Ему показалось, что уровень воды в окружающем его болоте резко
поднялся; холм словно прыгнул в небо. Вейбридж понял, что внезапно стал
ниже ростом. Он стал совсем невысоким - его колени очутились на уровне
земли. Он попал в ловушку зыбучих песков. Он понял, что короткой победой
над воздушным монстром заканчивается его человеческое существование.
* * *
Когда песок достиг плеч Вейбриджа, он уже ничего не видел и не слышал.
Большинству из тех, кто думает о погибающих в трясине, обычно
вспоминается бессмертное художественное произведение; к счастью, эта
великолепная проза солгала. Агония погружающегося в зыбучие пески не может
продолжаться до того самого момента, когда поднимающийся кверху мрак песка
начинает застилать глаза несчастного.
Дело в том, что как только грудь гибнущего оказывается в тисках земли,
его жизнь угасает.
Глаза Вейбриджа в последнем порыве отчаяния впились в далекую
перламутровую дымку - и остановились, остекленев, навсегда.
В это время в двух милях от места трагедии, на южном мысу, какой-то
человек вышел из зарослей камыша и стал неторопливо настраивать мощный
призматический бинокль.
- Конец, - пробормотал он, глядя на то место, где его слабые глаза
различали только колеблющиеся тени.
Он уселся на поросшую травой землю, достал коробку пастилок из своей
сумки и принялся жевать их. Затем снял усталым жестом свою широкополую
шляпу-боливар.
Обнажился странный грушевидный череп с торчащим на самой макушке жестким
рыжим хохолком.
- Отличная работа, мой красавчик, - ухмыльнулся он. - Вот уже и мистер
Вейбридж медленно опускается к центру Земли. Я думаю, что он встретится там
со своей красоткой, да и с многими другими, клюнувшими на твой жуткий
мираж. Ну, а ты теперь можешь вернуться в свое убежище, чтобы дрыхнуть там
в настоящей ванне из фосфора, наслаждаясь отдыхом и покоем.
Крылатое чудовище тяжело поднялось в воздух и натужно замахало крыльями в
туманном воздухе.
- Вернись! Вернись же! - крикнул ему вслед человек.
Вьюлк затрепетал, наклонился, круто опустив одно крыло к земле и задрав к
небу другое... и внезапно растворился в воздухе, превратившись в дымок,
завившийся спиралью в вечернем воздухе.
- Вернись, мой красавчик!
Волнующееся облачко дыма скользнуло к одинокому человеку, на мгновение
черным ореолом обвилось вокруг его головы и исчезло.
Хохолок на макушке человека вздрогнул и засветился, словно его зажег
случайный луч солнца.
- Стоп! - простонал человек.
Он резко вскочил на ноги и протянул судорожно стиснутый кулак в сторону
стайки куликов, с криками проносившихся высоко в небе мимо него.
- Я никогда не мог убить ни одного животного! Я ни разу в жизни не
вскинул к плечу ружье! Его отдача наверняка бы швырнула меня наземь. Но я
всегда жаждал охотиться, как они, преследовать испуганного зверя, загонять
его в последнее убежище и, настигнув там, убивать! Но природа не дала мне
сильных мускулов!
Яростным движением он вздернул рукав своей одежды, из-под которой
выглянула тощая, словно у скелета, рука мертвеннобледного цвета.
- Я всегда имел дело только с трупами животных, отвратительно вонявшими
падалью! Моя доля в добыче ограничивалась потрохами, гидрофобной ватой для
набивки мертвых животов, йодоформом, уничтожающим запах, и парафином для
склейки шкур.
Я плакал от бешенства и душевной муки над книгами приключений, над
рассказами об охоте, над спортивными страницами журналов.
Все эти мужские радости были недоступны для меня, потому что я был слаб и
беспомощен, и мое тело было полностью лишено какой-либо человеческой
красоты.
Своим узловатым пальцем человек яростно постучал себя по голове,
отозвавшейся странным деревянным звуком.
- Но появилась иная сила! - прорычал он, - Та, что породила вьюлка... Та,
что породила Шедоу... Ах, Шедоу!
Он повернулся к зеркально поблескивающей безбрежности вод...
- Шедоу, покажись!
Вода закипела, огромный серый купол, запятнанный зловещими тенями,
появился над ее поверхностью.
- Посмотри на меня, Шедоу, посмотри, моя красавица!
На поверхности купола прорезались два чудовищных глаза, ужасных, словно
две полных луны или два иллюминатора, из которых хлестало жидкое пламя.
Затем из воды простерлись в воздух гигантские щупальца, полные жестокого
томления.
- Возвращайся к себе, Шедоу... на сегодня достаточно, я больше не могу...
а тебе нужно подремать...
Поверхность моря опустела.
Человек встал. Опускающаяся ночь превратила его плащ в пару огромных
крыльев.
- Меня зовут Хингль! - прорычал он в лицо безбрежности,
- Хингль! И я творю ужасное, а из ужасного я создаю смерть!
Поперхнувшись, он закашлялся, хлебнув плавающих в вечернем воздухе
хлопьев тумана.
- Становится прохладно, - жалобно промямлил он, - и этот туман
исключительно вреден для моих легких.
Медленным шагом усталого работника он направился прочь от кромки болота,
с жадностью пережевывая таблетки, отдававшие камфарой и йодом.
(c) Техника - молодежи N 8 за 1994
1 2 3 4
поднялся; холм словно прыгнул в небо. Вейбридж понял, что внезапно стал
ниже ростом. Он стал совсем невысоким - его колени очутились на уровне
земли. Он попал в ловушку зыбучих песков. Он понял, что короткой победой
над воздушным монстром заканчивается его человеческое существование.
* * *
Когда песок достиг плеч Вейбриджа, он уже ничего не видел и не слышал.
Большинству из тех, кто думает о погибающих в трясине, обычно
вспоминается бессмертное художественное произведение; к счастью, эта
великолепная проза солгала. Агония погружающегося в зыбучие пески не может
продолжаться до того самого момента, когда поднимающийся кверху мрак песка
начинает застилать глаза несчастного.
Дело в том, что как только грудь гибнущего оказывается в тисках земли,
его жизнь угасает.
Глаза Вейбриджа в последнем порыве отчаяния впились в далекую
перламутровую дымку - и остановились, остекленев, навсегда.
В это время в двух милях от места трагедии, на южном мысу, какой-то
человек вышел из зарослей камыша и стал неторопливо настраивать мощный
призматический бинокль.
- Конец, - пробормотал он, глядя на то место, где его слабые глаза
различали только колеблющиеся тени.
Он уселся на поросшую травой землю, достал коробку пастилок из своей
сумки и принялся жевать их. Затем снял усталым жестом свою широкополую
шляпу-боливар.
Обнажился странный грушевидный череп с торчащим на самой макушке жестким
рыжим хохолком.
- Отличная работа, мой красавчик, - ухмыльнулся он. - Вот уже и мистер
Вейбридж медленно опускается к центру Земли. Я думаю, что он встретится там
со своей красоткой, да и с многими другими, клюнувшими на твой жуткий
мираж. Ну, а ты теперь можешь вернуться в свое убежище, чтобы дрыхнуть там
в настоящей ванне из фосфора, наслаждаясь отдыхом и покоем.
Крылатое чудовище тяжело поднялось в воздух и натужно замахало крыльями в
туманном воздухе.
- Вернись! Вернись же! - крикнул ему вслед человек.
Вьюлк затрепетал, наклонился, круто опустив одно крыло к земле и задрав к
небу другое... и внезапно растворился в воздухе, превратившись в дымок,
завившийся спиралью в вечернем воздухе.
- Вернись, мой красавчик!
Волнующееся облачко дыма скользнуло к одинокому человеку, на мгновение
черным ореолом обвилось вокруг его головы и исчезло.
Хохолок на макушке человека вздрогнул и засветился, словно его зажег
случайный луч солнца.
- Стоп! - простонал человек.
Он резко вскочил на ноги и протянул судорожно стиснутый кулак в сторону
стайки куликов, с криками проносившихся высоко в небе мимо него.
- Я никогда не мог убить ни одного животного! Я ни разу в жизни не
вскинул к плечу ружье! Его отдача наверняка бы швырнула меня наземь. Но я
всегда жаждал охотиться, как они, преследовать испуганного зверя, загонять
его в последнее убежище и, настигнув там, убивать! Но природа не дала мне
сильных мускулов!
Яростным движением он вздернул рукав своей одежды, из-под которой
выглянула тощая, словно у скелета, рука мертвеннобледного цвета.
- Я всегда имел дело только с трупами животных, отвратительно вонявшими
падалью! Моя доля в добыче ограничивалась потрохами, гидрофобной ватой для
набивки мертвых животов, йодоформом, уничтожающим запах, и парафином для
склейки шкур.
Я плакал от бешенства и душевной муки над книгами приключений, над
рассказами об охоте, над спортивными страницами журналов.
Все эти мужские радости были недоступны для меня, потому что я был слаб и
беспомощен, и мое тело было полностью лишено какой-либо человеческой
красоты.
Своим узловатым пальцем человек яростно постучал себя по голове,
отозвавшейся странным деревянным звуком.
- Но появилась иная сила! - прорычал он, - Та, что породила вьюлка... Та,
что породила Шедоу... Ах, Шедоу!
Он повернулся к зеркально поблескивающей безбрежности вод...
- Шедоу, покажись!
Вода закипела, огромный серый купол, запятнанный зловещими тенями,
появился над ее поверхностью.
- Посмотри на меня, Шедоу, посмотри, моя красавица!
На поверхности купола прорезались два чудовищных глаза, ужасных, словно
две полных луны или два иллюминатора, из которых хлестало жидкое пламя.
Затем из воды простерлись в воздух гигантские щупальца, полные жестокого
томления.
- Возвращайся к себе, Шедоу... на сегодня достаточно, я больше не могу...
а тебе нужно подремать...
Поверхность моря опустела.
Человек встал. Опускающаяся ночь превратила его плащ в пару огромных
крыльев.
- Меня зовут Хингль! - прорычал он в лицо безбрежности,
- Хингль! И я творю ужасное, а из ужасного я создаю смерть!
Поперхнувшись, он закашлялся, хлебнув плавающих в вечернем воздухе
хлопьев тумана.
- Становится прохладно, - жалобно промямлил он, - и этот туман
исключительно вреден для моих легких.
Медленным шагом усталого работника он направился прочь от кромки болота,
с жадностью пережевывая таблетки, отдававшие камфарой и йодом.
(c) Техника - молодежи N 8 за 1994
1 2 3 4