Корни хватали за ноги, упрямые деревья царапались ветвями. Летучек больше не появлялось, как Питти ни вытягивал шею.
Они шли до самого заката, ничего интересного больше не встретив. Преодоленное расстояние, по расчетам Питти, равнялось не более чем десятку бросков копья - в Степи за это время они прошли бы втрое-вчетверо больше. Зато устали все так, будто без отдыха шагали несколько суток.
Наконец шаман остановился и приказал готовить новую поляну для стоянки. В эту ночь ему требовалось спать, а не ерзать между тесно растущих стволов. Эль все-таки пристал с расспросами о духах, но Питти ничего определенного ему отвечать не стал. Мало ли что там духи обещали... А вдруг не исполнят? Питти никогда им всерьез не доверял, а иначе никогда не стал бы настоящим шаманом. Расскажешь все откровенно, а потом с утра Элоиз потребует результата. Если его не будет, то придется опять выслушивать от рыжей девицы ее мнение по поводу дикарских лесных суеверий.
* * *
Уауа тоскливо, но очень тихо выл, выдавая звуки удивительной длины. Стэфи слушал его, и мальчику казалось, что это воет он сам. Оба они ждали Лолу, а та сидела под деревом и безотрывно смотрела в сторону Пчелиного ущелья. - Лола... - безнадежно тронул маленький степняк ее за руку.
Она не пошевелилась. Лола изучала разум пчелиного роя. Трудно быть Пси, трудно, но интересно. Находясь в долине великанов, Лола без конца путешествовала по чужим воспоминаниям. Не было рядом строгого шамана, который взял с нее слово не заниматься такими вещами, а вместе с ним куда-то делось и само слово.
Девочка увидела много. Достаточно, чтобы проникнуться симпатией к этим жестоким, жадным и трусливым людям, каждый из которых хотел как лучше. И каждого ей было очень жалко. Особенно Тэга, с его тоской по другу, который спас ему жизнь, а Тэг не успел отплатить. Глупый почему-то считал, что отплатить надо было обязательно, и теперь не находил себе места. Каса мечтала, чтобы он поскорее забыл Килка, и злилась - это называлось «ревность». Пожирательницы Гусениц на словах убивались по поводу своих пропавших мужчин, а на самом деле больше всего боялись за себя, даже больше, чем за детей. Стэфи считал себя никому не нужным. Тина ругала себя за то, что она плохая мать, и приставала к сыну по любому поводу, старалась побольше кормить, чем доводила его до слез. Пленный полковник Томас боялся, как бы окружающие не поняли, какой он трус, и мечтал однажды развязаться и всех перебить. Даже Кеджлиса. Но мечтал как-то не всерьез... Лоле стало скучно жалеть людей. Великаны были совсем другими. Они любили друг друга, жалели. Вся их жизнь состояла в том, чтобы помогать друг другу: в уходе за потомством, в добывании пищи, в лечении ссадин, вычесывании блох... Сначала это показалось интересным, но потом Лола поняла, что ничего больше в их головах не найдет. Они удивительно маленькие, эти огромные нечесаные головы, там ни для чего больше нет места. Воспоминания у громадин были какие-то бесцветные, если не считать встреч с Бияшем и людьми, да еще детеныши очень вкусно помнили ягоды.
В паучьи головы Лола проникать не умела. Там все было затянуто какой-то паутиной, а еще темнотой, мысли были гораздо короче человеческих и какие-то непонятные, неслышные, как шорох падающих листьев на том берегу озера. А еще они чуяли. Однажды Кеджлис здорово тряхнул девочку Небесным Гневом, застав у себя в голове. Обычно Лола не боялась таких ударов, ее сознание умело защищаться с самого рождения, но в тот раз она открылась, и было больно. Испуганная Каса отнесла ее к ручью и долго окунала в воду.
Там Лола и вспомнила про Хозяина озера. К нему она пробовала попасть по-всякому: и бродила вокруг, и опускала в ручье голову под воду, и даже залезла на ветку, нависавшую над озером. Последнее было страшнее всего, ей даже показалось, что снизу на нее смотрят огромные глаза, но услышать мысли не удалось. Может быть, там просто не было никаких мыслей?.. Стэфи, который придерживал Лолу за волосы, сказал, что чувствовал мысли, будто кто-то думал: сейчас я ее съем! Съем! Но, конечно, мальчик врал - понять это маленькой Пси ничего не стоило.
Бияш зашел к ним на стоянку лишь однажды. Лола сразу же влезла в его мысли - мутанту это даже нравилось.
Там было много интересного, всяческие невиданные насекомые, далекие страны. Но Бияш ушел, и опять стало скучно. Тогда-то Стэфи и рассказал, что нашел дорогу в Пчелиное ущелье. Взяв юного степняка и Уауа в сопровождающие, Лола сразу отправилась туда.
Пытаться понять, о чем думает пчела, - так же бессмысленно, как лезть в голову к смертоносцу, только еще скучнее. Значит ничего не понять. Но Питти всегда говорил о живущих в ущелье пчелах как о живом существе: «Рой сошел с ума», «Рой построил гнездо», «Рой вывел новых пчел»... Сам шаман всегда старался держаться от него подальше, но Лола решила потрогать совсем чуть-чуть.
Да, у пчелиного роя оказался разум. Очень простой и светлый, просторный, совсем не похожий на их уродливое гнездо. Рой думал медленно, каждую его мысль можно было рассмотреть не спеша, со всех сторон. Это было интересно, как слушать сказки Эмилио: все происходило медленно-медленно, с подробным описанием всех героев, каждого их действия. Сейчас рой строил гнездо. Вообще, все время, когда пчелы не воевали, они строили свое гнездо.
- Наверное, Стэфи, этот рой и правда сумасшедший. Тогда пойдем, - заныл мальчик. - Ну, что мы здесь сидим полдня... - Ты иди, а я хочу найти его память. У всех есть память, а в ней все самое интересное.
- А вот Питти никогда бы не полез к этому рою в память, - довольно зло сказал Стэфи. Конечно, все вокруг особенные, а он без змей - самый обыкновенный. - Рой заметит и пришлет пчел. Закусают и тебя, и меня, и Япупу и вообще всех. - Он не Япупу, а Япыпы. И даже Уауа, вот как его зовут. Только ему нравится Япыпы. - Япыпы! - заорал великанчик и стал дергать за руки обоих детей. - Япыпы! - Перестань, маленький, - погладила его Лола. - Скоро пойдем. Вот только... Нашла! Память роя показалась сначала совсем непонятной - просто цветные пятна. А потом Лола как бы отошла немного в сторону и увидела, что это очень большие картинки, видимые целиком только издали. Она листала их, рассматривая, потрясенная несказанной яркостью и четкостью. Вот и Питти - его трудно узнать, потому что здесь он злой. А вот Эль - он никакой, просто белый. Смертоносцы - самые злые. Лолу даже передернуло от отвращения, когда она взглянула на них глазами пчел. Рой узнал в них пауков, тех, кто строит паутины, в которые иногда попадают пчелы. Так вот кого надо просить о помощи! Он всегда был рядом, их верный друг, и даже невольно помог однажды Питти. А никто, кроме Лолы, об этом не догадался... Только как бы с ним заговорить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Они шли до самого заката, ничего интересного больше не встретив. Преодоленное расстояние, по расчетам Питти, равнялось не более чем десятку бросков копья - в Степи за это время они прошли бы втрое-вчетверо больше. Зато устали все так, будто без отдыха шагали несколько суток.
Наконец шаман остановился и приказал готовить новую поляну для стоянки. В эту ночь ему требовалось спать, а не ерзать между тесно растущих стволов. Эль все-таки пристал с расспросами о духах, но Питти ничего определенного ему отвечать не стал. Мало ли что там духи обещали... А вдруг не исполнят? Питти никогда им всерьез не доверял, а иначе никогда не стал бы настоящим шаманом. Расскажешь все откровенно, а потом с утра Элоиз потребует результата. Если его не будет, то придется опять выслушивать от рыжей девицы ее мнение по поводу дикарских лесных суеверий.
* * *
Уауа тоскливо, но очень тихо выл, выдавая звуки удивительной длины. Стэфи слушал его, и мальчику казалось, что это воет он сам. Оба они ждали Лолу, а та сидела под деревом и безотрывно смотрела в сторону Пчелиного ущелья. - Лола... - безнадежно тронул маленький степняк ее за руку.
Она не пошевелилась. Лола изучала разум пчелиного роя. Трудно быть Пси, трудно, но интересно. Находясь в долине великанов, Лола без конца путешествовала по чужим воспоминаниям. Не было рядом строгого шамана, который взял с нее слово не заниматься такими вещами, а вместе с ним куда-то делось и само слово.
Девочка увидела много. Достаточно, чтобы проникнуться симпатией к этим жестоким, жадным и трусливым людям, каждый из которых хотел как лучше. И каждого ей было очень жалко. Особенно Тэга, с его тоской по другу, который спас ему жизнь, а Тэг не успел отплатить. Глупый почему-то считал, что отплатить надо было обязательно, и теперь не находил себе места. Каса мечтала, чтобы он поскорее забыл Килка, и злилась - это называлось «ревность». Пожирательницы Гусениц на словах убивались по поводу своих пропавших мужчин, а на самом деле больше всего боялись за себя, даже больше, чем за детей. Стэфи считал себя никому не нужным. Тина ругала себя за то, что она плохая мать, и приставала к сыну по любому поводу, старалась побольше кормить, чем доводила его до слез. Пленный полковник Томас боялся, как бы окружающие не поняли, какой он трус, и мечтал однажды развязаться и всех перебить. Даже Кеджлиса. Но мечтал как-то не всерьез... Лоле стало скучно жалеть людей. Великаны были совсем другими. Они любили друг друга, жалели. Вся их жизнь состояла в том, чтобы помогать друг другу: в уходе за потомством, в добывании пищи, в лечении ссадин, вычесывании блох... Сначала это показалось интересным, но потом Лола поняла, что ничего больше в их головах не найдет. Они удивительно маленькие, эти огромные нечесаные головы, там ни для чего больше нет места. Воспоминания у громадин были какие-то бесцветные, если не считать встреч с Бияшем и людьми, да еще детеныши очень вкусно помнили ягоды.
В паучьи головы Лола проникать не умела. Там все было затянуто какой-то паутиной, а еще темнотой, мысли были гораздо короче человеческих и какие-то непонятные, неслышные, как шорох падающих листьев на том берегу озера. А еще они чуяли. Однажды Кеджлис здорово тряхнул девочку Небесным Гневом, застав у себя в голове. Обычно Лола не боялась таких ударов, ее сознание умело защищаться с самого рождения, но в тот раз она открылась, и было больно. Испуганная Каса отнесла ее к ручью и долго окунала в воду.
Там Лола и вспомнила про Хозяина озера. К нему она пробовала попасть по-всякому: и бродила вокруг, и опускала в ручье голову под воду, и даже залезла на ветку, нависавшую над озером. Последнее было страшнее всего, ей даже показалось, что снизу на нее смотрят огромные глаза, но услышать мысли не удалось. Может быть, там просто не было никаких мыслей?.. Стэфи, который придерживал Лолу за волосы, сказал, что чувствовал мысли, будто кто-то думал: сейчас я ее съем! Съем! Но, конечно, мальчик врал - понять это маленькой Пси ничего не стоило.
Бияш зашел к ним на стоянку лишь однажды. Лола сразу же влезла в его мысли - мутанту это даже нравилось.
Там было много интересного, всяческие невиданные насекомые, далекие страны. Но Бияш ушел, и опять стало скучно. Тогда-то Стэфи и рассказал, что нашел дорогу в Пчелиное ущелье. Взяв юного степняка и Уауа в сопровождающие, Лола сразу отправилась туда.
Пытаться понять, о чем думает пчела, - так же бессмысленно, как лезть в голову к смертоносцу, только еще скучнее. Значит ничего не понять. Но Питти всегда говорил о живущих в ущелье пчелах как о живом существе: «Рой сошел с ума», «Рой построил гнездо», «Рой вывел новых пчел»... Сам шаман всегда старался держаться от него подальше, но Лола решила потрогать совсем чуть-чуть.
Да, у пчелиного роя оказался разум. Очень простой и светлый, просторный, совсем не похожий на их уродливое гнездо. Рой думал медленно, каждую его мысль можно было рассмотреть не спеша, со всех сторон. Это было интересно, как слушать сказки Эмилио: все происходило медленно-медленно, с подробным описанием всех героев, каждого их действия. Сейчас рой строил гнездо. Вообще, все время, когда пчелы не воевали, они строили свое гнездо.
- Наверное, Стэфи, этот рой и правда сумасшедший. Тогда пойдем, - заныл мальчик. - Ну, что мы здесь сидим полдня... - Ты иди, а я хочу найти его память. У всех есть память, а в ней все самое интересное.
- А вот Питти никогда бы не полез к этому рою в память, - довольно зло сказал Стэфи. Конечно, все вокруг особенные, а он без змей - самый обыкновенный. - Рой заметит и пришлет пчел. Закусают и тебя, и меня, и Япупу и вообще всех. - Он не Япупу, а Япыпы. И даже Уауа, вот как его зовут. Только ему нравится Япыпы. - Япыпы! - заорал великанчик и стал дергать за руки обоих детей. - Япыпы! - Перестань, маленький, - погладила его Лола. - Скоро пойдем. Вот только... Нашла! Память роя показалась сначала совсем непонятной - просто цветные пятна. А потом Лола как бы отошла немного в сторону и увидела, что это очень большие картинки, видимые целиком только издали. Она листала их, рассматривая, потрясенная несказанной яркостью и четкостью. Вот и Питти - его трудно узнать, потому что здесь он злой. А вот Эль - он никакой, просто белый. Смертоносцы - самые злые. Лолу даже передернуло от отвращения, когда она взглянула на них глазами пчел. Рой узнал в них пауков, тех, кто строит паутины, в которые иногда попадают пчелы. Так вот кого надо просить о помощи! Он всегда был рядом, их верный друг, и даже невольно помог однажды Питти. А никто, кроме Лолы, об этом не догадался... Только как бы с ним заговорить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74