Внутри льдины смутно различался силуэт свернувшегося калачиком аборигена. Оскар подобрал какую-то забавную ледышку, положил поверх блока.
- Ни черта не разобрать. Давай впрягайся, а то лебедка сюда не достанет, - сказал он наконец и начал толкать ледовый блок к вездеходу.
Когда они забрались в кабину и сняли теплое, Оскар плеснул Мариусу спирта, приложился сам и велел:
- Теперь рассказывай все по порядку.
Парень, хлебнув спирта, долго тяжело дышал и моргал, но потом все-таки начал:
- Господин Карвальял хотел проверить, нельзя ли на облегченном буере проскочить через язык Стеклянной реки. Не успел он подъехать к нему, как под буером словно что-то лопнуло, и лед полез вверх. Он выскочил из буера, но лед захватил и его. Все кончилось за минуту.
- Понятно, - сказал Оскар. - А теперь одевайся и вылезай наружу.
- Пощадите, господин Пербрайт!
- Дурень... Я сейчас буду менять "липучку", а это зрелище не для слабонервных. Вернешься минут через пять, и если я отключусь, постучишь мне по морде.
Когда до Ириса осталось мили две, Мариус начал как-то странно поглядывать на Оскара.
- В чем дело? - спросил тот.
- Господин Пербрайт, можно вас спросить?
- Давай.
Гибель Браконьера, хоть он и был гадом, сильно подействовала на Оскара. В этом состоянии его можно было просить о чем угодно, и мальчишка это почувствовал.
- Не говорите матери. Отец так или иначе узнает, а мама...
- Договорились. Скажешь, что был у меня в мастерской, - ответил Оскар, и Мариус облегченно вздохнул. - Кстати, мог бы и не просить:
мы с твоей матерью ходим разными курсами.
- Вы помните, как выглядел буер в сталагмите? - спросил Мариус после долгой паузы.
- Да, к сожалению.
- Очень динамично. Понимаете, форма как бы течет вниз и одновременно взметается вверх. Все дело в спирали. Это был бы чудесный памятник всем, кто погиб во льдах.
- Из этой скотины - памятник?! - удивился Оскар. - Да кто его купит?
- Я бы все сделал бесплатно. Выставил бы его для всеобщего обозрения...
- Угу. У казино или - еще лучше - у ресторана. Наконец-то Браконьер попадет в приличное общество. Слушай, а замерзни там я, ты бы и меня выставил?
- Что вы, господин Пербрайт!
- Ну так пусть и Браконьер стоит там, где его Бог покарал. Эх ты, скульптор Божьей милостью...
6
Что кристалла из этого блока не получится, Оскару стало ясно с самого начала.
Можно было сделать простую прямоугольную призму. Можно было сотворить новодел, назвать его новоделом и продать как новодел. В любом случае следовало сначала посмотреть, кто там внутри, а уж потом решать судьбу блока. Главное, глубоких трещин на нем не было.
Все было как всегда: Оскар укрепил блок в фиксаторах, прошелся термокаутером по самым вопиющим выступам и принялся осторожно полировать там, откуда можно было увидеть человека, заключенного в льдине.
Этой женщине было не место в паршивой прямоугольной призме, хотя, с другой стороны, такая красота не нуждалась ни в каких особенных украшениях. Медные волосы заслоняли часть лица, но и так было ясно, что Оскару достался шедевр. О теле судить было рано, но он и мысли не допускал, что оно может оказаться недостойным лица.
Снова вгляделся он в облик женщины, погибшей полтысячелетия назад, и снова долго не мог оторваться. Профессионально он отметил лишь две погрешности: губы были сведены страдальческой гримасой, а огромные глаза под чистым выпуклым лбом скрывались не только тонкими веками, но и узкой прядью волос.
"Ох, и умница же, наверное, она была", - подумал Оскар, отрываясь наконец от прекрасного лица.
Он переставил фиксаторы сам, с помощью одной колесной подставки, едва ли отдавая себе отчет, почему не хочет, чтобы экзоскелетон касался даже глыбы, и снова принялся полировать лед.
Похоже, с гибелью Браконьера для Оскара началась полоса везения:
отполированная грань открыла новые находки. Запястье красавицы охватывал браслет дивной работы - в металле с красноватым отливом была изваяна ветка неведомого дерева, а локоть прижимал к телу книгу - первую древнюю книгу, обнаруженную на Кельвине-Зеро. Это и определило приговор Оскара: новодел. Оскар освободил блок, сам отвез его в термокамеру, затянул барашки люка и поставил регулятор на самый малый нагрев. В стенках камеры зашумела по контурам горячая вода, и Оскар занялся маленькой ледышкой, подобранной близ Свечки.
Лед, похоже, то намерзал, то таял, и внутри прозрачной льдинки образовался целый лабиринт, заполненный, как ни странно, водой.
Оскар повертел ледышку, просверлил узкий канал и дал воде вытечь.
Льдинка еще причудливее заиграла на свету.
Замигала красная лампочка на люке термокамеры. Оскар посмотрел на огонек сквозь льдинку и поставил ее на стеллаж с призами.
- Этак и сам коллекционером сделаюсь.
Видеофон разразился двойным писком. Оскар нажал кнопку "Ждите", но без результата - аппарат продолжал пищать.
"Официальный вызов... странно", - подумал он, включая экран.
- Здравствуйте, Пербрайт, - заторопился шериф. - Я не оторву вас надолго. Мариус мне все рассказал, и я должен узнать у вас, намерены ли вы претендовать на имущество покойного Карвальяла по прозвищу "Браконьер"?
- Зачем?
- В виде компенсации за повреждение вашего участка.
- Ни в коем случае. Как всякому честному человеку, мне вполне достаточно, что его забрали черти.
- Еще вопрос: вы знаете кого-нибудь, кто мог бы претендовать на его наследство?
- Бог миловал...
Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезен.
- Я очень вас прошу, Пербрайт: не говорите ничего моей жене.
- А вы сперва меня с нею познакомьте.
Шериф снова улыбнулся.
- Спасибо, Оскар. Вам придется зайти в мой офис, подписать отказ от претензий.
- Договорились. - Оскар подождал, пока шериф попрощается, и выключил связь.
Он вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл люк. Словно живая, женщина сидела на корточках, рядом валялась мокрая книга. Как живую, Оскар взял ее на руки, ощутил податливость оттаявшего, даже теплого еще от воды тела и выругался про себя: "Черт бы взял все на свете! Я же забыл ввести ей стабилизин. Вот позор-то! Придется колоть двойную, а то и тройную дозу. Впрочем, на такую красавицу стабилизина не жалко".
Поразмыслив, он решил увеличить дозу в пять раз. Такого никто еще не делал, но вреда от этого быть не могло.
Снова запищал видеофон. Оскар отнес женщину на широкий препарационный стол и подошел к аппарату.
Вызывал Биди.
- Вернулся уже? - начал он, не здороваясь. - Слушай, у меня к тебе деловой вопрос. Через день-другой имущество Браконьера пойдет с торгов, у него есть что-нибудь путное для моей галереи?
- Хоть бы один человек не говорил мне сегодня о Браконьере! - начал стервенеть Оскар. - Не знаю и знать не хочу. Спроси у шерифа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
- Ни черта не разобрать. Давай впрягайся, а то лебедка сюда не достанет, - сказал он наконец и начал толкать ледовый блок к вездеходу.
Когда они забрались в кабину и сняли теплое, Оскар плеснул Мариусу спирта, приложился сам и велел:
- Теперь рассказывай все по порядку.
Парень, хлебнув спирта, долго тяжело дышал и моргал, но потом все-таки начал:
- Господин Карвальял хотел проверить, нельзя ли на облегченном буере проскочить через язык Стеклянной реки. Не успел он подъехать к нему, как под буером словно что-то лопнуло, и лед полез вверх. Он выскочил из буера, но лед захватил и его. Все кончилось за минуту.
- Понятно, - сказал Оскар. - А теперь одевайся и вылезай наружу.
- Пощадите, господин Пербрайт!
- Дурень... Я сейчас буду менять "липучку", а это зрелище не для слабонервных. Вернешься минут через пять, и если я отключусь, постучишь мне по морде.
Когда до Ириса осталось мили две, Мариус начал как-то странно поглядывать на Оскара.
- В чем дело? - спросил тот.
- Господин Пербрайт, можно вас спросить?
- Давай.
Гибель Браконьера, хоть он и был гадом, сильно подействовала на Оскара. В этом состоянии его можно было просить о чем угодно, и мальчишка это почувствовал.
- Не говорите матери. Отец так или иначе узнает, а мама...
- Договорились. Скажешь, что был у меня в мастерской, - ответил Оскар, и Мариус облегченно вздохнул. - Кстати, мог бы и не просить:
мы с твоей матерью ходим разными курсами.
- Вы помните, как выглядел буер в сталагмите? - спросил Мариус после долгой паузы.
- Да, к сожалению.
- Очень динамично. Понимаете, форма как бы течет вниз и одновременно взметается вверх. Все дело в спирали. Это был бы чудесный памятник всем, кто погиб во льдах.
- Из этой скотины - памятник?! - удивился Оскар. - Да кто его купит?
- Я бы все сделал бесплатно. Выставил бы его для всеобщего обозрения...
- Угу. У казино или - еще лучше - у ресторана. Наконец-то Браконьер попадет в приличное общество. Слушай, а замерзни там я, ты бы и меня выставил?
- Что вы, господин Пербрайт!
- Ну так пусть и Браконьер стоит там, где его Бог покарал. Эх ты, скульптор Божьей милостью...
6
Что кристалла из этого блока не получится, Оскару стало ясно с самого начала.
Можно было сделать простую прямоугольную призму. Можно было сотворить новодел, назвать его новоделом и продать как новодел. В любом случае следовало сначала посмотреть, кто там внутри, а уж потом решать судьбу блока. Главное, глубоких трещин на нем не было.
Все было как всегда: Оскар укрепил блок в фиксаторах, прошелся термокаутером по самым вопиющим выступам и принялся осторожно полировать там, откуда можно было увидеть человека, заключенного в льдине.
Этой женщине было не место в паршивой прямоугольной призме, хотя, с другой стороны, такая красота не нуждалась ни в каких особенных украшениях. Медные волосы заслоняли часть лица, но и так было ясно, что Оскару достался шедевр. О теле судить было рано, но он и мысли не допускал, что оно может оказаться недостойным лица.
Снова вгляделся он в облик женщины, погибшей полтысячелетия назад, и снова долго не мог оторваться. Профессионально он отметил лишь две погрешности: губы были сведены страдальческой гримасой, а огромные глаза под чистым выпуклым лбом скрывались не только тонкими веками, но и узкой прядью волос.
"Ох, и умница же, наверное, она была", - подумал Оскар, отрываясь наконец от прекрасного лица.
Он переставил фиксаторы сам, с помощью одной колесной подставки, едва ли отдавая себе отчет, почему не хочет, чтобы экзоскелетон касался даже глыбы, и снова принялся полировать лед.
Похоже, с гибелью Браконьера для Оскара началась полоса везения:
отполированная грань открыла новые находки. Запястье красавицы охватывал браслет дивной работы - в металле с красноватым отливом была изваяна ветка неведомого дерева, а локоть прижимал к телу книгу - первую древнюю книгу, обнаруженную на Кельвине-Зеро. Это и определило приговор Оскара: новодел. Оскар освободил блок, сам отвез его в термокамеру, затянул барашки люка и поставил регулятор на самый малый нагрев. В стенках камеры зашумела по контурам горячая вода, и Оскар занялся маленькой ледышкой, подобранной близ Свечки.
Лед, похоже, то намерзал, то таял, и внутри прозрачной льдинки образовался целый лабиринт, заполненный, как ни странно, водой.
Оскар повертел ледышку, просверлил узкий канал и дал воде вытечь.
Льдинка еще причудливее заиграла на свету.
Замигала красная лампочка на люке термокамеры. Оскар посмотрел на огонек сквозь льдинку и поставил ее на стеллаж с призами.
- Этак и сам коллекционером сделаюсь.
Видеофон разразился двойным писком. Оскар нажал кнопку "Ждите", но без результата - аппарат продолжал пищать.
"Официальный вызов... странно", - подумал он, включая экран.
- Здравствуйте, Пербрайт, - заторопился шериф. - Я не оторву вас надолго. Мариус мне все рассказал, и я должен узнать у вас, намерены ли вы претендовать на имущество покойного Карвальяла по прозвищу "Браконьер"?
- Зачем?
- В виде компенсации за повреждение вашего участка.
- Ни в коем случае. Как всякому честному человеку, мне вполне достаточно, что его забрали черти.
- Еще вопрос: вы знаете кого-нибудь, кто мог бы претендовать на его наследство?
- Бог миловал...
Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезен.
- Я очень вас прошу, Пербрайт: не говорите ничего моей жене.
- А вы сперва меня с нею познакомьте.
Шериф снова улыбнулся.
- Спасибо, Оскар. Вам придется зайти в мой офис, подписать отказ от претензий.
- Договорились. - Оскар подождал, пока шериф попрощается, и выключил связь.
Он вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл люк. Словно живая, женщина сидела на корточках, рядом валялась мокрая книга. Как живую, Оскар взял ее на руки, ощутил податливость оттаявшего, даже теплого еще от воды тела и выругался про себя: "Черт бы взял все на свете! Я же забыл ввести ей стабилизин. Вот позор-то! Придется колоть двойную, а то и тройную дозу. Впрочем, на такую красавицу стабилизина не жалко".
Поразмыслив, он решил увеличить дозу в пять раз. Такого никто еще не делал, но вреда от этого быть не могло.
Снова запищал видеофон. Оскар отнес женщину на широкий препарационный стол и подошел к аппарату.
Вызывал Биди.
- Вернулся уже? - начал он, не здороваясь. - Слушай, у меня к тебе деловой вопрос. Через день-другой имущество Браконьера пойдет с торгов, у него есть что-нибудь путное для моей галереи?
- Хоть бы один человек не говорил мне сегодня о Браконьере! - начал стервенеть Оскар. - Не знаю и знать не хочу. Спроси у шерифа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11