Темные волосы на фоне песка казались почти черными, а кожа бледнее, чем загар Танри. На лице крючковатый нос, напоминающий клюв сокола, и зеленые глаза. Потому что теперь он открыл их и посмотрел на нее. И грозно нахмурился.
Он попытался сесть, но упал, и рот его искривился от боли. Танри не умеет читать мысли, но она была уверена, что это проявление слабости перед нею для воина словно удар хлыста.
Он снова попытался привстать, отодвинуться от нее. Танри заметила, что одна рука у него неподвижно свисала вдоль тела. Она придвинулась, уверенная, что сломана кость.
— Нет! Ты… ты женщина! — в голосе его звучали отвращение и гнев.
— Как хочешь… — девушка встала, повернулась к нему спиной и пошла по узкой береговой полосе, окруженной утесами и стенами из увешанных водорослями обветренных камней.
На берегу валялась обычная добыча шторма — дерево, как новое, сорванное с «Дикого Кабана», так и останки прежних кораблекрушений. Танри стала искать в них чтонибудь такое, что могло бы оказаться полезным.
Девушка понятия не имела, где они находятся относительно известных ей земель. Бурей их отнесло так далеко на юг, что они, конечно, вышли за границы Карстена. А в эти дни незнакомая местность требует особой осторожности.
В водорослях сверкнул металл. Танри подскочила и схватила его, прежде чем волна унесла груду водорослей. Нож… нет, длиннее ножа. По какой-то случайности лезвие глубоко вонзилось в обломок дерева. Девушке пришлось приложить всю свою силу, чтобы извлечь его. Ни следа ржавчины на десятидюймовом лезвии.
Какая удача! Танри сжала губы, повернулась и направилась назад, к фальконеру. Он прикрыл здоровой рукой глаза, словно не хотел смотреть на мир. Сидевшая рядом с ним птица испускала негромкие гортанные крики. Танри остановилась над ними с ножом в руке.
— Послушай, — холодно оказала девушка. Не в ее натуре оставлять в пустыне беспомощного человека, как бы он к ней ни относился. — Послушай, фальконер, можешь думать обо мне, что хочешь. Я тебе не предлагаю чашу дружбы. Но море выплюнуло нас, поэтому нам еще рано направляться к Последним Вратам. Мы не можем беззаботно отказаться от жизни. А раз так… — она наклонилась к нему и протянула ровный кусок древесины, — ты примешь мою помощь и то, что я знаю о врачевании. А знаю я совсем немного, — откровенно добавила она.
Он не убрал руку, закрывающую глаза. Но и не попытался уклониться, когда она разрезала рукав его куртки и рубашку под ней, чтобы обнажить руку. Никакой мягкости — чем дольше возишься, тем больше боль. Он не издал ни звука, когда Танри совмещала кости (слава Силе, перелом был простой) и полосками от своей одежды привязывала палку. Только когда она закончила, воин посмотрел на нее.
— Насколько плохо?
— Перелом чистый, — заверила его девушка. — Но как ты поднимешься с берега с одной рукой?.. — и она мрачно взглянула на скалы.
Он попытался сесть; Танри понимала, что не должна помогать. Упираясь здоровой рукой, он осмотрел вначале утесы, потом море. Пожал плечами. -
— Неважно…
— Нет, важно! — вспыхнула Танри. Она по-прежнему не видела выхода из этой западни — для обоих. Но не собиралась сдаваться, оставаться пленницей скал и волн.
Задумчиво касаясь пальцем острия кинжала, она снова принялась разглядывать утесы. Если вернуться в воду, их разнесет о рифы. А вот поверхность скал изрыта и выветрена, там достаточно опор для пальцев рук и ног. Девушка прошла по берегу, разглядывая скалу. Салкары хорошо переносят высоту, а фальконеры вообще горцы. Жаль, что у этого не могут вырасти крылья, как у его товарища по оружию.
Крылья! Она постучала ножом по зубам. Начала формироваться идея.
Танри быстро повернулась к мужчине.
— Эта твоя птица… — она указала на красноглазого сокола, сидевшего теперь на плече у хозяина, — какой у нее дар?
— Дар! — повторил он, впервые проявляя удивление. — О чем ты?
Танри нетерпеливо ответила:
— У них есть дар, все это знают. Разве они не ваши глаза и уши, не ваши разведчики? А что еще они могут? Кроме разведки и сражения?
— Что ты задумала? — подозрительно спросил фальконер.
— Там скальные уступы, — девушка указала на верхушку утеса. — Твоя птица уже побывала там. Я видела, как она убила чайку и пировала там наверху.
— Ну, хорошо, там уступы, и что?
— А вот что, птичий воин, — она снова села на песок. — Эти водоросли крепче любой веревки. Если тебе будет помогать веревка, сможешь подняться?
Он посмотрел на Танри так, словно она утратила даже то малое уважение, каким, по его мнению, должны пользоваться женщины. Но потом глаза мужчины сузились, и он задумчиво взглянул на утес.
— У своих я бы даже и не спрашивала, — намеренно сказала она. — Наши дети играют в такие игры.
На его бледном лице появились красные пятна гнева.
— А как ты поднимешь туда веревку? — он не пришел в ярость от насмешки девушки, как она того ожидала.
— Если твоя птица поднимет тонкую нить и перебросит ее через уступ, тогда можно будет привязать более толстую веревку и использовать ее как лестницу для тебя. Я могла бы подняться сама и сделать это, но нам нужно подниматься вдвоем, потому что ты можешь пользоваться только одной рукой.
Она подумала, что воин откажется. Но тот повернул голову и негромко подозвал птицу.
— Можем попробовать, — сказал он чуть погодя.
Водоросли легко поддавались ножу, и фальконер, хотя и пользовался лишь одной рукой, помогал плести веревку. Наконец в их распоряжении оказался тонкий легкий шнур, один его конец был привязан к более толстой и тяжелой веревке, другой Танри держала в руках.
Снова фальконер произнес какие-то птичьи звуки, и сокол подхватил тонкий шнур посередине. Быстрые взмахи крыльев понесли его вверх, и Танри принялась травить шнур, надеясь, что она правильно определила длину.
Но вот птица устремилась вниз, и шнур в руках Танри ослаб. Девушка медленно и осторожно начала тянуть, и более тяжелая веревка поднялась с песка и повисла на стене утеса.
Думай только о чем-нибудь одном, только о следующем шаге, предупредила себя Танри, когда они начали подъем. Толстая веревка была привязана как можно крепче вокруг пояса фальконера. Правая рука у него висела на перевязи, но левой он действовал также быстро, как она. Сапоги он снял, и они свисали на ремешках с плеч.
Танри взбиралась рядом с ним, так, что можно было коснуться, один взгляд на стену, другой — на спутника. Неожиданно им повезло: они оказались на выступе, не видном снизу. Здесь они сели, тяжело дыша. Танри решила, что они преодолели уже две трети подъема, но лицо фальконера покраснело, пот капал с его подбородка.
— Пошли! — наконец нарушил он молчание и встал, здоровой рукой держась за стену.
— Подожди!
Танри уже начала подниматься.
1 2 3 4 5
Он попытался сесть, но упал, и рот его искривился от боли. Танри не умеет читать мысли, но она была уверена, что это проявление слабости перед нею для воина словно удар хлыста.
Он снова попытался привстать, отодвинуться от нее. Танри заметила, что одна рука у него неподвижно свисала вдоль тела. Она придвинулась, уверенная, что сломана кость.
— Нет! Ты… ты женщина! — в голосе его звучали отвращение и гнев.
— Как хочешь… — девушка встала, повернулась к нему спиной и пошла по узкой береговой полосе, окруженной утесами и стенами из увешанных водорослями обветренных камней.
На берегу валялась обычная добыча шторма — дерево, как новое, сорванное с «Дикого Кабана», так и останки прежних кораблекрушений. Танри стала искать в них чтонибудь такое, что могло бы оказаться полезным.
Девушка понятия не имела, где они находятся относительно известных ей земель. Бурей их отнесло так далеко на юг, что они, конечно, вышли за границы Карстена. А в эти дни незнакомая местность требует особой осторожности.
В водорослях сверкнул металл. Танри подскочила и схватила его, прежде чем волна унесла груду водорослей. Нож… нет, длиннее ножа. По какой-то случайности лезвие глубоко вонзилось в обломок дерева. Девушке пришлось приложить всю свою силу, чтобы извлечь его. Ни следа ржавчины на десятидюймовом лезвии.
Какая удача! Танри сжала губы, повернулась и направилась назад, к фальконеру. Он прикрыл здоровой рукой глаза, словно не хотел смотреть на мир. Сидевшая рядом с ним птица испускала негромкие гортанные крики. Танри остановилась над ними с ножом в руке.
— Послушай, — холодно оказала девушка. Не в ее натуре оставлять в пустыне беспомощного человека, как бы он к ней ни относился. — Послушай, фальконер, можешь думать обо мне, что хочешь. Я тебе не предлагаю чашу дружбы. Но море выплюнуло нас, поэтому нам еще рано направляться к Последним Вратам. Мы не можем беззаботно отказаться от жизни. А раз так… — она наклонилась к нему и протянула ровный кусок древесины, — ты примешь мою помощь и то, что я знаю о врачевании. А знаю я совсем немного, — откровенно добавила она.
Он не убрал руку, закрывающую глаза. Но и не попытался уклониться, когда она разрезала рукав его куртки и рубашку под ней, чтобы обнажить руку. Никакой мягкости — чем дольше возишься, тем больше боль. Он не издал ни звука, когда Танри совмещала кости (слава Силе, перелом был простой) и полосками от своей одежды привязывала палку. Только когда она закончила, воин посмотрел на нее.
— Насколько плохо?
— Перелом чистый, — заверила его девушка. — Но как ты поднимешься с берега с одной рукой?.. — и она мрачно взглянула на скалы.
Он попытался сесть; Танри понимала, что не должна помогать. Упираясь здоровой рукой, он осмотрел вначале утесы, потом море. Пожал плечами. -
— Неважно…
— Нет, важно! — вспыхнула Танри. Она по-прежнему не видела выхода из этой западни — для обоих. Но не собиралась сдаваться, оставаться пленницей скал и волн.
Задумчиво касаясь пальцем острия кинжала, она снова принялась разглядывать утесы. Если вернуться в воду, их разнесет о рифы. А вот поверхность скал изрыта и выветрена, там достаточно опор для пальцев рук и ног. Девушка прошла по берегу, разглядывая скалу. Салкары хорошо переносят высоту, а фальконеры вообще горцы. Жаль, что у этого не могут вырасти крылья, как у его товарища по оружию.
Крылья! Она постучала ножом по зубам. Начала формироваться идея.
Танри быстро повернулась к мужчине.
— Эта твоя птица… — она указала на красноглазого сокола, сидевшего теперь на плече у хозяина, — какой у нее дар?
— Дар! — повторил он, впервые проявляя удивление. — О чем ты?
Танри нетерпеливо ответила:
— У них есть дар, все это знают. Разве они не ваши глаза и уши, не ваши разведчики? А что еще они могут? Кроме разведки и сражения?
— Что ты задумала? — подозрительно спросил фальконер.
— Там скальные уступы, — девушка указала на верхушку утеса. — Твоя птица уже побывала там. Я видела, как она убила чайку и пировала там наверху.
— Ну, хорошо, там уступы, и что?
— А вот что, птичий воин, — она снова села на песок. — Эти водоросли крепче любой веревки. Если тебе будет помогать веревка, сможешь подняться?
Он посмотрел на Танри так, словно она утратила даже то малое уважение, каким, по его мнению, должны пользоваться женщины. Но потом глаза мужчины сузились, и он задумчиво взглянул на утес.
— У своих я бы даже и не спрашивала, — намеренно сказала она. — Наши дети играют в такие игры.
На его бледном лице появились красные пятна гнева.
— А как ты поднимешь туда веревку? — он не пришел в ярость от насмешки девушки, как она того ожидала.
— Если твоя птица поднимет тонкую нить и перебросит ее через уступ, тогда можно будет привязать более толстую веревку и использовать ее как лестницу для тебя. Я могла бы подняться сама и сделать это, но нам нужно подниматься вдвоем, потому что ты можешь пользоваться только одной рукой.
Она подумала, что воин откажется. Но тот повернул голову и негромко подозвал птицу.
— Можем попробовать, — сказал он чуть погодя.
Водоросли легко поддавались ножу, и фальконер, хотя и пользовался лишь одной рукой, помогал плести веревку. Наконец в их распоряжении оказался тонкий легкий шнур, один его конец был привязан к более толстой и тяжелой веревке, другой Танри держала в руках.
Снова фальконер произнес какие-то птичьи звуки, и сокол подхватил тонкий шнур посередине. Быстрые взмахи крыльев понесли его вверх, и Танри принялась травить шнур, надеясь, что она правильно определила длину.
Но вот птица устремилась вниз, и шнур в руках Танри ослаб. Девушка медленно и осторожно начала тянуть, и более тяжелая веревка поднялась с песка и повисла на стене утеса.
Думай только о чем-нибудь одном, только о следующем шаге, предупредила себя Танри, когда они начали подъем. Толстая веревка была привязана как можно крепче вокруг пояса фальконера. Правая рука у него висела на перевязи, но левой он действовал также быстро, как она. Сапоги он снял, и они свисали на ремешках с плеч.
Танри взбиралась рядом с ним, так, что можно было коснуться, один взгляд на стену, другой — на спутника. Неожиданно им повезло: они оказались на выступе, не видном снизу. Здесь они сели, тяжело дыша. Танри решила, что они преодолели уже две трети подъема, но лицо фальконера покраснело, пот капал с его подбородка.
— Пошли! — наконец нарушил он молчание и встал, здоровой рукой держась за стену.
— Подожди!
Танри уже начала подниматься.
1 2 3 4 5