И, хотя
лидеры белого движения не раз заявляли, что Армия не собирается подменять
собой Государство, что она лишь инструмент для избавления России от
большевиков, однако было совершенно ясно, что в существующей ситуации
невозможен спокойный переход к гражданскому правлению. Нашлось,
разумеется, немало либеральных демагогов, которые требовали немедленно
восстановить полномочия разогнанного большевиками Учредительного Собрания
или, в крайнем случае, избрать новое; звучали также предложения о созыве
Земского Собора по образцу 1613 года. Однако преимущества военного
положения позволяли не очень-то прислушиваться к подобным голосам. К тому
же бесславное правление Временного правительства Львова-Керенского и
последовавшая за ним катастрофа надолго привили существенной части
общества иммунитет к западной демократии. С другой стороны, и рухнувшая
без сопротивления монархия дискредитировала себя как оплот
государственности, и недвусмысленные намеки Великого князя Владимира
Кирилловича на готовность исполнить предначертанный долг повисали в
воздухе. Итак, была образована временная Директория, куда вошли Деникин,
Колчак, Юденич, другие крупные фигуры Белого движения, а также ряд
гражданских лиц, в основном занимавших видные посты в белых
правительствах. В целом состав Директории оказался довольно пестрым; в нее
вошли люди разных политических взглядов, от крайне правых до
умеренно-либеральных, имевшие весьма различные идеи о дальнейшем пути
России. Естественно, подобное правительство не могло выработать единую
долговременную программу; впрочем, оно к этому и не стремилось,
провозгласив своей целью усмирение антигосударственных элементов и
восстановление твердого порядка, после чего должно было провести выборы и
сложить с себя полномочия.
Однако наведение порядка оказалось не таким простым делом. После
того, как перестали существовать фронты, четко разделявшие своих и врагов,
задача эта, казалось, еще более осложнилась. По всей России достаточно еще
было пробольшевистских настроений; не только рабочие, но и многие
либералы, которых ничему не научил красный террор, воспринимали победу
белых как очередное торжество реакции, призванной удушить в России всякую
свободу. С гневом и возмущением кричала левая интеллигенция о десятках
тысяч казненных по приговорам военно-полевых судов. Напрасно лидеры белых
возражали, что в случае победы красных счет жертв шел бы на миллионы,
напрасно демонстрировали обошедшие газеты всего мира снимки жертв
большевистских зверств - оседлавшие своего конька политические демагоги
продолжали мутить воду, радостно выпячивая каждый случай судебной ошибки
или злоупотребления властью офицеров и чиновников Директории. Естественно,
что в условиях политической нестабильности правительство вынуждено было
принимать меры, ограничивающие свободу слова и личную свободу особо рьяных
трибунов. Так, по приказу Директории некоторая часть интеллигенции была
выслана за границу без права возвращения на родину. Но основную проблему
представляла все-таки не интеллигенция, а продолжавшиеся выступления
рабочих, принимавшие характер от мирных демонстраций до забастовок,
саботажа и даже мятежей. К тому же в ряде губерний были предприняты
попытки возвратить землю законным хозяевам, то есть помещикам, что вызвало
крестьянские восстания. Но у Директории были противники не только слева,
но и справа: консерваторы требовали более радикальной реставрации всех
довоенных порядков, националисты возмущались "сговором", давшим
независимость Польше и Финляндии, а также требовали навести порядок в
Средней Азии, признававшей власть России чисто формально, и вывести из
страны все иностранные войска. Попытки неуклюжего лавирования между левыми
и правыми только сильнее раскачивали лодку, а переход к закручиванию гаек
не улучшил положения.
К марту 1921 года ситуация стала критической. Страна была охвачена
рабочими волнениями и бунтами измученных поборами крестьян. 1 марта
гарнизон Кронштадта поднял мятеж с требованием восстановить советскую
власть, хотя и без коммунистов. Мятеж был подавлен гвардейскими частями
только к 18 марта. Лишь самые узколобые консерваторы могли не сознавать,
что власть Директории накануне краха. В этих условиях под давлением
либералов было принято решение о переходе к так называемой Новой Политике.
Суть ее состояла в передаче основной части земель в собственность
крестьянам и принятии более прогрессивного рабочего законодательства, а
также улучшении положения с гражданскими правами и свободами и поощрении
многоукладной экономики (часть предприятий была выкуплена у хозяев и
передана в собственность рабочим коллективам; впоследствии, однако, почти
все они разорились). В идеологии упор больше не делался на возмездие за
преступления большевизма и борьбу с любыми его проявлениями - напротив,
было объявлено, что пора положить конец размежеванию между русскими и долг
всех честных людей, независимо от политических убеждений - сплотиться ради
возрождения Отечества. Иными словами, национальная идея была использована
в качестве объединительной. В результате принятых мер Директория
удержалась у власти; и хотя кое-где еще действовали красные партизанские
отряды и подпольные ревкомы, но в целом в обществе, уставшем от
многолетнего кровопролития, заметно поубавилось тяги к великим
потрясениям, и жизнь постепенно входила в мирное русло.
Тем временем на Западе происходили драматические события. Поток
красных иммигрантов, хлынувший летом 1919 в Германию, добавил хаоса в и
без того нестабильную ситуацию в этой стране, что привело в конечном итоге
к срыву созыва Веймарского Учредительного собрания. Большевики, прибывшие
в ореоле мучеников за дело мирового пролетариата, вели активную работу и
вместе с другими левыми способствовали усилению роли Советов рабочих и
солдатских депутатов. Германские коммунисты учли российский урок и пошли
на тесный союз с социал-демократами. В сентябре прошел всегерманский Съезд
Советов, объявивший целью построение социалистического государства. В
новом Учредительном собрании, собравшемся в ноябре, блок левых сил получил
абсолютное большинство; принятая конституция провозглашала Германию
Советской Социалистической Республикой. "Буржуазно-феодальная реакция
утопила в крови социалистическую революцию в России, но здесь, на родине
Маркса и Энгельса, пролетариат Германии крепко держит древко красного
знамени!
1 2 3 4 5 6 7
лидеры белого движения не раз заявляли, что Армия не собирается подменять
собой Государство, что она лишь инструмент для избавления России от
большевиков, однако было совершенно ясно, что в существующей ситуации
невозможен спокойный переход к гражданскому правлению. Нашлось,
разумеется, немало либеральных демагогов, которые требовали немедленно
восстановить полномочия разогнанного большевиками Учредительного Собрания
или, в крайнем случае, избрать новое; звучали также предложения о созыве
Земского Собора по образцу 1613 года. Однако преимущества военного
положения позволяли не очень-то прислушиваться к подобным голосам. К тому
же бесславное правление Временного правительства Львова-Керенского и
последовавшая за ним катастрофа надолго привили существенной части
общества иммунитет к западной демократии. С другой стороны, и рухнувшая
без сопротивления монархия дискредитировала себя как оплот
государственности, и недвусмысленные намеки Великого князя Владимира
Кирилловича на готовность исполнить предначертанный долг повисали в
воздухе. Итак, была образована временная Директория, куда вошли Деникин,
Колчак, Юденич, другие крупные фигуры Белого движения, а также ряд
гражданских лиц, в основном занимавших видные посты в белых
правительствах. В целом состав Директории оказался довольно пестрым; в нее
вошли люди разных политических взглядов, от крайне правых до
умеренно-либеральных, имевшие весьма различные идеи о дальнейшем пути
России. Естественно, подобное правительство не могло выработать единую
долговременную программу; впрочем, оно к этому и не стремилось,
провозгласив своей целью усмирение антигосударственных элементов и
восстановление твердого порядка, после чего должно было провести выборы и
сложить с себя полномочия.
Однако наведение порядка оказалось не таким простым делом. После
того, как перестали существовать фронты, четко разделявшие своих и врагов,
задача эта, казалось, еще более осложнилась. По всей России достаточно еще
было пробольшевистских настроений; не только рабочие, но и многие
либералы, которых ничему не научил красный террор, воспринимали победу
белых как очередное торжество реакции, призванной удушить в России всякую
свободу. С гневом и возмущением кричала левая интеллигенция о десятках
тысяч казненных по приговорам военно-полевых судов. Напрасно лидеры белых
возражали, что в случае победы красных счет жертв шел бы на миллионы,
напрасно демонстрировали обошедшие газеты всего мира снимки жертв
большевистских зверств - оседлавшие своего конька политические демагоги
продолжали мутить воду, радостно выпячивая каждый случай судебной ошибки
или злоупотребления властью офицеров и чиновников Директории. Естественно,
что в условиях политической нестабильности правительство вынуждено было
принимать меры, ограничивающие свободу слова и личную свободу особо рьяных
трибунов. Так, по приказу Директории некоторая часть интеллигенции была
выслана за границу без права возвращения на родину. Но основную проблему
представляла все-таки не интеллигенция, а продолжавшиеся выступления
рабочих, принимавшие характер от мирных демонстраций до забастовок,
саботажа и даже мятежей. К тому же в ряде губерний были предприняты
попытки возвратить землю законным хозяевам, то есть помещикам, что вызвало
крестьянские восстания. Но у Директории были противники не только слева,
но и справа: консерваторы требовали более радикальной реставрации всех
довоенных порядков, националисты возмущались "сговором", давшим
независимость Польше и Финляндии, а также требовали навести порядок в
Средней Азии, признававшей власть России чисто формально, и вывести из
страны все иностранные войска. Попытки неуклюжего лавирования между левыми
и правыми только сильнее раскачивали лодку, а переход к закручиванию гаек
не улучшил положения.
К марту 1921 года ситуация стала критической. Страна была охвачена
рабочими волнениями и бунтами измученных поборами крестьян. 1 марта
гарнизон Кронштадта поднял мятеж с требованием восстановить советскую
власть, хотя и без коммунистов. Мятеж был подавлен гвардейскими частями
только к 18 марта. Лишь самые узколобые консерваторы могли не сознавать,
что власть Директории накануне краха. В этих условиях под давлением
либералов было принято решение о переходе к так называемой Новой Политике.
Суть ее состояла в передаче основной части земель в собственность
крестьянам и принятии более прогрессивного рабочего законодательства, а
также улучшении положения с гражданскими правами и свободами и поощрении
многоукладной экономики (часть предприятий была выкуплена у хозяев и
передана в собственность рабочим коллективам; впоследствии, однако, почти
все они разорились). В идеологии упор больше не делался на возмездие за
преступления большевизма и борьбу с любыми его проявлениями - напротив,
было объявлено, что пора положить конец размежеванию между русскими и долг
всех честных людей, независимо от политических убеждений - сплотиться ради
возрождения Отечества. Иными словами, национальная идея была использована
в качестве объединительной. В результате принятых мер Директория
удержалась у власти; и хотя кое-где еще действовали красные партизанские
отряды и подпольные ревкомы, но в целом в обществе, уставшем от
многолетнего кровопролития, заметно поубавилось тяги к великим
потрясениям, и жизнь постепенно входила в мирное русло.
Тем временем на Западе происходили драматические события. Поток
красных иммигрантов, хлынувший летом 1919 в Германию, добавил хаоса в и
без того нестабильную ситуацию в этой стране, что привело в конечном итоге
к срыву созыва Веймарского Учредительного собрания. Большевики, прибывшие
в ореоле мучеников за дело мирового пролетариата, вели активную работу и
вместе с другими левыми способствовали усилению роли Советов рабочих и
солдатских депутатов. Германские коммунисты учли российский урок и пошли
на тесный союз с социал-демократами. В сентябре прошел всегерманский Съезд
Советов, объявивший целью построение социалистического государства. В
новом Учредительном собрании, собравшемся в ноябре, блок левых сил получил
абсолютное большинство; принятая конституция провозглашала Германию
Советской Социалистической Республикой. "Буржуазно-феодальная реакция
утопила в крови социалистическую революцию в России, но здесь, на родине
Маркса и Энгельса, пролетариат Германии крепко держит древко красного
знамени!
1 2 3 4 5 6 7