Вопрос этот, безусловно, очень важный, да я и сама посвящаю ему по утрам немало времени, но, как говорит Лора Вимпл, неплохо бы прежде решить свою собственную жилищную проблему, а потом уж начинать беспокоиться о других людях. Она воспринимает все это очень болезненно, но аппетита не теряет, и, по-моему, это так неэгоистично с ее стороны.
– Бывают разные поводы для огорчений. Я знал как-то одну девушку, которая долго ухаживала за богатым дядюшкой; его недуг она сносила с христианским стоицизмом, а потом он умер и оставил все деньги больнице, где лечат чумных свиней. Она пришла к заключению, что стоицизм ее к тому времени иссяк, и теперь отдает себя публичному чтению стихов. Вот это, по-моему, настоящая месть.
– В жизни много поводов для огорчений, – заметила герцогиня, – и, мне кажется, искусство быть счастливым заключается в том, чтобы представлять их в виде иллюзий. Но, мой дорогой Реджинальд, с возрастом делать это становится все труднее.
– Полагаю, это происходит чаще, чем вы думаете. Устремления молодых оборачиваются обыкновенно ничем, старики вспоминают о том, чего никогда не было. Только люди среднего возраста вполне отдают себе отчет в том, в чем они ограничены, поэтому по отношению к ним нужно проявлять терпение. Но можно ли быть к ним терпеливым?
– Как бы там ни было, – продолжала герцогиня, – все зависит от того, как мы относимся к разочарованиям в жизни. Те, кто будет после нас, быть может, вспомнят о наших душевных качествах и жизненных успехах, которым мы совершенно не придавали значения.
– Никак нельзя поручиться за то, что те, кто будет после нас, вообще о нас вспомнят. Возможно, огорчения случались и в жизни средневековых святых, но едва ли они могли предвидеть, что им доставит такое удовольствие, если их имена будут когда-то ассоциироваться главным образом со скачками и дешевым красным вином. А теперь, если вы оставите в покое соленый миндаль, то мы сможем пойти и выпить кофе под пальмами, которые так нам необходимы после всех этих огорчительных разговоров.
1 2
– Бывают разные поводы для огорчений. Я знал как-то одну девушку, которая долго ухаживала за богатым дядюшкой; его недуг она сносила с христианским стоицизмом, а потом он умер и оставил все деньги больнице, где лечат чумных свиней. Она пришла к заключению, что стоицизм ее к тому времени иссяк, и теперь отдает себя публичному чтению стихов. Вот это, по-моему, настоящая месть.
– В жизни много поводов для огорчений, – заметила герцогиня, – и, мне кажется, искусство быть счастливым заключается в том, чтобы представлять их в виде иллюзий. Но, мой дорогой Реджинальд, с возрастом делать это становится все труднее.
– Полагаю, это происходит чаще, чем вы думаете. Устремления молодых оборачиваются обыкновенно ничем, старики вспоминают о том, чего никогда не было. Только люди среднего возраста вполне отдают себе отчет в том, в чем они ограничены, поэтому по отношению к ним нужно проявлять терпение. Но можно ли быть к ним терпеливым?
– Как бы там ни было, – продолжала герцогиня, – все зависит от того, как мы относимся к разочарованиям в жизни. Те, кто будет после нас, быть может, вспомнят о наших душевных качествах и жизненных успехах, которым мы совершенно не придавали значения.
– Никак нельзя поручиться за то, что те, кто будет после нас, вообще о нас вспомнят. Возможно, огорчения случались и в жизни средневековых святых, но едва ли они могли предвидеть, что им доставит такое удовольствие, если их имена будут когда-то ассоциироваться главным образом со скачками и дешевым красным вином. А теперь, если вы оставите в покое соленый миндаль, то мы сможем пойти и выпить кофе под пальмами, которые так нам необходимы после всех этих огорчительных разговоров.
1 2