- Имя?
Она улыбнулась.
- Анхела Аус.
- Место рождения?
- Я никогда не знала ни своих настоящих родителей, ни своего места
рождения. Меня нашли в Мемфисе, и до семнадцати лет я воспитывалась при
монастыре Святой Анны.
- Сколько вам лет?
- Двадцать шесть.
- Образование?
- Школа при том же монастыре, затем университет Эльжбеты.
- Где проживали последние пять лет?
- В Ниданго. Но часто выезжала в столицу.
- Ваши знакомства?
- Кто именно вас интересует?
- Самые близкие друзья.
Она без колебания назвала известную модистку; двух художников, о
судьбе которых Досет ничего не знал; семью социолога, публично
расстрелянного еще в марте - за связь с либертозо; семью Народного
президента, высланную в Уетте; доктора Курта Шмайза, еще не вернувшегося в
Танию; наконец, жену генерала Нуньеса и, не без милой улыбки, полковника
Йорга Клайва.
Пока Анхела говорила, Досет внимательно ее изучал. Восхитительная, в
высшей степени восхитительная женщина! Хотелось улыбнуться, прикоснуться к
ее рукам, которые она прятала под руаной...
Досет поймал себя на том, что откровенно любуется дочерью Ауса, и
холодно заметил:
- Простительно ли истинной танийке иметь столь пеструю,
предосудительно пеструю библиотеку? Я говорю о книгах, собранных вами в
стенах виллы "Урук".
- Специалист должен знать все, что делается в смежных с его наукой
областях.
- Вы хороший специалист?
- Да, - сказала она без колебаний. - Я хорошо знаю историю.
- Но зачем изучать заведомо ложные теории? Вы понимаете, о каких
теориях я говорю? - Досет намеренно не произнес вслух любимое слово
Народного президента - социализм.
- Специалист должен быть беспристрастен.
- А если под этим термином прячется сознательная ложь?
Анхела не успела ответить. В камеру, не обращая внимания на
лейтенанта, вошел эксперт Витольд. Его узкие старые щеки густо расцвели -
старик был раздражен, даже взбешен.
Но Досет почувствовал удовлетворение.
Эксперт не лгал - эта чушь с самозасвечивающимися пленками
подтвердилась! Пластинки, принесенные Витольдом, были сырые, и их забивала
беспросветная чернота!
Знаком отпустив Витольда, Досет молча раскурил сигару. Клуб сизого
дыма доплыл до Анхелы, и Досет отметил, как уклончиво, как неуловимо
дрогнули ее ресницы... Усмехнувшись, Досет предложил сигару лейтенанту.
Пусть курит. Анхеле не нравится дым... Отлично! И, уже обращаясь к ней,
произнес:
- Анхела Аус! Вы находитесь в Отделе национальной разведки! С вами
разговаривает майор Пол Досет. Чем честнее, чем проще будут ответы на
вопросы, которые мы сформулируем, тем быстрее вы сможете вернуться к своим
привычным делам, к своему дому. Как правило, люди любят упираться, им не
хочется говорить о своих проступках вслух. _В_а_м_ я помогу. Сейчас вы
услышите запись некоторых ваших телефонных бесед. Надеюсь, это раскроет
вам глаза на характер предстоящей беседы.
"Я думал, ты у Октавии... - Только Анхела могла уловить скрытое
беспокойство Антонио Ауса. - В такие дни нехорошо оставаться одной". - "О
чем вы, отец?" - "О самолете, который разбился вечером близ Ниданго.
Говорят, на его борту были иностранцы. Я видел полковника Клайва: он
всерьез озабочен возможностью иностранного вмешательства во внутренние
дела Тании. Ниданго - порт. Вторжение, если оно состоится, несомненно
последует и через Ниданго." - "Что это за самолет, отец?" - "Не знаю
подробностей. Да и зачем это тебе? Кто с тобой, кстати, сейчас в вилле?" -
"Пито Перес, отец." - "Пито - хороший парень, но где остальные?" -
"Скучают в казармах. Генерал Нуньес готовит добровольцев для очередной
прочистки лесов Абу..." - "Я пожалуюсь Клайву! Нуньес не имеет права
оставлять тебя одну в незащищенной вилле!" - "Не надо звонить Йоргу, отец.
В Ниданго сейчас птиц меньше, чем морских пехотинцев! И еще... Этот
самолет... В нем действительно были иностранцы?" - "Так мне сказал Йорг. Я
ему верю." - "А кто занимается самолетом, отец?" - "Кажется, генерал
Нуньес..."
Майор молча переключил скорость магнитофона.
"Анхела, дорогая! - доверительный, хищный голосок принадлежал
Октавии, третьей по счету, красивой, но весьма недалекой жене Нуньеса. -
Тебя интересует разбившийся на западе Абу самолет? Что за чудачество, моя
радость!.. И что я могу знать?.. Ведь он же упал не за моим окном! -
Октавия рассмеялась и перешла на трагический шепоток: - Ты постоянно
одариваешь меня идеями! Я вдруг поняла, как мне следует начать свой роман!
Слушай! - и процитировала: - "...И тогда горизонт яростно раскурил длинную
алюминиевую сигару самолета!"
- Достаточно! - сказал Досет и выключил магнитофон.

"Почему он его выключил?" - удивленно и настороженно спросила себя
Анхела. Ведь самое главное в разговоре с Октавией было связано не с
самолетом, а с Гильгамешем...
Унижение... Именно унижение вновь и вновь переживала Анхела,
разговаривая с Октавией.
Разве обман не унижает? Разве жизнь Октавии не обман?
Отсутствие выездов, яхта, поставленная на прикол, неприятные новости
из лесов Абу, где один за другим погибали знакомые офицеры, - все это,
конечно, могло выбить из колеи привыкшую к вниманию, к обществу женщину.
Но взяться за литературу, причем литературу историческую!.. Только
ограниченность Октавии мешала ей заметить опасность избранного пути.
Это мой пример повлиял на Октавию, - сказала себе Анхела. - А жадная
зависть лишь подлила масла в огонь... Как по-дилетантски обратилась к
истории жена Нуньеса! Дешевые популярные работы, альбомы, иллюстрированные
каталоги... Она решила писать о Гильгамеше! Плоско и мелко толкуя плоские
и мелкие мысли популяризаторов, Октавия мечтала о масштабном полотне,
которое объяснило бы человечеству парадокс Гильгамеша.
"Как?! - возмущалась Октавия. - Тысячи лет подряд люди восхищаются
царьком, заставившим стонать свой собственный горд! Господи правый!.. А
эта его встреча с пьяницей Энкиду!.. Нет, Анхела, что там ни говори,
история не имеет права хранить подобные документы! Они пусты! Они,
наконец, безнравственны!"
"А ты не подумала, Октавия, что странности Гильгамеша могли
проистекать и оттого, что он не встретил в своем времени ни одного в
чем-то равного себе человека?"
"А другие цари?"
"Дело не в титулах... Мне жаль, дорогая, что ты не идешь дальше
популярных книг. Изучать следует глину... В конце концов, за
сумасбродствами Гильгамеша стоит то же самое, что прячем за своими
сумасбродствами мы, - тоска по другу, жажда любви, страх перед смертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16