– Вероятно, следует скормить вам всю энчиладу [блинчик с острыми приправами], – сказал он, – как я пытался сделать раньше. Но вы отказывались слушать.
Я внутренне напрягся.
– Ты опять собираешься начать с девятимерного пространства?
– С этого и со много другого, – твердо ответил он. – Все это связано. Ответ на ваш вопрос бессмыслен без всего этого.
– Постарайся сделать попроще, – попросил я.
Он с некоторым удивлением посмотрел на меня.
– На этот раз вы серьезны, не так ли? Конечно, я постараюсь, мой дорогой мальчик. Знаете, что я думаю? Я думаю, лучше всего начать не с рассказа. Я вам покажу картинки.
Я помигал.
– Картинки?
– Я покажу вам рождение и смерть вселенной, – довольный собой, сказал он. – Вы ведь на самом деле просили об этом.
– Правда?
– Да. Трудность в том, что вы просто отказывались понимать, насколько сложен этот вопрос. Потребуется некоторое время, не меньше нескольких тысяч миллисекунд, даже если вы постараетесь не прерывать...
– Я прерву, когда мне понадобится, Альберт.
Он согласно кивнул.
– Да, прервете. Это одна из причин того, что потребуется так много времени. Но если вы согласны потратить время...
– О, ради Бога, начинай!
– Я уже начинаю, Робин. Минутку. Нужно подготовить картинку – готово, – с улыбкой заявил он.
И тут же исчез. Вместе со своей улыбкой.
Последнее, что я видел, была улыбка Альберта. Она задержалась на мгновение, потом не стало видно ничего.
– Ты играешь со мной в Алису в Стране Чудес, – обвинил я – обвинил никого, потому что никого не было. Не было ни вкуса, ни зрения, ни осязания, ни запаха.
Но слышать можно было, и я услышал рассудительный голос Альберта:
– Немного забавы для начала, Робин, потому что отныне все становится очень серьезно. А теперь. Что вы видите?
– Ничего, – ответил я.
– Совершенно верно. Именно это вы и видите. Но то, на что вы смотрите, есть все. Это вся вселенная, Робин. Вся материя, энергия, время, пространство, которые когда-либо существовали или будут существовать. Это первичный атом, Робин, моноблок, то самое, из чего произошел Большой Взрыв.
– Я вообще ничего не вижу.
– Естественно. Невозможно видеть без света, а свет еще не изобретен.
– Альберт, – сказал я, – сделай мне одолжение. Мне ненавистно это чувство пребывания нигде. Нельзя ли увидеть хоть что-нибудь?
Недолгое молчание. Потом вернулось еле заметное улыбающееся лицо Альберта.
– Не думаю, чтобы сильно повредило, если мы сможем видеть друг друга, – признал он. – Так лучше?
– Гораздо лучше.
– Отлично. Но только помните, пожалуйста, что настоящего света еще нет. Света не бывает без фотонов, а все фотоны еще находятся в одной невидимой точке. И не только это, – продолжал он, довольный собой, – даже если бы смогли видеть, не существует места, откуда можно видеть, потому что вообще еще нет никакого пространства, в котором находилось бы это «место». Пространство тоже еще не изобретено – или, если выразиться точнее, все пространство, и весь свет, и все остальное все еще находится в единой точке вот здесь.
– В таком случае, – мрачно сказал я, – что ты имеешь в виду, говоря «здесь»?
– Ах, Робин! – благодарно воскликнул он. – Вы на самом деле не так уж тупы! Прекрасный вопрос – к несчастью, подобно большинству хороших вопрос, он бессмыслен. Ответ таков: вопрос поставлен неверно. Здесь нет никакого «здесь», есть только видимость «здесь», потому что я стараюсь показать вам то, что по определению нельзя показать.
Я начинал терять терпение.
– Альберт, – сказал я, – если так будет продолжаться...
– Подождите, – приказал он. – Не сдавайтесь. Шоу еще не началось, Робин; я только устанавливаю декорации. Для того, чтобы понять, как началась вселенная, вы должны отказаться от своих предубеждений относительно «времени», и «пространства», и «видения». В этот момент, примерно восемнадцать миллиардов лет назад, ничего подобного не существует.
– Если время еще не существует, – мудро заметил я, – откуда ты знаешь, что это восемнадцать миллиардов лет назад?
– Еще один прекрасный вопрос! И такой же прекрасный ответ. Верно, что до Большого Взрыва такой вещи, как время, не существовало. Так что то, на что вы смотрите, могло существовать восемнадцать миллиардов лет назад. А могло и восемнадцать миллиардов триллионов квадрильонов квинтильонов и еще чего угодно лет назад. Вопрос задан неверно. Но этот... объект... он существовал, Робин. А потом взорвался.
Я отскочил. Он действительно взорвался, прямо у меня на глазах. Ничто неожиданно стало чем-то, точкой ослепительно яркого света, и эта точка взорвалась.
Словно у меня на коленях взорвалась водородная бомба. Я почти чувствовал, как сморщиваюсь, испаряюсь, превращаюсь в плазму и рассеиваюсь. Раскаты грома ударили в мои несуществующие уши и забили по моему бестелесному телу.
– Боже мой! – закричал я.
Альберт задумчиво сказал:
– Возможно. – Эта мысль, казалось, доставила ему удовольствие. – Я хочу сказать, не в смысле персонифицированного божества – вы меня для этого слишком хорошо знаете. Но здесь, несомненно, произошло Сотворение, вот и все.
– Что же произошло?
– Как что. Взорвался Большой Взрыв, – удивленно ответил Альберт. – Его вы и видите. Я думал, вы узнали его. Началась вселенная.
– И сразу остановилась, – заметил я, приходя в себя. Потому что взрыв застыл.
– Я остановил его, да, потому что хочу, чтобы вы все хорошо разглядели. Вселенная еще молода, ее возраст приблизительно десять в степени минус тридцать секунд. О более раннем периоде не могу ничего сказать, потому что и сам не знаю. Не могу даже сказать, насколько велика вселенная или то, что вы можете назвать то-что-существовало-до-вселенной. Вероятно, больше протона. Может быть, меньше шарика для пинг-понга. Могу сказать – мне кажется, – что преобладающей силой здесь были, вероятно, сильные ядерные взаимодействия или, возможно, тяготение. Так как здесь все компактно, сила тяготения, конечно, очень велика. Очень велика. И температура тоже. Точно не могу сказать, насколько. Вероятно – так, как только возможно. Есть некие теоретические предпосылки, позволяющие считать, что максимально возможная температура достигает порядка десять в двенадцатой степени градусов Кельвина – могу привести аргументы, если хотите...
– Только если это абсолютно необходимо!
Он неохотно сказал:
– Не думаю, чтобы в данный момент это было абсолютно необходимо. Ну, ладно. Позвольте сообщить, что я еще могу сказать. Не могу ничего особенного сказать о сцене, на которую вы сейчас смотрите, кроме некоторых моментов, которые вам и самому, по-видимому, очевидны. Например, этот фейерверк, на который вы смотрите, действительно содержит в себе все. Атомы и частицы, из которых в данный момент состоите вы, и я, и «Истинная любовь», и Сторожевое Колесо, и Земля, и Солнце, и планета Юпитер, и Магеллановы Облака, и все галактики в скоплении Девы, и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90