Почему он – моя судьба?
– Полистратов сох по тебе, балда! Весь район об этом знал, одна ты делала вид, что у тебя на уме учеба, университет, прочая похабель! Полистратов сейчас в Америке директор банка, долларами ворочает, на белых яхтах плавает.
Подруги уже стояли на пороге кухни. Лилия посмотрела в зеленые глаза Зойки долгим, проникновенным взглядом.
– Зой, – проговорила радиоведущая грустно и серьезно, – как гласит народная мудрость североамериканских индейцев, не в долларах счастье.
– Опять шуточки! – возмутилась Зойка Гонсалес-Поплавкова. – В чем же это проклятое счастье? В чем, по-твоему?
– Не знаю, – призналась Лилия Горная искренне и переступила порог кухни.
Зойка тяжело дышала радиоведущей в правое плечо.
Быстрым оценивающим взглядом звезда эфира отметила: вещи и предметы, увиденные ею на фотографиях, стояли, висели, лежали на своих местах. Посуда, камуфляжный холодильник, пионерский горн, вышитый владимирской гладью фартук-комбинезон, кричащие фиолетово-оранжевые шторы, медный таз с длинной деревянной ручкой, печь СВЧ, плита «АЕГ», макет колумбовой шхуны «Виктория»…
Лилия сделала пару шагов вперед, остановилась у полки с посудой.
– Зой, меня целый день мучит один вопрос, – заговорщицки сказала Лилия Горная, касаясь пальцами тарелки ручной работы – синие тюльпаны на желтом фоне. – Зачем вам на кухне макет шхуны?
– О, господи! – воскликнула Зойка, подпрыгнув от негодования. – Я думала, ты что-нибудь толковое спросишь, а то глупость какую-то! Где твоя хваленая интуиция? Могла бы и сама догадаться!
Лилия поморщилась: хоть Гонсалес-Поплавкова и школьная подруга, но упреки, замечания и советы ее хуже редьки. Не в смысле Родриго-Редьки, а в смысле горькой редьки. Какую-то долю мгновения радиоведущая даже пожалела, что примчалась к Зойке. «Дура я, дура, – промелькнуло в голове у Лилии. – Сидела бы я сейчас дома, книгу листала, по телефону трепалась, морковную маску бы на лицо наложила. Я все-таки живой человек, а не безупречный рекламный ролик…»
Зойка всегда чутко чувствовала настроение окружающих, и в этот раз от нее не скрылось то, что Лилия пусть на мгновение, но затосковала в гостях.
– Ладно, подруженька, открываю элементарную семейную тайну, – миролюбиво изрекла Зойка. – Мой Редька – романтик, и когда во время приема пищи он смотрит на какое-нибудь судно, у него улучшается пищеварение. Раньше у нас на стене был приклеен плакат – бригантина с алыми парусами, а сейчас разбогатели чуток, реальный макет судна приобрели.
– М-да, чего не сделаешь ради здорового образа жизни, – пробурчала Лилия. – А теперь покажи, где лежали поверженные тела?
Зойка тут же белкой вскочила на табуретку, открыла створки шкафчика с цветными стеклами, достала с верхней полки кусок белого мела.
– Ты что, в детство впала, тебе кальция не хватает? – удивилась радиоведущая. – Помнишь, мы мел таскали после каждого урока и грызли его, как кролики, в туалете…
– Дура ты, Горная, – незлобиво отпарировала Зойка Гонсалес-Поплавкова. – При чем здесь кролики вкупе со школьным туалетом? Мел я достала потому, что хочу, чтобы наше расследование шло, как у взрослых… Та-ак, рисую силуэт человеческого тела.
Хозяйка кухни шустро встала на четвереньки и нарисовала на дубовом паркете (именно им был покрыт кухонный пол) здоровенный овал.
– Вот! – торжествующе произнесла она. – Представь, перед тобой распластался человек. Они все – семь душ – падали именно на это место.
Лилия присела на корточки, подол алого платья красиво взвился в воздухе и живописно упал на криво нарисованную Зойкой линию.
– Подруга дней моих суровых, представить, что это человек, конечно, трудно. Твой ненавязчивый абрис скорее напоминает летающую тарелку, отправленную в ремонт, или сдувшийся спасательный круг… А это что такое?
В голосе Лилии прозвучало столько удивления, что Зойка перепугалась. Задать вопрос «А это что такое?» с той интонацией, с какой задала его Лилия, можно было лишь в том случае, если бы в кухне на полу лежала мина на боевом взводе.
Радиоведущая остро смотрела в правый угол, рядом с дверью.
Там на инкрустированной слоновьей костью тумбочке стояли одна на другой две клетки: в нижней сидела морская свинка, в верхней – канарейка. Животные вели себя подозрительно тихо: морская свинка нервно двигала носом и косила черным влажным глазом в сторону вошедших, канарейка натурально дремала, сидя на жердочке.
– Это мой живой уголок, – робко проблеяла Зойка, еще не поняв, в чем же она провинилась перед школьной подругой.
– Почему? Зачем?
– Потому, что я реализовала мечту моего детства! – нервно перебила Зойка Лилию Горную и затараторила: – Я мечтала о братьях меньших с первого класса по восьмой! Отец держал меня в ежовых руковицах и гипсовой стружке! Да-да, это морской свин Сема и канарейка Чича! Смейся, сколько хочешь!
– Стоп! – воскликнула радиоведущая. – Я хочу спросить не о том, как ты в нашем зрелом возрасте удовлетворила свой фрейдистский комплекс. О другом. Почему ты не сфотографировала этот угол, эти клетки? Я изучала твои безумные фотографии и никак не могла понять, что находиться в этом углу. То, что он пустой, я не верила ни секунды – ты, Поплавкова, знаменитая барахольщица.
Зойка выслушала Лилию и… рассмеялась.
– Знаешь, я специально не стала фотографировать животных. Плохая примета. Мне одна баба сказала, если сфотографируешь своих животных-любимцев, они быстро помрут.
Теперь от всей души рассмеялась Лилия Горная.
– А я не знала, старуха, что ты у нас такая суеверная! Чушь все это! Да, вспомнила, утром ты мне говорила по телефону про кучу врагов? Может, поделишься?
– Дашь на дашь, – быстро отреагировала Зойка. – Ты мне – тайну обмороков, а я тебе – про твоих врагов.
– Ладно, оставь меня на кухне в гордом одиночестве, минут на пять, я должна изучить обстановку, подумать, а вдруг интуиция что-нибудь подскажет? – попросила радиоведущая.
Зойка вздохнула, но подчинилась Лилиной просьбе, тем более что из гостиной раздалось нестройное:
– А ты такой холодный, как айсберг в океане!..
И все твои печали под темною водой!
Хозяйка дома обожала коллективное пение. Когда гости затягивали ту или иную песню, Зойка просто цепенела, словно кролик под взглядом удава или влюбленная девушка, услышавшая звук голоса предмета своей страсти.
Зойка вышла из кухни почему-то спиной, а когда оказалась в коридоре, развернулась и бросилась в гостиную бегом. На ходу она радостно кричала:
– Над седой равниной моря ветер тучи собирает!!.
Лилия Горная осталась на кухне одна. Села на табурет, уставилась уставшим взглядом в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Полистратов сох по тебе, балда! Весь район об этом знал, одна ты делала вид, что у тебя на уме учеба, университет, прочая похабель! Полистратов сейчас в Америке директор банка, долларами ворочает, на белых яхтах плавает.
Подруги уже стояли на пороге кухни. Лилия посмотрела в зеленые глаза Зойки долгим, проникновенным взглядом.
– Зой, – проговорила радиоведущая грустно и серьезно, – как гласит народная мудрость североамериканских индейцев, не в долларах счастье.
– Опять шуточки! – возмутилась Зойка Гонсалес-Поплавкова. – В чем же это проклятое счастье? В чем, по-твоему?
– Не знаю, – призналась Лилия Горная искренне и переступила порог кухни.
Зойка тяжело дышала радиоведущей в правое плечо.
Быстрым оценивающим взглядом звезда эфира отметила: вещи и предметы, увиденные ею на фотографиях, стояли, висели, лежали на своих местах. Посуда, камуфляжный холодильник, пионерский горн, вышитый владимирской гладью фартук-комбинезон, кричащие фиолетово-оранжевые шторы, медный таз с длинной деревянной ручкой, печь СВЧ, плита «АЕГ», макет колумбовой шхуны «Виктория»…
Лилия сделала пару шагов вперед, остановилась у полки с посудой.
– Зой, меня целый день мучит один вопрос, – заговорщицки сказала Лилия Горная, касаясь пальцами тарелки ручной работы – синие тюльпаны на желтом фоне. – Зачем вам на кухне макет шхуны?
– О, господи! – воскликнула Зойка, подпрыгнув от негодования. – Я думала, ты что-нибудь толковое спросишь, а то глупость какую-то! Где твоя хваленая интуиция? Могла бы и сама догадаться!
Лилия поморщилась: хоть Гонсалес-Поплавкова и школьная подруга, но упреки, замечания и советы ее хуже редьки. Не в смысле Родриго-Редьки, а в смысле горькой редьки. Какую-то долю мгновения радиоведущая даже пожалела, что примчалась к Зойке. «Дура я, дура, – промелькнуло в голове у Лилии. – Сидела бы я сейчас дома, книгу листала, по телефону трепалась, морковную маску бы на лицо наложила. Я все-таки живой человек, а не безупречный рекламный ролик…»
Зойка всегда чутко чувствовала настроение окружающих, и в этот раз от нее не скрылось то, что Лилия пусть на мгновение, но затосковала в гостях.
– Ладно, подруженька, открываю элементарную семейную тайну, – миролюбиво изрекла Зойка. – Мой Редька – романтик, и когда во время приема пищи он смотрит на какое-нибудь судно, у него улучшается пищеварение. Раньше у нас на стене был приклеен плакат – бригантина с алыми парусами, а сейчас разбогатели чуток, реальный макет судна приобрели.
– М-да, чего не сделаешь ради здорового образа жизни, – пробурчала Лилия. – А теперь покажи, где лежали поверженные тела?
Зойка тут же белкой вскочила на табуретку, открыла створки шкафчика с цветными стеклами, достала с верхней полки кусок белого мела.
– Ты что, в детство впала, тебе кальция не хватает? – удивилась радиоведущая. – Помнишь, мы мел таскали после каждого урока и грызли его, как кролики, в туалете…
– Дура ты, Горная, – незлобиво отпарировала Зойка Гонсалес-Поплавкова. – При чем здесь кролики вкупе со школьным туалетом? Мел я достала потому, что хочу, чтобы наше расследование шло, как у взрослых… Та-ак, рисую силуэт человеческого тела.
Хозяйка кухни шустро встала на четвереньки и нарисовала на дубовом паркете (именно им был покрыт кухонный пол) здоровенный овал.
– Вот! – торжествующе произнесла она. – Представь, перед тобой распластался человек. Они все – семь душ – падали именно на это место.
Лилия присела на корточки, подол алого платья красиво взвился в воздухе и живописно упал на криво нарисованную Зойкой линию.
– Подруга дней моих суровых, представить, что это человек, конечно, трудно. Твой ненавязчивый абрис скорее напоминает летающую тарелку, отправленную в ремонт, или сдувшийся спасательный круг… А это что такое?
В голосе Лилии прозвучало столько удивления, что Зойка перепугалась. Задать вопрос «А это что такое?» с той интонацией, с какой задала его Лилия, можно было лишь в том случае, если бы в кухне на полу лежала мина на боевом взводе.
Радиоведущая остро смотрела в правый угол, рядом с дверью.
Там на инкрустированной слоновьей костью тумбочке стояли одна на другой две клетки: в нижней сидела морская свинка, в верхней – канарейка. Животные вели себя подозрительно тихо: морская свинка нервно двигала носом и косила черным влажным глазом в сторону вошедших, канарейка натурально дремала, сидя на жердочке.
– Это мой живой уголок, – робко проблеяла Зойка, еще не поняв, в чем же она провинилась перед школьной подругой.
– Почему? Зачем?
– Потому, что я реализовала мечту моего детства! – нервно перебила Зойка Лилию Горную и затараторила: – Я мечтала о братьях меньших с первого класса по восьмой! Отец держал меня в ежовых руковицах и гипсовой стружке! Да-да, это морской свин Сема и канарейка Чича! Смейся, сколько хочешь!
– Стоп! – воскликнула радиоведущая. – Я хочу спросить не о том, как ты в нашем зрелом возрасте удовлетворила свой фрейдистский комплекс. О другом. Почему ты не сфотографировала этот угол, эти клетки? Я изучала твои безумные фотографии и никак не могла понять, что находиться в этом углу. То, что он пустой, я не верила ни секунды – ты, Поплавкова, знаменитая барахольщица.
Зойка выслушала Лилию и… рассмеялась.
– Знаешь, я специально не стала фотографировать животных. Плохая примета. Мне одна баба сказала, если сфотографируешь своих животных-любимцев, они быстро помрут.
Теперь от всей души рассмеялась Лилия Горная.
– А я не знала, старуха, что ты у нас такая суеверная! Чушь все это! Да, вспомнила, утром ты мне говорила по телефону про кучу врагов? Может, поделишься?
– Дашь на дашь, – быстро отреагировала Зойка. – Ты мне – тайну обмороков, а я тебе – про твоих врагов.
– Ладно, оставь меня на кухне в гордом одиночестве, минут на пять, я должна изучить обстановку, подумать, а вдруг интуиция что-нибудь подскажет? – попросила радиоведущая.
Зойка вздохнула, но подчинилась Лилиной просьбе, тем более что из гостиной раздалось нестройное:
– А ты такой холодный, как айсберг в океане!..
И все твои печали под темною водой!
Хозяйка дома обожала коллективное пение. Когда гости затягивали ту или иную песню, Зойка просто цепенела, словно кролик под взглядом удава или влюбленная девушка, услышавшая звук голоса предмета своей страсти.
Зойка вышла из кухни почему-то спиной, а когда оказалась в коридоре, развернулась и бросилась в гостиную бегом. На ходу она радостно кричала:
– Над седой равниной моря ветер тучи собирает!!.
Лилия Горная осталась на кухне одна. Села на табурет, уставилась уставшим взглядом в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56