Сидевшие за столом притихли, ожидая развязки. Вошедший в столовую своим видом напоминал получившего двойку ученика, о чем он должен был сейчас рассказать своему отцу.
– Ну, нашел? – спокойно спросил Умелов.
– Товарищ сержант, это вы у меня из подсумка патрон вытащили, когда я заснул возле станции, – дрожащим голосом пробубнил Карабанов.
– Значит, ты признаешь, что спал на службе?
– Признаю, – выдохнул рядовой.
– Ну и что ты предлагаешь с тобой делать? – обратился к нарушителю Умелов, глядя на Уварова.
– Я готов вместо сна выполнить любую работу, которую мне укажет дежурный по заставе.
– Ладно, Толик, сегодня это будет для тебя уроком, – Умелов встал из-за стола и снял ремень. – И молодец, что признался. А сейчас садись завтракать, только руки вымой.
Пока Карабанов мыл руки в умывальной комнате, Олег вполголоса, чтобы тот не услышал, попросил Уварова:
– Ты ему такую работу дай, чтобы он к десяти утра успел её сделать. Ему же тоже надо поспать. А то на следующем дежурстве опять отрубится.
– Ладно, пусть пол везде вымоет и идет спать, – согласился дежурный.
– А вообще Карабанов – отличный парень. Мы ведь тоже полгода назад были такими же, – подытожил Толик Корчагин.
Все трое одобрительно переглянулись в ответ.
* * *
Наступил банный день. Что может быть лучше настоящей русской бани! Только настоящая русская баня с берёзовым веником. Если бы на острове была хоть одна береза, то для пограничников она бы, несомненно, стала священным деревом, как дуб для друидов. Но, к сожалению, растительность на острове была очень скудная и единственным подходящим материалом для изготовления веников был кедрач. На острове этот родственник могучего кедра выглядел как чахлый заморыш. Со стороны Тихого океана кедрач вырастал с метр в длину, а со стороны Охотского моря он напоминал стелющийся кустарник.
Из этого кедрача веники получались очень жесткие, и париться ими было просто невозможно. Единственной пользой от этого чуда природы был аромат, исходящий от него при распаривании.
Баня находилась на берегу речки, чтобы удобнее было таскать воду. Недавно она была заново отстроена пограничниками, поскольку старая уже несколько раз горела.
Пограничники, не задействованные в нарядах, с самого утра натаскали в баню воды и отправились на заставу для участия в еженедельной уборке. Это был своеобразный ритуал, который сложился на заставе не за один год.
Как только часы показали два часа дня, дежурный по заставе зашел в спальное помещение и включил свет. Застава сразу же наполнилась шумом и пришла в движение. С окон были сняты байковые одеяла, выполнявшие роль светомаскировки и защитных ставней, и открыты две форточки на противоположных фрамугах. Свежий воздух сразу же ворвался внутрь, разгоняя спертую атмосферу.
После обеда все распределились по своим объектам для капитальной уборки. Дембеля, естественно, в этом уже участия не принимали. Они ушли, предупредив дежурного, что если их будет настойчиво искать начальник заставы, они будут за опорным пунктом.
За долгие годы существования пограничных войск на многих заставах сложились свои неписаные традиции и правила. Были такие традиции и на Онекотане, и одна из них была очень даже справедливой. Согласно этой традиции никто на заставе не имел права уклоняться от еженедельной уборки. Правда, «деды» занимались уборкой в тех помещениях, которые они выбирали сами, а сержанты, которые должны были отвечать за работы, выполненные своими подчиненными, работали не вместе со всеми, а отдельно. К примеру, протопить баню – как раз одна из таких работ.
После обеда Умелов направился на свой участок – в баню, прихватив с собой газету и спички. Он растопил печь, опять вернулся на заставу и попросил через дежурного, чтобы к нему в баню пришли помочь Уваров и Чертков. По возвращении Умелов с удовлетворением заметил, что дрова в печи уже занялись хорошим пламенем и тяга стала увеличиваться.
Хлопнула входная дверь. Умелов поднялся с колен и, прикрыв кочергой дверку печи, вышел в предбанник. На пороге стояли Уваров и Чертков.
– Ну что? Вы все-таки решили Аракачева сегодня раскулачить? – обратился он к пришедшим сослуживцам.
– Мы ведь уже договорились обо всем вчера, – Юра присел на длинную лавку.
– И кто же пойдет в комнату к «куску»?
– Кто, кто… Я пойду, – ответил Уваров.
– Понятно, – кивнул Олег и повернулся к Черткову.
– Вась, а ты точно сможешь жену командира минут на двадцать в ленинской комнате задержать?
– Попробую, – несколько вальяжно ответил Чертков.
Василий вообще был человеком нестандартным. Его немного манерные жесты и высказывания с большим трудом сочетались с внешностью наемного убийцы. Он как две капли воды был похож на персонажа из французской комедии «Укол зонтиком», который постоянно преследовал героя Пьера Ришара. За этой отталкивающей внешностью скрывался умный, образованный, с отличным чувством юмора человек.
– Хорошо. На всю операцию отводим двадцать минут. Юра, если дверь сразу не откроется, то уходи не раздумывая. Не забудь взять флягу и воронку. А ты, Вася, делай что хочешь, но жена начальника должна быть в ленинской комнате минимум двадцать минут. Я буду у бани. Если вдруг начальник или прапорщик захотят вернуться раньше, я дам знать, – подытожил Умелов.
* * *
Когда баня была полностью готова, Умелов вернулся на заставу, принял у своего отделения выполненную работу и пошел докладывать об этом прапорщику. Офицерский дом, в котором жили начальник заставы Володин с женой и прапорщик Аракачев, находился в двадцати метрах от заставы. В доме было четыре комнаты. Две из них были пока свободными.
Аракачев принял у сержанта отчет и поинтересовался насчет бани. Узнав, что баня готова, прапорщик поспешил доложить об этом начальнику заставы. Через несколько минут жена старшего лейтенанта отправилась мыться. На ней была защитная куртка явно бо льшего размера, мешковатые спортивные штаны, на голове был повязан старый платок. Такой, с позволения сказать, «стиль» в одежде был выбран ею не случайно. Женщине, находящейся среди молодых людей, фактически ещё мальчишек, оторванных от цивилизации, нельзя было давать хоть какой-либо повод проявлять свое либидо. Например, нельзя было краситься, надевать короткую юбку и вообще показывать открытые части тела, чтобы не будоражить и без того перевозбужденное воображение пограничников, которое практически каждый день проявлялось в виде эротических снов и утренних непроизвольных поллюций.
Тем временем прапорщик на заставе придирчиво проверял результаты уборки помещений. Жена начальника заканчивала мыться. Наступало время «Ч».
Часовой сообщил дежурному, что женщина вышла из бани и идет в сторону заставы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Ну, нашел? – спокойно спросил Умелов.
– Товарищ сержант, это вы у меня из подсумка патрон вытащили, когда я заснул возле станции, – дрожащим голосом пробубнил Карабанов.
– Значит, ты признаешь, что спал на службе?
– Признаю, – выдохнул рядовой.
– Ну и что ты предлагаешь с тобой делать? – обратился к нарушителю Умелов, глядя на Уварова.
– Я готов вместо сна выполнить любую работу, которую мне укажет дежурный по заставе.
– Ладно, Толик, сегодня это будет для тебя уроком, – Умелов встал из-за стола и снял ремень. – И молодец, что признался. А сейчас садись завтракать, только руки вымой.
Пока Карабанов мыл руки в умывальной комнате, Олег вполголоса, чтобы тот не услышал, попросил Уварова:
– Ты ему такую работу дай, чтобы он к десяти утра успел её сделать. Ему же тоже надо поспать. А то на следующем дежурстве опять отрубится.
– Ладно, пусть пол везде вымоет и идет спать, – согласился дежурный.
– А вообще Карабанов – отличный парень. Мы ведь тоже полгода назад были такими же, – подытожил Толик Корчагин.
Все трое одобрительно переглянулись в ответ.
* * *
Наступил банный день. Что может быть лучше настоящей русской бани! Только настоящая русская баня с берёзовым веником. Если бы на острове была хоть одна береза, то для пограничников она бы, несомненно, стала священным деревом, как дуб для друидов. Но, к сожалению, растительность на острове была очень скудная и единственным подходящим материалом для изготовления веников был кедрач. На острове этот родственник могучего кедра выглядел как чахлый заморыш. Со стороны Тихого океана кедрач вырастал с метр в длину, а со стороны Охотского моря он напоминал стелющийся кустарник.
Из этого кедрача веники получались очень жесткие, и париться ими было просто невозможно. Единственной пользой от этого чуда природы был аромат, исходящий от него при распаривании.
Баня находилась на берегу речки, чтобы удобнее было таскать воду. Недавно она была заново отстроена пограничниками, поскольку старая уже несколько раз горела.
Пограничники, не задействованные в нарядах, с самого утра натаскали в баню воды и отправились на заставу для участия в еженедельной уборке. Это был своеобразный ритуал, который сложился на заставе не за один год.
Как только часы показали два часа дня, дежурный по заставе зашел в спальное помещение и включил свет. Застава сразу же наполнилась шумом и пришла в движение. С окон были сняты байковые одеяла, выполнявшие роль светомаскировки и защитных ставней, и открыты две форточки на противоположных фрамугах. Свежий воздух сразу же ворвался внутрь, разгоняя спертую атмосферу.
После обеда все распределились по своим объектам для капитальной уборки. Дембеля, естественно, в этом уже участия не принимали. Они ушли, предупредив дежурного, что если их будет настойчиво искать начальник заставы, они будут за опорным пунктом.
За долгие годы существования пограничных войск на многих заставах сложились свои неписаные традиции и правила. Были такие традиции и на Онекотане, и одна из них была очень даже справедливой. Согласно этой традиции никто на заставе не имел права уклоняться от еженедельной уборки. Правда, «деды» занимались уборкой в тех помещениях, которые они выбирали сами, а сержанты, которые должны были отвечать за работы, выполненные своими подчиненными, работали не вместе со всеми, а отдельно. К примеру, протопить баню – как раз одна из таких работ.
После обеда Умелов направился на свой участок – в баню, прихватив с собой газету и спички. Он растопил печь, опять вернулся на заставу и попросил через дежурного, чтобы к нему в баню пришли помочь Уваров и Чертков. По возвращении Умелов с удовлетворением заметил, что дрова в печи уже занялись хорошим пламенем и тяга стала увеличиваться.
Хлопнула входная дверь. Умелов поднялся с колен и, прикрыв кочергой дверку печи, вышел в предбанник. На пороге стояли Уваров и Чертков.
– Ну что? Вы все-таки решили Аракачева сегодня раскулачить? – обратился он к пришедшим сослуживцам.
– Мы ведь уже договорились обо всем вчера, – Юра присел на длинную лавку.
– И кто же пойдет в комнату к «куску»?
– Кто, кто… Я пойду, – ответил Уваров.
– Понятно, – кивнул Олег и повернулся к Черткову.
– Вась, а ты точно сможешь жену командира минут на двадцать в ленинской комнате задержать?
– Попробую, – несколько вальяжно ответил Чертков.
Василий вообще был человеком нестандартным. Его немного манерные жесты и высказывания с большим трудом сочетались с внешностью наемного убийцы. Он как две капли воды был похож на персонажа из французской комедии «Укол зонтиком», который постоянно преследовал героя Пьера Ришара. За этой отталкивающей внешностью скрывался умный, образованный, с отличным чувством юмора человек.
– Хорошо. На всю операцию отводим двадцать минут. Юра, если дверь сразу не откроется, то уходи не раздумывая. Не забудь взять флягу и воронку. А ты, Вася, делай что хочешь, но жена начальника должна быть в ленинской комнате минимум двадцать минут. Я буду у бани. Если вдруг начальник или прапорщик захотят вернуться раньше, я дам знать, – подытожил Умелов.
* * *
Когда баня была полностью готова, Умелов вернулся на заставу, принял у своего отделения выполненную работу и пошел докладывать об этом прапорщику. Офицерский дом, в котором жили начальник заставы Володин с женой и прапорщик Аракачев, находился в двадцати метрах от заставы. В доме было четыре комнаты. Две из них были пока свободными.
Аракачев принял у сержанта отчет и поинтересовался насчет бани. Узнав, что баня готова, прапорщик поспешил доложить об этом начальнику заставы. Через несколько минут жена старшего лейтенанта отправилась мыться. На ней была защитная куртка явно бо льшего размера, мешковатые спортивные штаны, на голове был повязан старый платок. Такой, с позволения сказать, «стиль» в одежде был выбран ею не случайно. Женщине, находящейся среди молодых людей, фактически ещё мальчишек, оторванных от цивилизации, нельзя было давать хоть какой-либо повод проявлять свое либидо. Например, нельзя было краситься, надевать короткую юбку и вообще показывать открытые части тела, чтобы не будоражить и без того перевозбужденное воображение пограничников, которое практически каждый день проявлялось в виде эротических снов и утренних непроизвольных поллюций.
Тем временем прапорщик на заставе придирчиво проверял результаты уборки помещений. Жена начальника заканчивала мыться. Наступало время «Ч».
Часовой сообщил дежурному, что женщина вышла из бани и идет в сторону заставы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46