. Более того, из-за тектонических смещений земной коры и полного исчезновения командных пунктов мы не можем установить, кто и каким образом поместил ее туда. Нам ничего не известно, кроме того, что где-то здесь сосредоточены огромные количества стали и подземных пустот явно искусственного происхождения.
- Я немного знаю те места,- сказал Хорнис.- Я был там в прошлом году.
Он замолчал и, подперев руками подбородок, из-под прищуренных век рассматривал карту, словно стараясь отыскать что-то в памяти. От кончиков пальцев по рукам и спине к ногам побежали мелкие иголочки. Хорнис уже знал, что возьмется. Он чувствовал, что снова приближается Большая Охота.
- Хорошо, я попытаюсь еще раз,- медленно сказал он,- только никаких полетов, никакого радио. Ничего, что могло бы инициировать запуск.
Джефферсон сложил остальные карты.
- Сколько тебе нужно времени?
- Полгода.
- Материалы, снаряжение?
- Ничего, у меня все есть.
Пообедав, они заправили баки горючим, и после короткого прощания самолет покатил к взлетной полосе. Хорнис не стал провожать его. Он вернулся в дом и открыл шкафчик с пластинками. С минуту раздумывал, что поставить на проигрыватель, потом наугад достал диск из середины стопки и прочитал на кругляшке: "И.
Штраус. ПРЕКРАСНЫЙ ГОЛУБОЙ ДУНАЙ." Первые звуки вальса потонули в реве двигателей взлетающего самолета. Но потом музыка заполнила всю комнату.
Теодор Хорнис вел бронетранспортер, стараясь держаться поближе к дороге. Асфальт был уже порядком побит, но ему удавалось объезжать высокие насыпные холмы и воронки от бомб, поросшие буйной растительностью. Кое-где дорогу преграждали груды поваленных деревьев. Тогда ему приходилось останавливаться и прибегать к помощи гидравлического крана, установленного на корпусе. Хорнис то и дело переезжал дорожки, протоптанные караванами зверей и людей и ведущие в самые разные стороны. Люди искали места для поселения или уже построенные жилища, звери же, наоборот, старались забраться в самую глушь, где их никто не сможет потревожить. Температура держалась возле отметки 40*С , но воздух был относительно сухим. Хорнис нечасто пользовался машиной. После случившейся с ним перемены она служила ему передвижным складом оборудования при поисках пусковой установки. Если в ней не было необходимости, он ездил на коне или даже ходил пешком. Так было удобнее. Теперь Хорнис думал только о Ней. С Ней говорил, Ей угрожал, о Ней молил судьбу. И делал все, чтобы подготовить себя к работе.
До места Хорнис добрался поздно к вечеру. Он остановил машину на заросшем травой холме. Трава до самого горизонта устилала ковром равнину, кое-где взрезанную пологими холмами. В низинах поблескивали голубые глаза прудов и озер. Пейзаж был почти идиллическим. Хорнис надел высокие сапоги, защищающие ноги от змей и пауков, и спрыгнул на землю. "Пожалуй, тысячу лет назад здесь было то же самое",- подумал он.
Оглушенный многочасовым ревом двигателя, Хорнис стоял, привыкая к тишине, которая властвовала над ландшафтом. Внимательный взгляд следопыта зацепился за какой-то странный переход в рельефе, едва уловимыми признаками выдававший следы человеческого вмешательства. Для постороннего наблюдателя это было почти незаметно. И только природа другим, неестественным оттенком трав выделила то, что не создала сама: Хорнис решил пока не село солнце выкупаться в кристально чистой воде ближайшего озерца. Он вернулся в машину и завел двигатель.
БТР медленно съехал по длинному пологому склону.
Хорнис доехал только до стены тростника, как вдруг скорее инстинктивно, чем сознательно ударил по тормозам. Транспортер зарылся в землю, встав почти вертикально. Хорнис резким движением сдернул висевший над головой противогаз и натянул на голову. Он открыл кран кислородного баллона и, все еще задерживая дыхание, трижды оттянул края маски, выдувая из-под нее остатки воздуха, пропитанного тонким запахом фиалок.
Когда БТР снова встал на все четыре оси и затихло дребезжание перекатывающегося по днищу снаряжения, сброшенного толчком со своего места, Хорнис дал задний ход и, выжимая из двигателя максимум возможного, взобрался на вершину холма.
Здесь, не снимая маски и не выключая двигателя, он долго сидел неподвижно, чувствуя, как в груди прыгает сердце и как кровь пульсирует в висках.
Прелесть окружающего померкла в его глазах.
После захода солнца Хорнис подвесил гамак между БТРом и вбитым в землю в двух метрах от машины колом, и развел огонь. Поужинав, забрался в гамак, прислушиваясь к ночной жизни насекомых, которым многократно увеличенная радиоактивность атмосферы нисколько не мешала проходить положенные ступени эволюционного развития. В небе разноцветными лентами и пластинами переливалось северное сияние. Он глядел на игру спектральных красок и думал о том, что именно это яркое зрелище может стать предвестником самой грозной для Земли опасности. Потревоженное тринадцать лет назад магнитное равновесие планеты так и не пришло в норму. Пока еще не появилось другой магнитной оболочки, подобной той, что миллионы лет защищала земной шар от космического излучения.
Теодор Хорнис заснул только около полуночи. Ему опять снилась "Голова Кассандры" - кошмар уцелевшего человечества, изобретенный недобитками.
Около полудня на следующий день температура воздуха почти сравнялась с эмоциональным градусом Хорниса. Здесь, в этой земле, судя по всему, скрывалась пусковая установка. Плита, перекрывавшая ствол шахты, находилась под озерцом, окаймленным тростником и высокой.
Сочно-зеленой травой. Рядом, на пригорке рос вереск, в зарослях которого Хорнис и начал копать. Саперной лопаткой он подрезал дерн и отбрасывал его в сторону, оставляя канавку шириной с лезвие лопаты и глубиной около тридцати сантиметров.
1 2 3 4