— Он вытащил его из кармана и протянул своему другу.
Взяв ключ, тот заметил:
— Все это хорошо! Но господин не сказал, хочет ли он взять с собой газеты...
Газеты все еще были в руках молодого вожака.
— Итак, капитан, что вы скажете? В худшем случае, можете их просто оставить у себя, возможно, и для вас они не будут лишними...
Капитан размышлял о своем завтрашнем рапорте генералу. Но в конце концов откуда генерал смог бы
узнать о газетах? И он их взял, только свернул так, чтобы не был виден заголовок.
— Я... Я посмотрю... Да, и спасибо вам! Только прошу вас... если придется вам столкнуться с тем... Панкрацем, ничего ему об этом не говорите!
— Да как вам в голову могло такое прийти! — засмеялся молодой вожак.— Прошу вас, не беспокойтесь, и если вам действительно удастся, раздайте их...
Он не закончил, собираясь перейти на другую сторону улицы. Они дошли как раз до лестницы, о которой, по разным причинам, думали все трое... Здесь, напротив этой лестницы, находилась другая, по которой можно было подняться на пригорок и оказаться в парке. Еще раньше оттуда доносилось какое-то хриплое бормотание, а теперь на ступеньках появился немолодой уже человек. Его покачивало, очевидно, он был пьян. Спустившись на последнюю ступеньку, он зашатался и упал лицом на камни. Все его попытки подняться были тщетны, он только ругался, проклиная все на свете.
— Эй, старик, что с тобой? — молодой вожак, оставив капитана и своего товарища одних, подошел к старику, желая ему помочь.— Какая необходимость была так надрызгаться, что не можешь идти? Наверное, дома тебя ждут жена, дети!
Старик сделал неопределенный жест в направлении кладбища, находившегося на холме, в верхней части города.
— Гм, жена! Там она, на кладбище! Дети! И они на кладбище, пять штук! Оставьте меня, я могу идти сам, пока я жив!
Но как только его отпустили, он снова зашатался. И снова, чтобы он не упал, его подхватил молодой вожак. Растерявшись, он обратился к товарищу:
— Что будем делать? Ничего не остается, как отвести его домой. Где ты живешь, старый?
— А где еще может жить рабочий-кожевник? Там внизу, в свинарнике! — старичок показал в направлении лестницы и назвал улицу...
Юноша, стоявший рядом, посмотрел на него уже более внимательно.
— Если ты рабочий, то должен следить за собой. Ну, хорошо, не волнуйся, знаю, какая у вас, кожевников, нелегкая жизнь... Мой дом тоже внизу, правда, немного дальше, я могу тебя проводить... Ты бы в это
время мог сходить за газетами! — обратился он к товарищу.— Только как мы договоримся с вами, капитан? Не успели встретиться...
Капитан, наблюдавший за сценой, происходившей на другой стороне улицы, еще не ответил на некоторые вопросы оставшемуся с ним товарищу, поэтому тот живо откликнулся:
— Знаешь, по крайней мере для меня это не последний разговор с капитаном! Он ведь из того же уезда, что и я! Да,— он снова повернулся к капитану,— я прекрасно знаю этот ваш склад! Только о вас не слышал...
— Ах вот как! — повеселел молодой вожак, ведя за собой старика, размякшего, словно воск, и послушного, как ягненок.— В таком случае, я еще, наверное, услышу о вас! А сейчас, извините, мне жаль, но сами видите... дружеская услуга! Он не виноват... Будьте здоровы, капитан!
Он протянул ему руку, капитан пожал ее и руку второго товарища, который с ним прощался, чтобы пойти за газетами.
— Я вас разыщу, капитан, так, чтобы не навлечь неприятностей, не беспокойтесь,— а вожак, дойдя со стариком до лестницы, крикнул ему вслед:
— Обязательно это сделай! Иногда можешь занести ему и газеты, если сам получишь! Еще раз, будьте здоровы, капитан! Не теряйте веры и не бойтесь принести совсем маленькую жертву! Другим приходится жертвовать и жизнью! Подождите! — он остановился на лестнице,— еще хочу спросить вас об этом Панкраце! Вы были с ним и с тем полицейским, может, слышали о чем-нибудь таком, что дало бы нам право обвинить его в предательстве? Мы и так не сомневаемся...— добавил он быстро и занялся стариком, который, бормоча что-то о полиции, старался вырваться от него.— Да не собираюсь я вас отводить в полицию, что с вами, старый! — Он снова повернулся к капитану.— А если вам все же известно больше, чем нам, скажите, что знаете, товарищу. Можете, повторяю, полностью ему доверять!
Успокаивая старика, он продолжал спускаться по лестнице; его товарищ, почти бегом, направился по другой стороне улицы. Капитан остался один, не проронив ни слова. Что он мог сказать о Панкраце! Он доверял им, но что, если Панкрац о чем-то пронюхает?
Собственно, от него сейчас и не требовали ответа, и он пошел, поглощенный другими думами.
Он собирался сойти вниз по этой же лестнице... Естественно, на ту улочку он уже . не пойдет, да и желание попасть в тот дом пропало... Как это все странно произошло, сначала с Панкрацем, а теперь и с этими коммунистами! Какие милые, приятные люди, особенно тот, что повел старика,— но так ли уж стар этот человек? Он ведет его на улочку, ах да, на ту самую, только совсем с другой целью! Коммунист хочет помочь рабочему, одной из тех жертв труда, которых он защищал перед Панкрацем, а теперь,— и времени мало прошло,— забыл о них!
Само собой разумеется: где высокие идеи, там и мораль должна быть на высоте. Только...— содрогнулся капитан и на минуту остановился,— размечтался, а не представляет, во что ввязался и какой смысл во всем этом? Он вытащил из-под мышки газеты, стал их просматривать. Что с ними делать? Может, и впрямь раздать своим солдатам? «Совсем небольшая жертва!» Действительно, нетрудно оставить где-то один из номеров, чтобы его потом обнаружили солдаты... Но после сегодняшнего знакомства с товарищем из уезда разве тот ограничится этим? Товарищ его навестит, потребует. еще бог весть что, и как далеко все может зайти?
Навстречу ему по лестнице снова двигалась какая-то компания. Капитан свернул газеты, вскользь бросил взгляд на парк, не наблюдал ли кто за ним? Обратил внимание на пустующие скамейки и только тогда понял, как устал. Отдыха требовала и душа, он пересек улицу, присел на одну из скамеек в самом конце парка. Какое-то время еще наблюдал за нарядной и веселой компанией, проходившей мимо,— как обычно вечером в воскресенье люди возвращались из пригорода. Затем снова погрузился в свои мысли и заботы. Впрочем, уже не в первый раз с тех пор, как взял у молодого вожака газеты, вспоминал он о своем сегодняшнем решении остаться в армии, жениться, от этого теперь зависело и его поведение на завтрашнем рапорте у генерала. Не помешает ли осуществлению этих планов то будущее, которое теперь открывалось перед ним? Его могут выгнать из армии, могут даже посадить в тюрьму, что тогда станет с женой, а может, и с детьми?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Взяв ключ, тот заметил:
— Все это хорошо! Но господин не сказал, хочет ли он взять с собой газеты...
Газеты все еще были в руках молодого вожака.
— Итак, капитан, что вы скажете? В худшем случае, можете их просто оставить у себя, возможно, и для вас они не будут лишними...
Капитан размышлял о своем завтрашнем рапорте генералу. Но в конце концов откуда генерал смог бы
узнать о газетах? И он их взял, только свернул так, чтобы не был виден заголовок.
— Я... Я посмотрю... Да, и спасибо вам! Только прошу вас... если придется вам столкнуться с тем... Панкрацем, ничего ему об этом не говорите!
— Да как вам в голову могло такое прийти! — засмеялся молодой вожак.— Прошу вас, не беспокойтесь, и если вам действительно удастся, раздайте их...
Он не закончил, собираясь перейти на другую сторону улицы. Они дошли как раз до лестницы, о которой, по разным причинам, думали все трое... Здесь, напротив этой лестницы, находилась другая, по которой можно было подняться на пригорок и оказаться в парке. Еще раньше оттуда доносилось какое-то хриплое бормотание, а теперь на ступеньках появился немолодой уже человек. Его покачивало, очевидно, он был пьян. Спустившись на последнюю ступеньку, он зашатался и упал лицом на камни. Все его попытки подняться были тщетны, он только ругался, проклиная все на свете.
— Эй, старик, что с тобой? — молодой вожак, оставив капитана и своего товарища одних, подошел к старику, желая ему помочь.— Какая необходимость была так надрызгаться, что не можешь идти? Наверное, дома тебя ждут жена, дети!
Старик сделал неопределенный жест в направлении кладбища, находившегося на холме, в верхней части города.
— Гм, жена! Там она, на кладбище! Дети! И они на кладбище, пять штук! Оставьте меня, я могу идти сам, пока я жив!
Но как только его отпустили, он снова зашатался. И снова, чтобы он не упал, его подхватил молодой вожак. Растерявшись, он обратился к товарищу:
— Что будем делать? Ничего не остается, как отвести его домой. Где ты живешь, старый?
— А где еще может жить рабочий-кожевник? Там внизу, в свинарнике! — старичок показал в направлении лестницы и назвал улицу...
Юноша, стоявший рядом, посмотрел на него уже более внимательно.
— Если ты рабочий, то должен следить за собой. Ну, хорошо, не волнуйся, знаю, какая у вас, кожевников, нелегкая жизнь... Мой дом тоже внизу, правда, немного дальше, я могу тебя проводить... Ты бы в это
время мог сходить за газетами! — обратился он к товарищу.— Только как мы договоримся с вами, капитан? Не успели встретиться...
Капитан, наблюдавший за сценой, происходившей на другой стороне улицы, еще не ответил на некоторые вопросы оставшемуся с ним товарищу, поэтому тот живо откликнулся:
— Знаешь, по крайней мере для меня это не последний разговор с капитаном! Он ведь из того же уезда, что и я! Да,— он снова повернулся к капитану,— я прекрасно знаю этот ваш склад! Только о вас не слышал...
— Ах вот как! — повеселел молодой вожак, ведя за собой старика, размякшего, словно воск, и послушного, как ягненок.— В таком случае, я еще, наверное, услышу о вас! А сейчас, извините, мне жаль, но сами видите... дружеская услуга! Он не виноват... Будьте здоровы, капитан!
Он протянул ему руку, капитан пожал ее и руку второго товарища, который с ним прощался, чтобы пойти за газетами.
— Я вас разыщу, капитан, так, чтобы не навлечь неприятностей, не беспокойтесь,— а вожак, дойдя со стариком до лестницы, крикнул ему вслед:
— Обязательно это сделай! Иногда можешь занести ему и газеты, если сам получишь! Еще раз, будьте здоровы, капитан! Не теряйте веры и не бойтесь принести совсем маленькую жертву! Другим приходится жертвовать и жизнью! Подождите! — он остановился на лестнице,— еще хочу спросить вас об этом Панкраце! Вы были с ним и с тем полицейским, может, слышали о чем-нибудь таком, что дало бы нам право обвинить его в предательстве? Мы и так не сомневаемся...— добавил он быстро и занялся стариком, который, бормоча что-то о полиции, старался вырваться от него.— Да не собираюсь я вас отводить в полицию, что с вами, старый! — Он снова повернулся к капитану.— А если вам все же известно больше, чем нам, скажите, что знаете, товарищу. Можете, повторяю, полностью ему доверять!
Успокаивая старика, он продолжал спускаться по лестнице; его товарищ, почти бегом, направился по другой стороне улицы. Капитан остался один, не проронив ни слова. Что он мог сказать о Панкраце! Он доверял им, но что, если Панкрац о чем-то пронюхает?
Собственно, от него сейчас и не требовали ответа, и он пошел, поглощенный другими думами.
Он собирался сойти вниз по этой же лестнице... Естественно, на ту улочку он уже . не пойдет, да и желание попасть в тот дом пропало... Как это все странно произошло, сначала с Панкрацем, а теперь и с этими коммунистами! Какие милые, приятные люди, особенно тот, что повел старика,— но так ли уж стар этот человек? Он ведет его на улочку, ах да, на ту самую, только совсем с другой целью! Коммунист хочет помочь рабочему, одной из тех жертв труда, которых он защищал перед Панкрацем, а теперь,— и времени мало прошло,— забыл о них!
Само собой разумеется: где высокие идеи, там и мораль должна быть на высоте. Только...— содрогнулся капитан и на минуту остановился,— размечтался, а не представляет, во что ввязался и какой смысл во всем этом? Он вытащил из-под мышки газеты, стал их просматривать. Что с ними делать? Может, и впрямь раздать своим солдатам? «Совсем небольшая жертва!» Действительно, нетрудно оставить где-то один из номеров, чтобы его потом обнаружили солдаты... Но после сегодняшнего знакомства с товарищем из уезда разве тот ограничится этим? Товарищ его навестит, потребует. еще бог весть что, и как далеко все может зайти?
Навстречу ему по лестнице снова двигалась какая-то компания. Капитан свернул газеты, вскользь бросил взгляд на парк, не наблюдал ли кто за ним? Обратил внимание на пустующие скамейки и только тогда понял, как устал. Отдыха требовала и душа, он пересек улицу, присел на одну из скамеек в самом конце парка. Какое-то время еще наблюдал за нарядной и веселой компанией, проходившей мимо,— как обычно вечером в воскресенье люди возвращались из пригорода. Затем снова погрузился в свои мысли и заботы. Впрочем, уже не в первый раз с тех пор, как взял у молодого вожака газеты, вспоминал он о своем сегодняшнем решении остаться в армии, жениться, от этого теперь зависело и его поведение на завтрашнем рапорте у генерала. Не помешает ли осуществлению этих планов то будущее, которое теперь открывалось перед ним? Его могут выгнать из армии, могут даже посадить в тюрьму, что тогда станет с женой, а может, и с детьми?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88