На потолке темнело сырое пятно.
Единственным источником света служила лампочка без плафона или абажура -
просто электрическая лампа, свисающая с потомка на двух проводах. На стене
висел репродуктор, из которого доносились хрипы и шипение. Доктор утратил
свое добродушное выражение, зато приобрел темную униформу. Но больше всего
удивило Новака то, что рядом с доктором появился еще один человек. Высокий
и худой, в грязном белом халате, из-под которого виднелись заправленные в
сапоги брюки, он стоял под лампой, набирая какую-то жидкость в шприц. В
этот момент треск в репродукторе обрел некоторую членораздельность, и
доктор умолк, прислушиваясь.
- Последнее информационное сообщение... Противником нанесен ракетный
удар по секторам 12С, 14А и 10Е. По данным сейсмодатчиков, нанесен еще ряд
ударов северо-восточнее... Полностью утрачена связь... Заводы третьей
линии, вероятно, полностью разрушены... В то же время... данные уцелевших
космических систем... нами нанесен массированный ракетный удар по
стратегическим пунктам противника. Есть вероятность... утрачена связь с
Генеральным штабом... Предположительные потери противника... миллионов...
системы жизнеобеспечения... разработка новых видов... недостаток
воздуха... нашими инженерами... победного конца...
Все потонуло в треске помех.
- Что скажете? - спросил врач длинного.
- Вы знаете, - пожал плечами тот. - Я предпочитаю ликвидировать.
- Легко сказать, - скривился врач. - Новак ценный специалист. Мы не
можем бросаться индексами ЕС.
- Но это же почти необратимо. Может кончится полной ремиссией.
- Вот тогда и ликвидируем, - врач взглянул на Новака и переменился в
лице. - Колите! Колите сейчас же!
Длинный бросился на Новака, ухватил его за подбородок и вонзил иглу
ему в шею. В то же мгновение длинный исчез, бетонный бокс стал кабинетом,
а доктор расплылся в улыбке.
- Вы просто заработались. Нельзя так перегружать организм. Отдохните
дома недельку, попейте таблетки, я выпишу вам рецепт. И вот вам сразу
пилюли: если вдруг у вас это повторится, сразу глотайте одну. Только
обязательно сразу, вы меня поняли?
С ощущением тоски и ужаса Новак вышел на улицу. Стоял чудесный летный
день, в листве пели птицы, но Карел не мог забыть сцены в кабинете. Это
было слишком естественно, слишком реально, чтобы быть результатом
переутомления. Новак задумался. Он вспомнил, что проходил в школе, на
уроках истории. По мере развития общества изощрялись и методы пропаганды.
Пропаганда захватывала все больше каналов информации, все теснее
переплеталась с реальностью. В то же время солдат перед боем накачивали
алкоголем, а потом и все более сложными наркотиками. Если проследить обе
эти линии до логического конца... В школе их учили, что эпоха войн
закончилась тогда, когда оружия стало слишком много, так что размер потерь
не могла оправдать никакая прибыль от победы. С тех пор на Земле царит мир
и благоденствие. Но ведь это чушь. Во-первых, вместе со средствами
уничтожения развивались и средства защиты. Во-вторых, когда оружия
становится слишком много, чересчур возрастает вероятность, что оно попадет
в руки маньяка или произойдет сбой автоматики. А война подобного рода, раз
начавшись, остановиться может только с исчезновением одного из
противников. Или обоих. Но у уцелевших, загнанных в бетонные норы убежищ,
терпящих постоянные лишения людей теряется воля не только к победе, но и к
самой жизни. Есть только один способ продолжать войну: убедить этих
несчастных, что никакой войны нет, ад - это рай, и жизнь прекрасна.
Средства современной науки позволяют это сделать.
Новак, занятый своими мыслями, и не заметил, что все опять
изменилось. Исчезло синее небо, деревья и птицы. Новак шел по бетонному
туннелю. По потолку змеились провода, удерживаемые железными скобами. По
стенам кое-где стекала вода, от нее исходил тухлый запах. Мерцали лампы в
грязных плафонах. Где-то ровно гудели какие-то машины.
Новак остановился и огляделся. Теперь он знал, что это не
галлюцинация. Надо бороться, подумал он. Раз мое сознание
восстанавливается, можно восстановить и сознание других. Тогда, возможно,
удастся положить конец войне. Он достал из кармана пузырек с пилюлями и
швырнул в сторону.
И тут же понял, что делать этого не следовало.
К нему быстро подходил солдат с автоматом, очевидно, следивший за ним
все это время. Разговор о ликвидации молнией пронесся в мозгу Новака. Он
понял, что выдал себя, и что теперешнее его состояние и есть полная
ремиссия. Новак бросился бежать.
Воздух раскололи выстрелы.
"Вчера в городском парке был найден мертвым наш коллега Карел Новак.
Смерть наступила от сердечного приступа. Дирекция Института выражает
соболезнование родным и близким покойного."
1 2
Единственным источником света служила лампочка без плафона или абажура -
просто электрическая лампа, свисающая с потомка на двух проводах. На стене
висел репродуктор, из которого доносились хрипы и шипение. Доктор утратил
свое добродушное выражение, зато приобрел темную униформу. Но больше всего
удивило Новака то, что рядом с доктором появился еще один человек. Высокий
и худой, в грязном белом халате, из-под которого виднелись заправленные в
сапоги брюки, он стоял под лампой, набирая какую-то жидкость в шприц. В
этот момент треск в репродукторе обрел некоторую членораздельность, и
доктор умолк, прислушиваясь.
- Последнее информационное сообщение... Противником нанесен ракетный
удар по секторам 12С, 14А и 10Е. По данным сейсмодатчиков, нанесен еще ряд
ударов северо-восточнее... Полностью утрачена связь... Заводы третьей
линии, вероятно, полностью разрушены... В то же время... данные уцелевших
космических систем... нами нанесен массированный ракетный удар по
стратегическим пунктам противника. Есть вероятность... утрачена связь с
Генеральным штабом... Предположительные потери противника... миллионов...
системы жизнеобеспечения... разработка новых видов... недостаток
воздуха... нашими инженерами... победного конца...
Все потонуло в треске помех.
- Что скажете? - спросил врач длинного.
- Вы знаете, - пожал плечами тот. - Я предпочитаю ликвидировать.
- Легко сказать, - скривился врач. - Новак ценный специалист. Мы не
можем бросаться индексами ЕС.
- Но это же почти необратимо. Может кончится полной ремиссией.
- Вот тогда и ликвидируем, - врач взглянул на Новака и переменился в
лице. - Колите! Колите сейчас же!
Длинный бросился на Новака, ухватил его за подбородок и вонзил иглу
ему в шею. В то же мгновение длинный исчез, бетонный бокс стал кабинетом,
а доктор расплылся в улыбке.
- Вы просто заработались. Нельзя так перегружать организм. Отдохните
дома недельку, попейте таблетки, я выпишу вам рецепт. И вот вам сразу
пилюли: если вдруг у вас это повторится, сразу глотайте одну. Только
обязательно сразу, вы меня поняли?
С ощущением тоски и ужаса Новак вышел на улицу. Стоял чудесный летный
день, в листве пели птицы, но Карел не мог забыть сцены в кабинете. Это
было слишком естественно, слишком реально, чтобы быть результатом
переутомления. Новак задумался. Он вспомнил, что проходил в школе, на
уроках истории. По мере развития общества изощрялись и методы пропаганды.
Пропаганда захватывала все больше каналов информации, все теснее
переплеталась с реальностью. В то же время солдат перед боем накачивали
алкоголем, а потом и все более сложными наркотиками. Если проследить обе
эти линии до логического конца... В школе их учили, что эпоха войн
закончилась тогда, когда оружия стало слишком много, так что размер потерь
не могла оправдать никакая прибыль от победы. С тех пор на Земле царит мир
и благоденствие. Но ведь это чушь. Во-первых, вместе со средствами
уничтожения развивались и средства защиты. Во-вторых, когда оружия
становится слишком много, чересчур возрастает вероятность, что оно попадет
в руки маньяка или произойдет сбой автоматики. А война подобного рода, раз
начавшись, остановиться может только с исчезновением одного из
противников. Или обоих. Но у уцелевших, загнанных в бетонные норы убежищ,
терпящих постоянные лишения людей теряется воля не только к победе, но и к
самой жизни. Есть только один способ продолжать войну: убедить этих
несчастных, что никакой войны нет, ад - это рай, и жизнь прекрасна.
Средства современной науки позволяют это сделать.
Новак, занятый своими мыслями, и не заметил, что все опять
изменилось. Исчезло синее небо, деревья и птицы. Новак шел по бетонному
туннелю. По потолку змеились провода, удерживаемые железными скобами. По
стенам кое-где стекала вода, от нее исходил тухлый запах. Мерцали лампы в
грязных плафонах. Где-то ровно гудели какие-то машины.
Новак остановился и огляделся. Теперь он знал, что это не
галлюцинация. Надо бороться, подумал он. Раз мое сознание
восстанавливается, можно восстановить и сознание других. Тогда, возможно,
удастся положить конец войне. Он достал из кармана пузырек с пилюлями и
швырнул в сторону.
И тут же понял, что делать этого не следовало.
К нему быстро подходил солдат с автоматом, очевидно, следивший за ним
все это время. Разговор о ликвидации молнией пронесся в мозгу Новака. Он
понял, что выдал себя, и что теперешнее его состояние и есть полная
ремиссия. Новак бросился бежать.
Воздух раскололи выстрелы.
"Вчера в городском парке был найден мертвым наш коллега Карел Новак.
Смерть наступила от сердечного приступа. Дирекция Института выражает
соболезнование родным и близким покойного."
1 2