.. Снова и снова я прокручиваю в голове слова Джорджии.
– Вам-то легко, – говорю я, всхлипывая, паре овечек (животные мирно щиплют травку). – Конечно, это ведь не вашу задницу ощупывают на виду всего народа и не вас преследуют свихнувшиеся экс-бойфренды... И сомневаюсь, что вы тоже умудрились разрушить свою единственную любовь!
Вот до чего я докатилась – беседую с домашними животными о своих душевных драмах! Конечно, слушатели они хорошие, и все же...
Не знаю, сколько я так просидела – не удивлюсь, если прошло несколько часов. За это время вокруг меня собралось почти целое стадо, так что теперь я похожа на бедную пастушку из детской книжки. Вдруг за моей спиной раздаются голоса. Я оборачиваюсь и вижу Валентину, Грейс и Джорджию. Троица решительно чешет в мою сторону.
– Надеюсь, тут нет коровьих лепешек. – Валентина брезгливо поднимает подол. – Все-таки эти туфли от Кристиана Лубутена!
– Валентина, – говорю я, – разве ты не должна сейчас очаровывать гостей?
– Должна. Но мы очень волнуемся за тебя, Айви!
– За меня? Глупости! Вам что, мало сегодняшних переживаний? Идите, идите, у меня все в порядке! – машу я рукой.
– Нам так не кажется! – заявляет Джорджия. – Ничего ты не в порядке!
– Небось сидишь тут и скулишь с тоски по Джеку! – подхватывает Валентина.
Я возмущенно мотаю головой:
– Вас послушать, я прямо лабрадор какой-то! В любом случае, скулю я или нет, вы ничем не поможете! Я сама все испортила – безвозвратно!
Троица переглядывается с таким заговорщицким видом, словно планирует дворцовый переворот.
– Как знать... – загадочно тянет Джорджия. О чем это она?
– Айви, я только что говорила с Бет. Майка, которую она упомянула тогда в разговоре, – это на самом деле футболка с эмблемой их организации, которая нужна была Бет для участия в благотворительном забеге на следующее утро. И эта вещь не была в квартире Джека. Она была в его кабинете.
– Господи... – Я уже подвываю. – Слушайте, а вам обязательно надо сообщать все детали? Я и так уже чувствую себя гадиной!
– Мы думали, тебе это будет интересно, – пожимает плечами Джорджия. – И еще кое-что...
– Так вы не закончили? Дьявол!!!
– Бет говорит, что недели две после вашей ссоры Джек выглядел абсолютно опустошенным. Все, на что он был способен, – это с отсутствующим видом слоняться взад и вперед по офису...
– Почему же он тогда не позвонил? – Я жалобно хлюпаю носом.
– Наверное, ждал, что это сделаешь ты, – подсказывает Грейс. – Недоразумение произошло по твоей вине, не так ли?
– Логично...
Я без сил падаю на свое бревно.
– Может, он и позвонил бы, – прибавляет Джорджия, – но кое-что окончательно охладило его энтузиазм...
– Что?
– Эта маленькая распутница – моя кузина – рассказала ему про тебя и этого твоего бывшего, Себа, или как его. Она встретила вас в ночном клубе.
Я возвращаюсь мыслями к тому вечеру, когда Бет стала свидетельницей слюнявого поцелуя Себа. Представляю, как она преподнесла всю историю Джеку!
– Боже правый... Слушайте, может, вы прекратите наконец надо мной издеваться?!
– Вообще-то у нас есть и приятные новости! – улыбается Грейс.
– Валяйте!
– Значит, так – Джек тебя любит!
– Ну вот, – надувается Валентина. – Я сама хотела это сказать!
– Что? Как это – любит? И откуда, черт возьми, вы знаете?
Они снова переглядываются. Улыбки у всех троих до ушей.
– Дело в том, – заявляет Джорджия, – что после разговора с Бет мы не могли и дальше сидеть сложа руки. Иначе какие мы подруги?!
– И что вы сделали? – спрашиваю я с замирающим сердцем.
Валентина хихикает и хлопает в ладоши – словно ей максимум три года.
– Мы кое-кому позвонили! Если хочешь знать, мы позвонили...
– Думаю, тебе стоит пойти с нами! – перебивает Грейс и решительно тянет меня за руку.
Глава 121
Первое, что я замечаю при входе в зал, – тишина. Музыка смолкла, я слышу только удары собственного сердца – оно колотится так, словно я только что вбежала на пятый этаж.
Потом я вижу Джека. Он стоит в противоположном конце зала и, единственный из всех присутствующих, одет в футболку и джинсы. Но что самое поразительное – он держит в руках микрофон.
Краем глаза я замечаю озадаченные лица гостей и, оглядываясь на них, тоже недоуменно пожимаю плечами.
– Что происходит? – лепечу я. Грейс подмигивает:
– Сейчас увидишь!
И тут звучит мелодия, которую я узнаю немедленно.
Джек поднимает микрофон, и все дружно вздрагивают от громкого свиста, который вылетает из динамиков.
– Прошу прошения, – говорит Джек. Он заметно нервничает. – Гм... Не уверен, что дальше вам будет намного приятнее меня слушать...
Грейс хихикает.
– Айви, – продолжает он, – мы с тобой давненько не разговаривали. Виной всему моя чрезмерная гордыня – хотя, возможно, и твоя тоже...
Мы находимся в противоположных концах зала, однако наши взгляды прикованы друг к другу, словно нас разделяет какая-нибудь пара дюймов.
– Видишь ли, я думал, что... Короче, что у тебя появился другой парень! Спасибо твоим подругам – они мне все объяснили. И еще я узнал, что ты больше не подозреваешь меня в измене...
Я хочу сглотнуть застрявший в горле комок – и не могу. Просто стою на месте, одновременно чувствуя ужас, смущение и бешеный восторг, и изо всех сил пытаюсь сдержать всю эту бурю противоречивых эмоций.
– И все же я виноват перед тобой! А значит, остается только один способ рассказать о моих чувствах – хоть ради этого и придется выставить себя на посмешище...
Народ в зале переглядывается, шепчется и толкает друг друга локтями, а Грейс смотрит на меня, широко улыбаясь.
Джек начинает медленно двигаться в мою сторону, и первые аккорды песни Руби Тернер словно током пронизывают мои нервы. Раздаются голоса хора, и вдруг...
К моему несказанному удивлению, к ним присоединяется Джек.
Джек Уильямсон – человек, который никогда в жизни не пел на публике и который клялся, что никогда этого не сделает, – сейчас поет. Поет для меня.
Джек выводит слова сильным глубоким голосом и слегка фальшивит, а мне все равно – даже если бы он пел как кастрированная чайка. Гости, похоже, перестали ломать головы над происходящим; некоторые даже покачиваются в такт музыке, словно на концерте «Квин». Клянусь, я даже видела поднятую зажигалку...
К тому времени как Джек медленно пересек зал и дошел до меня, я уже не знала, что и делать – смеяться, плакать или падать в обморок, настолько нереальным казалось мне все происходящее. Как бы там ни было, прижав руки к щекам, я поняла, что по ним в три ручья бегут слезы...
Глядя мне в глаза, Джек допевает последнюю строчку. Бог мой, а я ведь уже не верила, что когда-нибудь увижу его лицо так близко! У меня перехватывает дыхание...
– Никто-оо... кроме тебя-я-яяя!
Он кладет микрофон на ближайший столик и обнимает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Вам-то легко, – говорю я, всхлипывая, паре овечек (животные мирно щиплют травку). – Конечно, это ведь не вашу задницу ощупывают на виду всего народа и не вас преследуют свихнувшиеся экс-бойфренды... И сомневаюсь, что вы тоже умудрились разрушить свою единственную любовь!
Вот до чего я докатилась – беседую с домашними животными о своих душевных драмах! Конечно, слушатели они хорошие, и все же...
Не знаю, сколько я так просидела – не удивлюсь, если прошло несколько часов. За это время вокруг меня собралось почти целое стадо, так что теперь я похожа на бедную пастушку из детской книжки. Вдруг за моей спиной раздаются голоса. Я оборачиваюсь и вижу Валентину, Грейс и Джорджию. Троица решительно чешет в мою сторону.
– Надеюсь, тут нет коровьих лепешек. – Валентина брезгливо поднимает подол. – Все-таки эти туфли от Кристиана Лубутена!
– Валентина, – говорю я, – разве ты не должна сейчас очаровывать гостей?
– Должна. Но мы очень волнуемся за тебя, Айви!
– За меня? Глупости! Вам что, мало сегодняшних переживаний? Идите, идите, у меня все в порядке! – машу я рукой.
– Нам так не кажется! – заявляет Джорджия. – Ничего ты не в порядке!
– Небось сидишь тут и скулишь с тоски по Джеку! – подхватывает Валентина.
Я возмущенно мотаю головой:
– Вас послушать, я прямо лабрадор какой-то! В любом случае, скулю я или нет, вы ничем не поможете! Я сама все испортила – безвозвратно!
Троица переглядывается с таким заговорщицким видом, словно планирует дворцовый переворот.
– Как знать... – загадочно тянет Джорджия. О чем это она?
– Айви, я только что говорила с Бет. Майка, которую она упомянула тогда в разговоре, – это на самом деле футболка с эмблемой их организации, которая нужна была Бет для участия в благотворительном забеге на следующее утро. И эта вещь не была в квартире Джека. Она была в его кабинете.
– Господи... – Я уже подвываю. – Слушайте, а вам обязательно надо сообщать все детали? Я и так уже чувствую себя гадиной!
– Мы думали, тебе это будет интересно, – пожимает плечами Джорджия. – И еще кое-что...
– Так вы не закончили? Дьявол!!!
– Бет говорит, что недели две после вашей ссоры Джек выглядел абсолютно опустошенным. Все, на что он был способен, – это с отсутствующим видом слоняться взад и вперед по офису...
– Почему же он тогда не позвонил? – Я жалобно хлюпаю носом.
– Наверное, ждал, что это сделаешь ты, – подсказывает Грейс. – Недоразумение произошло по твоей вине, не так ли?
– Логично...
Я без сил падаю на свое бревно.
– Может, он и позвонил бы, – прибавляет Джорджия, – но кое-что окончательно охладило его энтузиазм...
– Что?
– Эта маленькая распутница – моя кузина – рассказала ему про тебя и этого твоего бывшего, Себа, или как его. Она встретила вас в ночном клубе.
Я возвращаюсь мыслями к тому вечеру, когда Бет стала свидетельницей слюнявого поцелуя Себа. Представляю, как она преподнесла всю историю Джеку!
– Боже правый... Слушайте, может, вы прекратите наконец надо мной издеваться?!
– Вообще-то у нас есть и приятные новости! – улыбается Грейс.
– Валяйте!
– Значит, так – Джек тебя любит!
– Ну вот, – надувается Валентина. – Я сама хотела это сказать!
– Что? Как это – любит? И откуда, черт возьми, вы знаете?
Они снова переглядываются. Улыбки у всех троих до ушей.
– Дело в том, – заявляет Джорджия, – что после разговора с Бет мы не могли и дальше сидеть сложа руки. Иначе какие мы подруги?!
– И что вы сделали? – спрашиваю я с замирающим сердцем.
Валентина хихикает и хлопает в ладоши – словно ей максимум три года.
– Мы кое-кому позвонили! Если хочешь знать, мы позвонили...
– Думаю, тебе стоит пойти с нами! – перебивает Грейс и решительно тянет меня за руку.
Глава 121
Первое, что я замечаю при входе в зал, – тишина. Музыка смолкла, я слышу только удары собственного сердца – оно колотится так, словно я только что вбежала на пятый этаж.
Потом я вижу Джека. Он стоит в противоположном конце зала и, единственный из всех присутствующих, одет в футболку и джинсы. Но что самое поразительное – он держит в руках микрофон.
Краем глаза я замечаю озадаченные лица гостей и, оглядываясь на них, тоже недоуменно пожимаю плечами.
– Что происходит? – лепечу я. Грейс подмигивает:
– Сейчас увидишь!
И тут звучит мелодия, которую я узнаю немедленно.
Джек поднимает микрофон, и все дружно вздрагивают от громкого свиста, который вылетает из динамиков.
– Прошу прошения, – говорит Джек. Он заметно нервничает. – Гм... Не уверен, что дальше вам будет намного приятнее меня слушать...
Грейс хихикает.
– Айви, – продолжает он, – мы с тобой давненько не разговаривали. Виной всему моя чрезмерная гордыня – хотя, возможно, и твоя тоже...
Мы находимся в противоположных концах зала, однако наши взгляды прикованы друг к другу, словно нас разделяет какая-нибудь пара дюймов.
– Видишь ли, я думал, что... Короче, что у тебя появился другой парень! Спасибо твоим подругам – они мне все объяснили. И еще я узнал, что ты больше не подозреваешь меня в измене...
Я хочу сглотнуть застрявший в горле комок – и не могу. Просто стою на месте, одновременно чувствуя ужас, смущение и бешеный восторг, и изо всех сил пытаюсь сдержать всю эту бурю противоречивых эмоций.
– И все же я виноват перед тобой! А значит, остается только один способ рассказать о моих чувствах – хоть ради этого и придется выставить себя на посмешище...
Народ в зале переглядывается, шепчется и толкает друг друга локтями, а Грейс смотрит на меня, широко улыбаясь.
Джек начинает медленно двигаться в мою сторону, и первые аккорды песни Руби Тернер словно током пронизывают мои нервы. Раздаются голоса хора, и вдруг...
К моему несказанному удивлению, к ним присоединяется Джек.
Джек Уильямсон – человек, который никогда в жизни не пел на публике и который клялся, что никогда этого не сделает, – сейчас поет. Поет для меня.
Джек выводит слова сильным глубоким голосом и слегка фальшивит, а мне все равно – даже если бы он пел как кастрированная чайка. Гости, похоже, перестали ломать головы над происходящим; некоторые даже покачиваются в такт музыке, словно на концерте «Квин». Клянусь, я даже видела поднятую зажигалку...
К тому времени как Джек медленно пересек зал и дошел до меня, я уже не знала, что и делать – смеяться, плакать или падать в обморок, настолько нереальным казалось мне все происходящее. Как бы там ни было, прижав руки к щекам, я поняла, что по ним в три ручья бегут слезы...
Глядя мне в глаза, Джек допевает последнюю строчку. Бог мой, а я ведь уже не верила, что когда-нибудь увижу его лицо так близко! У меня перехватывает дыхание...
– Никто-оо... кроме тебя-я-яяя!
Он кладет микрофон на ближайший столик и обнимает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71