При такой структуре тела и слабосилии, доказывал Ганс, фенеку так же трудно достать содержимое страусового яйца, как проникнуть в середину пушечного ядра. Черныш говорил понаслышке, будто бы фенек питается белком и желтком страусовых яиц, но как он это делает, бушмен никогда не видел и объяснить не мог. Однако молодые люди недолго оставались в неизвестности. Через несколько минут сам фенек открыл перед изумленными охотниками свою тайну.
Подъехав к гнезду на довольно близкое расстояние, все увидели маленького фенека и быстро сдержали лошадей, чтобы как-нибудь не спугнуть его. Но он был так занят собственными делами, что не заметил их приближения. Толстый слой мягкого песка, который покрывал землю, настолько заглушал стук копыт, что фенек, несмотря на свой отличный слух – пропорциональный величине его ушей, – не уловил ни звука. Он весь ушел в работу и ни разу не взглянул в сторону охотников. Временами он поднимал голову, но только для того, чтобы посмотреть, не возвращаются ли страусы. Таким образом, молодые люди, сами оставаясь незамеченными, могли без помехи следить за всеми его действиями. А это было очень интересно.
Черныш и кафр крепко держали собак на сворках, и все, затаив дыхание, замерли как статуи.
Что же делал маленький фенек?
Сначала зрители оставались в недоумении, но скоро все объяснилось.
В тот момент, когда они его увидели, фенек был на расстоянии нескольких ярдов от гнезда, с противоположной от охотников стороны. Он стоял к ним спиной, и передняя часть его туловища казалась приподнятой, как если бы лапы его на что-то опирались. Это «что-то» было страусовое яйцо. Фенек катил его перед собой по песку, толкая попеременно то одной, то другой лапкой. Эти его равномерные движения напоминали движения несчастных рабов на сукновальнях, с той только разницей, что труд фенека не был подневольный.
Но зачем фенек катил яйцо? Уж не подумал ли он докатить его до своей норки? Это была бы нелегкая работа, так как его подземное жилище, без сомнения, находилось совсем не по соседству.
Однако катить яйцо к себе в дом вовсе не входило в намерение фенека. Он собирался пообедать тут же, на месте, или, по крайней мере, поблизости. Зрители скоро увидели, где накрыт его стол. Им пришел на память один любопытный рассказ про кааму, который они когда-то слышали и теперь, глядя на хлопоты фенека, тотчас догадались, зачем он все это делает.
В трех-четырех ярдах от мордочки фенека лежал небольшой камень, всего дюймов двенадцати в вышину, но фенеку было, видимо, достаточно и такого, потому что он катил яйцо прямо на него.
Немного погодя охотники убедились, что их догадка была верна. Когда между мордочкой фенека и камнем оставалось фута три, он внезапно сделал быстрый скачок вперед, увлекая лапками яйцо. Твердая скорлупа ударилась о еще более твердый камень, послышался явственный звук «крак!», и, вглядевшись пристальней, молодые люди увидели, что яйцо разбито вдребезги.
Завтрак фенека был перед ним, и он сразу принялся за еду; но охотники тоже были голодны, терпение их иссякло, и, пришпорив лошадей и спустив собак, они поскакали вперед.
Недалеко убежала лисичка, спасая свою жизнь, – она промчалась всего каких-нибудь двести ярдов. Собаки настигли ее, и Черныш, осыпая собак ударами плетки из гиппопотамовой кожи, едва успел спасти от их клыков прекрасную шкуру лисички.
Яйца были быстро собраны. Те, что лежали в гнезде, как и предвидел Виллем, уже порядком «перезрели». Часть была с птенцами, другие протухли. Но среди разбросанных по сторонам нашлось несколько совершенно свежих, и охотники получили на завтрак желанную яичницу.
Черныш показал им, как лучше всего варить яйца страусов. Одним концом их ставят в горячую золу, на другом делают дырку и палочкой помешивают содержимое до тех пор, пока оно как следует не проварится. Так приготовляется омлет из страусовых яиц.
Глава 14. ГОЛУБЫЕ АНТИЛОПЫ
Несмотря на то, что охота на фенека оказалась не очень интересной, юношам все же не пришлось особенно сетовать на свои охотничьи неудачи. В Южной Африке, кроме слабых и беспомощных лисичек, есть множество сильных и неутомимых животных, и с одним из них посчастливилось встретиться в тот же день и даже чуть ли не в тот же самый час.
По другую сторону рощи, около которой были замечены страусы, лежала широкая, открытая равнина. Только узкая лесная полоса отделяла ее от пустыни. Это была прерия или обширный луг, и трава на нем, особенно по сравнению с ровным темным пространством по другую сторону леса, казалась удивительно яркой и свежей.
Луг был очень большой, но вполне обозримый. В отдалении виднелся закрывавший горизонт лес из жирафьей, или верблюжьей, акаций, и по лугу тоже были кое-где разбросаны группы этих деревьев; их зонтичные кроны и бледно-зеленая листва придавали пейзажу живописность и разнообразие.
Этот луг казался настоящим парком. Рощицы и перелески расположились на нем так правильно, как будто их нарочно, для красоты, посадили среди широких площадок с сочной травой.
Такой великолепный парк, такие роскошные пастбища не могли не иметь хозяев; и точно, хозяева здесь были. Но ни построек, ни домов и вообще никаких следов человека нигде не было видно. Парк имел совсем других обитателей. На лужайках и в рощицах можно было разглядеть много разных крылатых и бескрылых существ. Всевозможные редкие и красивые птицы и четвероногие сделали этот прекрасный уголок своим приютом.
По зеленому газону шагал секретарь – глотатель змей, выискивая в траве свою сверкающую добычу. Ему нечего было опасаться внезапно подкравшегося кровожадного зверя – даже не распуская крыльев, только с помощью своих длинных ног, он мигом оказался бы за пределами досягаемости гиены, шакала или леопарда. Секретарь – птица быстроногая, почти такая же быстроногая, как сам великан-страус, и недаром арабы дали ему смешное прозвище – «лошадь дьявола».
Невдалеке от него, на лужке, стояла выпрямившись еще одна высокая птица, но совсем иных привычек и характера. Это была пава, или дикий павлин, как называют ее буры, а на самом деле дрофа, и притом самая большая из всего семейства.
От рощицы к рощице, поклевывая на пути, перебегали стайки серебристых цесарок, и их непрерывная болтовня, напоминающая лязг металла или визг сотни натачиваемых пил, неприятно резала слух.
С дерева на дерево перелетали яркие попугаи, зеленые голуби и нежно воркующие голубки; над усеянными цветами кустарниками порхали всех видов крошечные пташки – нектарницы, заменяющие в Африке колибри. Птицы-ткачи устроили на ветвях деревьев свои висячие гнезда, которые качались, точно какие-то большие плоды; а верблюжья акация вся была увешана обширными тростниковыми жилищами общественных воробьев дружной республиканской братии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58