32
А после этого он целыми днями открывал, закрывал и снова открывал огромный дорожный сундук, обитый изнутри присборенным и простеганным мягким запахом совсем другого мира, извлекая из его глубин книгу за книгой, отряхивая их, аккуратно вытирая, раскладывая по размерам и областям знаний на большие и маленькие стопки. Служанка была поражена – багаж не содержал ничего кроме множества книг, не было никакой одежды, никаких личных вещей, ни рубашки, ни носового платка, ни расчески, ни потерявшей свою пару запонки для манжет, ни фотографии, ни зубной щетки и порошка, не было просто совсем ничего кроме книг. Когда она попыталась привести в порядок тот самый загубленный под дождем костюм – высушить и отчистить от высохших комочков грязи и капель воска, то обнаружила в карманах поперхнувшиеся карманные часы, завалявшуюся монетку в десять сантимов, гладкий камешек с морского берега, затупившийся перочинный нож с перламутровой ручкой, а из документов два паспорта – один, недействительный, Королевства Сербии, а второй новый, югославский, Королевства сербов, хорватов и словенцев, выданный после его провозглашения в парижском консульстве, причем записи и в том, и в другом оказались расплывшимися от проникших под обложку дождевых капель.
Потом недели две он был занят тем, что уносил из дома неизвестно куда своды законов бывшего государства, старые сборники адвокатских актов с бронзовыми хребтами, тома и тома в обложках из темно-серой кожи, засовывал подальше брошюры, журналы и переплетенные комплекты поучительного издания Батута «Здоровье», расставлял по полкам свои книги, поместив на почетное место те, на которых имелась печать с изображением вселенского древа, отрываясь от этой работы только затем, чтобы закурить новую сигарету. Златана озабоченно хмурилась, заставая его окутанным холодно-голубым табачным дымом над тарелками с почти не тронутой едой, которую она готовила, ласково приговаривая, чтобы заново приучить его регулярно питаться. («Сегоднечки у нас клецки, цыпленочек в соусе из айвы, а на сладкое шоколадные пирожные!»)
– Знать бы мне, откуда у вас эта ужасная привычка?! – негодовала она насчет курения, размахивая руками, или тряпкой, или метелкой из перьев, каждую субботу стараясь изгнать из штор проникший в них запах табачного дыма.
Закончив разбирать книги, Анастас Браница взялся приводить в порядок свое финансовое состояние. В письменном столе адвоката Славолюба Величковича лежали доверенности от иностранных предприятий и концессионеров, планы основания электрической компании «Свет и сила», изрядное количество денег, главным образом в золотых монетах всех видов и конфессий, а также целые пачки векселей, акций всевозможных акционерных обществ, сберегательные книжки с солидными суммами на счетах банков со смешанным капиталом, бумаги на право владения несколькими земельными участками в разных концах Белграда, аккуратно перевязанные трехцветными ленточками. Со всем этим он поступил совершенно неожиданно. Векселя вернул должникам, а документы на землю – бывшим владельцам, причем безо всякой компенсации. Некоторое количество денег он анонимно пожертвовал на благотворительные цели, в основном перечислив их фондам защиты сирот, отцы которых погибли во время войны. Еще одну часть отдал Златане, чтобы она купила себе домик неподалеку от Палилулского рынка, согласившись в качестве возмещения вычитать символическую сумму из ее платы, которую он утроил. А из оставшейся суммы, по-прежнему оканчивавшейся многими нулями, он ежедневно брал немного денег, не считая, когда и сколько, и не беспокоясь больше о том, какие доходы приносят ему ценные бумаги, тем более что расходы его были незначительны и исчерпывались несколькими совсем скромными постоянными статьями, и он, например, даже не соглашался купить себе новые часы или отремонтировать старые, поперхнувшиеся временем.
Не доверяясь из какого-то суеверия чужим рукам, он сам снял с себя мерки – окружность шеи, груди и талии, ширину плеч, две длины рук, от подмышек и от плечей, две длины ног, от паха и от талии, потом, разувшись и встав на кусок оберточной бумаги, обвел карандашом свои ступни и, вооружившись всеми этими размерами, заказал себе полный гардероб, по одному комплекту, у нескольких модных портных и сапожников. Причем ничего лишнего. Дюжину мягких рубашек и шейных платков, пушистый вязаный шарф, тяжелое двубортное пальто из толстого габардина, четыре пары туфель, четыре костюма из ткани разной толщины, четыре жилета, столько же шляп и пар перчаток, рассчитанных на все времена года, кроме того, домашние тапочки, летние и зимние пижамы в узкую и широкую полоску, бордового цвета бархатный халат, и все это даже слишком серьезного для его лет фасона, да, отдельно следует упомянуть еще и подкладку для костюмов, которую он подбирал у «Митича», из лионского шелка, сначала среди темных образцов, а когда кончился год траура, то и веселых оттенков. Остальные расходы составляло питание, отопление и уход за домом, заключавшийся прежде всего в регулярном заделывании трещин на стенах, чтобы не расплодились орды грызунов, которые, по убеждению Анастаса, и довели его мать до смертельной горячки.
Он выдавал требуемые суммы Златане, никогда не проверяя, насколько оправданны ее расходы, и полностью положившись на нее в ведении хозяйства.
Единственное, что он покупал безо всякой меры, были табак и книги. Мелко нарезанный, растрепанный «герцеговинец», всегда из «Табачной лавки союза инвалидов», а книг столько, что не успевал прочитать все купленное в промежутке между регулярными визитами в лучшие книжные магазины: Геци Кона, С. Б. Цвияновича, Йовановича и Вуйича или в «Пеликан» Гаврилы Димитриевича, а при этом он еще и постоянно заказывал книги на стороне, в Париже, по каталогам и рекламам тех или иных изданий, вывешенных на доске объявлений в недавно открытом французско-сербском читальном зале на улице Князя Михаила.
Еще он следил за газетами, просматривая их строго с недельным опозданием, по субботам, когда сидел за кофе со свежевзбитыми сливками, слегка присыпанными корицей, в ресторане «У русского царя», или по понедельникам в парикмахерской «Три бакенбарда», куда ходил стричься и, что было совершенно излишне, ухаживать за светлыми, похожими на пух усиками и бородкой, которые он отпустил в дни траура по покойной матери.
Такой замкнутой жизнью зажил Анастас Браница после своего девятилетнего отсутствия на родине. Визитов он не наносил. Сам никого не принимал. Да, впрочем, он почти ни с кем и не был близко знаком. Он проводил время, главным образом, в бесконечном чтении книг на французском или сербском языках, которые продолжал неутомимо приобретать и после возвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77