Откинув землисто-грязную сиротскую простыню, я враждебно глянул на вошедших. Их было двое. Короткие стрижки, круглые щекастые рожи на коротких бритых шеях. Тупые холодные глаза серо-стального цвета. Равнодушные и безликие, как инкубаторские цыплята.
- Извиняюсь! - словно скомандовал один. - Сюда женщина не заходила?
- Женщина? - сразу закосил и закосел я. - Братаны, да если б она зашла, отсюда бы уже не вышла. От меня, Ивана Смирнова, ни одна баба не уйдет! Да я их...
- Пойдем, Валера, он в ауте.
- Не-е-а, братаны, садись, "Морозоффа" будем пить. - Я пьяно приподнимался, не очень, кстати, и подыгрывая.
- Пойдем.
- Обижаете!
Презрительно резанув меня свинцовыми глазами, супермальчики удалились, а я понял, что очень и очень хотят они ту самую мышку, что сейчас, наверное, от страха описалась подо мной. И проводник, и билет тут ни при чем. Это не зайчиха, а какая-то более лакомая и желанная для приходивших мальчиков дичь.
- Ну как ты там?
Молчание. Я постучал по диванному ящику. В ответ она что-то царапнула и зашипела:
- Тихо!
- Отдыхай. - Я поудобней устроился, надеясь дослушать песню Сольвейг, но стук колес замедлялся, предвещая остановку. А в стоящем поезде какой же сон? Одно расстройство.
В окно уже наплывали первые домики большой станции.
- Пойду на перрон выйду, разомнусь, - сообщил я поддиванной девке.
- Не надо, не ходите, - прошипела она испуганно и страстно, а поезд подползал к вокзалу, на фронтоне которого крупными буквами было объявлено название крупного города.
- Что же, я тебя еще и сторожить буду, мышь белая?
Поезд остановился, и ответ послышался явственней:
- Пожалуйста, я заплачу!
- Натурой?
Она замолчала, очевидно обдумывая выгодность сделки.
Взвесив все "за" и "против", снова зашипела, соглашаясь:
- Хорошо. Не уходите только.
- А когда? - резвился я.
- Ночью.
- А вдруг попутчики будут?
- В тамбуре!
- Уже приходилось? - накалял я диалог.
- Нет, но попробую. Да замолчите вы!
Подумав, что довольно-таки непорядочно развлекаться, воспользовавшись чьей-то бедой, я прервал разговор и вытянулся на диванчике. Поезд стоял минут пятнадцать, и я с радостью отмечал, что от спутников Бог миловал, если, конечно, не считать низлежащей дамы.
Поезд тронулся, и они вошли. Высокая красивая брюнетка, грудастая и властная, как Клеопатра. Она холодно оглядела персону Константина Ивановича Гончарова, то бишь мою, и спросила плешивого верзилу с кобурой под мышкой:
- Это кто?
- Не знаю.
- Покиньте купе, - сказала она уже мне. Наверное, таким тоном Салтычиха разговаривала со своей челядью.
Я промолчал, гася злость и недоумение.
- Убирайтесь отсюда, - невежливо повторила Клеопатра. - Вон из купе.
- Сама пошла... - приветливо посоветовал я.
Стало видно, как брюнетка бледнеет.
- Алексей, вышвырни его, - сдерживаясь, спокойно приказала она и села напротив.
Плешивый верзила нерешительно протянул ко мне загребущую длань, надеясь выдернуть из купе неудобный объект за волосы, но правую ногу я уже высвободил, и она вольготно и радостно жахнула верзиле в плешь. Он повалился было на меня, а я руками пассанул его в дверной крепенький косяк, по которому он и начал тихонько сползать, окрашивая светлую пластиковую обшивку купе первой кровью.
Клеопатра невозмутимо заблокировала дверь, сдернула с крючка мое полотенце и, смочив его моим "Морозоффом", тыкала плешивому в нос, а когда глаза его приоткрылись и стали осмысленными, она обработала легкую рану и обвязала его череп все тем же полотенцем, соорудив нечто вроде чалмы.
Пока продолжалась вся процедура, я умыкнул у верзилы из-под мышки газовый пистолет и теперь с интересом наблюдал за развитием дальнейших событий, наверняка зная, что на помощь они никого не позовут.
Усадив напарника и отерев кровь с перегородок купе, брюнетка с омерзением предупредила его:
- Это ваша последняя поездка.
- Простоте, Лина Александровна, я...
- Хватит. Не надо. А вы оставьте купе. У нас оно закуплено целиком.
- У меня тоже. Правда, только одно тридцать шестое место, - галантно возразил я. - Билет у проводника.
Из объемистой сумки она вытащила четыре билета и кинула их на стол, как неоспоримое доказательство своего приоритета.
- Я сказал, мой у проводника. И точно такой же. Нежно-розовый, как ваши щечки.
- Заткнись, ублюдок! - зло рявкнула дама и, щелкнув дверным стопором, умчалась к проводнику.
- Отдай "дуру", - ожил лысый, обнаружив пропажу.
- Нет, Лешенька, не отдам. Не можешь ты с оружием обращаться. На людей аки пес смердящий кидаешься. Нельзя тебе.
- Пасть порву, - подумав, пригрозил он.
- Заткни хлебало, - в тон ему ответил я. - Скучно и старо. Еще один сантиметр - и я успокою тебя надолго, - честно предупредил я его, заметив, что плешивый ерзает в мою сторону.
- Будь мужиком, отдай пистолет.
- Перебьешься.
- Флакон ставлю, будь мужиком.
- Будешь ныть, вообще выкину.
- Оказывается, у вас есть билет, - в купе вошла, обворожительно и ослепительно улыбаясь, Клеопатра.
- Извините, ради Бога, произошло маленькое недоразумение... стоившее вашему придурку сотрясения мозгов.
- Ну что вы, этот центральный отдел нервной системы у него отсутствует. Давайте знакомиться. Лина Александровна. - Брюнетка приветливо протянула руку.
- Иван Смирнов, - на всякий случай, толком не зная почему, соврал я.
- Очень приятно, Иван. Не будете ли вы так любезны перейти в другое купе? Я договорилась.
- Мне здесь удобнее.
При других обстоятельствах я бы охотно поменял зловонный этот гадючник, но сейчас меня настораживали два обстоятельства: девка в диванном ящике и поведение Клеопатры.
- Вам там будет лучше. Все-таки здесь последнее купе, возле туалета.
- Во-во, его-то я и облюбовал. Тута все видно, гляньте-ка. - Я выдернул кляп из стенной дыры, и отвратительный смрад шибанул в нос. - Как в телевизоре. Не желаете понаблюдать?
Я был омерзителен ей до тошнотиков. На бородавчатую осклизлую жабу смотрят с большей снисходительностью. Однако она овладела собой, заставила засмеяться.
- Что вы, Иван, абсолютно нелюбопытное зрелище, а в том купе едут трое мужиков, и с ними вам будет весело. Они там балдеют, водку пьют.
- Я и с Лехой вашим могу. Правда, Леха?
- Пошел ты...
- Невежливый ты, Леха. Заглотни стакан, может, игрушку твою отдам.
- Так отдашь? - Он опять было двинулся на меня, но я, сняв с предохранителя, направил на обоих пистолет и заржал, как жизнерадостный дебил:
- Щас бабахну, во смеху будет - все скиснем!
Попутчики успокоились, тревожась за мой разум и свои шкуры. Под стук колес мы замолчали, томительно и выжидаючи. Первым не выдержал плешивый. Весь напрягся, готовый к прыжку.
- Бабахну! - предупредил я. - Выпей "Морозоффа", тогда отдам.
- Не врешь? - Алексей вопросительно глянул на шефиню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23