Если вы их возглавите... Скажите, что вы согласны, сеньор!
- Да, сеньорита, - без колебаний ответил я. Я с тем большей готовностью дал согласие, что был уверен в печальной судьбе молодого человека и считал его мертвым. К тому же я и сам собирался сделать то, о чем она меня просила.
И вот в тот момент, когда она благодарила меня, я заметил что-то блестящее на равнине; посмотрев в ту сторону, я увидел движение. Глядя пристально, я различил очертания лошади и всадника на ее спине; сверкание, которое привлекло мое внимание, исходило от стальных удил и серебряных украшений конской сбруи. Донья Беатрис тоже увидела всадника; несколько секунд мы стояли молча, разглядывая его. Теперь мы были уверены, что это всадник и что он приближается к дому. Приближался он медленно, шагом; но вот в одном из корралей, примыкающих к дому, заржал мустанг; лошадь незнакомца ответила ему и поскакала прямо к дому. Вскоре всадник был так близко, что мы могли хорошо разглядеть его и его одежду. На плечах у него была манья, которая в лунном свете казалась алой.
- Матерь Божья! - воскликнула девушка рядом со мной. - Это дон Гиберто!
Ни на мгновение не задержалась она на крыше, бегом спустилась по escalera (лестнице). Когда я посмотрел через парапет, она уже стояла у ворот; всадник остановился здесь и оказался лицом к лицу с ней. Послышался странный крик - совсем не похожий на крик радости. Крикнув, донья Беатрис повернулась и, пошатываясь, направилась к дому.
Мне не нужно было спрашивать, в чем причина такого странного поведения. Лошадь, испуганная криком, повернулась, и лицо всадника озарилось светом луны. Я видел его ясно, словно днем. Но это было не лицо дона Гиберто Наварро! Напротив, это был дон Мануэль Кироя - и не живой, а мертвый!
Я, сбежал с крыши и обнаружил, что меня опередили несколько слуг; они поймали лошадь. Все они в страхе смотрели на мертвое тело, застывшее, окоченелое, сидящее вертикально в седле - привязанное, как мы вскоре обнаружили, - похожее больше на призрак, чем на человека!
Мне это зрелище многое объяснило. Многое, но не все. Именно мертвеца преследовали индейцы, и неудивительно, что они позволили ему ускакать. Его невидящий взгляд привел их в ужас.
Это я понял; но многое оставалось непонятным. Алая накидка, покрывавшая плечи мертвеца, несомненно принадлежала дону Гиберто Наварро. Ее узнали слуги. А где же сам дон Гиберто? Он тоже мертв - я в этом не сомневался.
* * *
К счастью, я ошибался, и с большой радостью убедился в своей ошибке. Пока мы снимали мертвого мажордома с лошади - это оказалась его собственная лошадь, - топот множества копыт предупредил нас о приближении группы всадников. По-видимому, это была группа, организованная доном Антонио для поисков сына. Они должны были приехать в "Las Cruces", чтобы захватить нас с собой.
Это действительно оказалась та группа, во главе с самим доном Антонио. Но они не собирались отыскивать сына хозяина - живого или мертвого. В этом не было необходимости. К моему удивлению - приятному! - я увидел, в чем причина: рядом с отцом ехал тот самый дон Гиберто, живой и не собирающийся умирать!
При их появлении дон Дионисио открыто не проявил свою радость, хотя его дочь не могла скрыть своей и выразила ее в самых страстных словах. Наварро и его сын сразу закрылись с хозяином, и разговор их продолжался долго. Посторонним они не дали никакого объяснения случившемуся. Дело слишком серьезное и затрагивает семейную честь.
Но правда все равно стала известна; ибо мне и моему недавнему проводнику Гринлифу нетрудно было разобраться в происшедшем. Мы видели именно след коня дона Мануэля на песке; сам дон Мануэль в ту минуту лежал в засаде в рощице, собираясь убить соперника. Мы видели дона Гиберто на равнине; он несколько запоздал с выездом из дома. Он, ничего не подозревая, въехал в рощу, и пуля, нацеленная ему в грудь, задела голову его лошади; лошадь резко дернулась, сбросила всадника и ускакала назад. Но она не вернулась в рощу, как полагали мы с Гринлифом; потому что с другой стороны выскочила лошадь мажордома, тоже черная, которая была привязана к дереву возле лежавшего в засаде хозяина. И на спине ее мы видели не ее хозяина: он лежал мертвый в кустах на том месте, где надеялся убить Наварро. Преследование со стороны индейцев оказалось понять легче, хотя нужно пояснить, как удалось спастись дону Гиберто. Возвращаясь из Сан Джеронимо, он был замечен индейцами - это было племя липанос, - и они бросились за ним в погоню.
Он понимал, что должен спасать свою жизнь, но вскоре обнаружил, что лошадь не может соперничать в скорости с конями преследователей. Поэтому он пошел на хитрость. Он знал, где в роще лежит мертвое тело; знал, что оно достаточно окоченело для его целей; поэтому он посадил мертвеца в седло, привязал его, набросил ему на плечи свою накидку и пустил лошадь вскачь. К хвосту животного он привязал ветку кактуса; уколы шипов и вызвали своеобразный галоп, который показался мне таким странным. И пока индейцы продолжали гнаться за мертвецом, живой выскользнул из рощи, пробрался вдоль ручья, скрываясь в кустах на его берегах, и вскоре увидел, как возвращаются разочарованные преследователи. Его они не заметили. Они не подозревали, что на равнине находится еще один белый. После того, как они уехали далеко, он выбрался из своего убежища и пешком добрался домой; как сделали и две лошади, причем вторая принесла тело своего мертвого хозяина.
Молодой мексиканец хитро придумал и доказал, как сообщил мне Гринлиф, что он настоящий житель равнин. Вне всякого сомнения, он тем самым спас себе жизнь, а может, и жизнь своей возлюбленной. И они были счастливы, когда двенадцать месяцев спустя соединились браком; я получил приглашение на эту церемонию и имел удовольствие в ней участвовать.
К О Н Е Ц
1 Рождество (исп.).
2 Асиенда-поместье; так же называется и помещичий дом в Мексике, Техасе и Южной Америке.
3 Прозвище дьявола.
1 2 3 4 5 6 7
- Да, сеньорита, - без колебаний ответил я. Я с тем большей готовностью дал согласие, что был уверен в печальной судьбе молодого человека и считал его мертвым. К тому же я и сам собирался сделать то, о чем она меня просила.
И вот в тот момент, когда она благодарила меня, я заметил что-то блестящее на равнине; посмотрев в ту сторону, я увидел движение. Глядя пристально, я различил очертания лошади и всадника на ее спине; сверкание, которое привлекло мое внимание, исходило от стальных удил и серебряных украшений конской сбруи. Донья Беатрис тоже увидела всадника; несколько секунд мы стояли молча, разглядывая его. Теперь мы были уверены, что это всадник и что он приближается к дому. Приближался он медленно, шагом; но вот в одном из корралей, примыкающих к дому, заржал мустанг; лошадь незнакомца ответила ему и поскакала прямо к дому. Вскоре всадник был так близко, что мы могли хорошо разглядеть его и его одежду. На плечах у него была манья, которая в лунном свете казалась алой.
- Матерь Божья! - воскликнула девушка рядом со мной. - Это дон Гиберто!
Ни на мгновение не задержалась она на крыше, бегом спустилась по escalera (лестнице). Когда я посмотрел через парапет, она уже стояла у ворот; всадник остановился здесь и оказался лицом к лицу с ней. Послышался странный крик - совсем не похожий на крик радости. Крикнув, донья Беатрис повернулась и, пошатываясь, направилась к дому.
Мне не нужно было спрашивать, в чем причина такого странного поведения. Лошадь, испуганная криком, повернулась, и лицо всадника озарилось светом луны. Я видел его ясно, словно днем. Но это было не лицо дона Гиберто Наварро! Напротив, это был дон Мануэль Кироя - и не живой, а мертвый!
Я, сбежал с крыши и обнаружил, что меня опередили несколько слуг; они поймали лошадь. Все они в страхе смотрели на мертвое тело, застывшее, окоченелое, сидящее вертикально в седле - привязанное, как мы вскоре обнаружили, - похожее больше на призрак, чем на человека!
Мне это зрелище многое объяснило. Многое, но не все. Именно мертвеца преследовали индейцы, и неудивительно, что они позволили ему ускакать. Его невидящий взгляд привел их в ужас.
Это я понял; но многое оставалось непонятным. Алая накидка, покрывавшая плечи мертвеца, несомненно принадлежала дону Гиберто Наварро. Ее узнали слуги. А где же сам дон Гиберто? Он тоже мертв - я в этом не сомневался.
* * *
К счастью, я ошибался, и с большой радостью убедился в своей ошибке. Пока мы снимали мертвого мажордома с лошади - это оказалась его собственная лошадь, - топот множества копыт предупредил нас о приближении группы всадников. По-видимому, это была группа, организованная доном Антонио для поисков сына. Они должны были приехать в "Las Cruces", чтобы захватить нас с собой.
Это действительно оказалась та группа, во главе с самим доном Антонио. Но они не собирались отыскивать сына хозяина - живого или мертвого. В этом не было необходимости. К моему удивлению - приятному! - я увидел, в чем причина: рядом с отцом ехал тот самый дон Гиберто, живой и не собирающийся умирать!
При их появлении дон Дионисио открыто не проявил свою радость, хотя его дочь не могла скрыть своей и выразила ее в самых страстных словах. Наварро и его сын сразу закрылись с хозяином, и разговор их продолжался долго. Посторонним они не дали никакого объяснения случившемуся. Дело слишком серьезное и затрагивает семейную честь.
Но правда все равно стала известна; ибо мне и моему недавнему проводнику Гринлифу нетрудно было разобраться в происшедшем. Мы видели именно след коня дона Мануэля на песке; сам дон Мануэль в ту минуту лежал в засаде в рощице, собираясь убить соперника. Мы видели дона Гиберто на равнине; он несколько запоздал с выездом из дома. Он, ничего не подозревая, въехал в рощу, и пуля, нацеленная ему в грудь, задела голову его лошади; лошадь резко дернулась, сбросила всадника и ускакала назад. Но она не вернулась в рощу, как полагали мы с Гринлифом; потому что с другой стороны выскочила лошадь мажордома, тоже черная, которая была привязана к дереву возле лежавшего в засаде хозяина. И на спине ее мы видели не ее хозяина: он лежал мертвый в кустах на том месте, где надеялся убить Наварро. Преследование со стороны индейцев оказалось понять легче, хотя нужно пояснить, как удалось спастись дону Гиберто. Возвращаясь из Сан Джеронимо, он был замечен индейцами - это было племя липанос, - и они бросились за ним в погоню.
Он понимал, что должен спасать свою жизнь, но вскоре обнаружил, что лошадь не может соперничать в скорости с конями преследователей. Поэтому он пошел на хитрость. Он знал, где в роще лежит мертвое тело; знал, что оно достаточно окоченело для его целей; поэтому он посадил мертвеца в седло, привязал его, набросил ему на плечи свою накидку и пустил лошадь вскачь. К хвосту животного он привязал ветку кактуса; уколы шипов и вызвали своеобразный галоп, который показался мне таким странным. И пока индейцы продолжали гнаться за мертвецом, живой выскользнул из рощи, пробрался вдоль ручья, скрываясь в кустах на его берегах, и вскоре увидел, как возвращаются разочарованные преследователи. Его они не заметили. Они не подозревали, что на равнине находится еще один белый. После того, как они уехали далеко, он выбрался из своего убежища и пешком добрался домой; как сделали и две лошади, причем вторая принесла тело своего мертвого хозяина.
Молодой мексиканец хитро придумал и доказал, как сообщил мне Гринлиф, что он настоящий житель равнин. Вне всякого сомнения, он тем самым спас себе жизнь, а может, и жизнь своей возлюбленной. И они были счастливы, когда двенадцать месяцев спустя соединились браком; я получил приглашение на эту церемонию и имел удовольствие в ней участвовать.
К О Н Е Ц
1 Рождество (исп.).
2 Асиенда-поместье; так же называется и помещичий дом в Мексике, Техасе и Южной Америке.
3 Прозвище дьявола.
1 2 3 4 5 6 7