но они хорошо с ними познакомились, прежде чем мы покинули страну.
– Я знаю, вы очень храбрый человек, сеньор капитан, так сказал отец, иначе вы не поехали бы с нами. Но против вас будет много – на празднике их было человек двадцать – и если они придут сейчас – о Боже!
Она казалась серьезно встревоженной; я видел, что она дрожит; не только видел, но и чувствовал, потому что взял ее за руку. Благодарный за то, что она ее не отняла, я сказал:
– Вас, кажется, тревожит, что эти люди могут прийти сюда и причинить мне вред. Вас бы это опечалило?
– О, сеньор, зачем вы спрашиваете? Только подумать: вы наш гость, и с вами случится что-нибудь плохое … под нашей крышей… ах! Тогда мой отец… я…
Собачий лай прервал диалог, который мне так хотелось продолжить. Но у моего волкодава были на то причины: он не только лаял, но и всем поведением показывал, что близко враги. Лай подхватила хозяйская собака; она лаяла еще ожесточенней, очевидно, инстинктивно догадываясь, кто эти враги.
События начали происходить так быстро, что у меня не было времени гадать, кто приближается. Потому что приближалась группа людей. Я видел, как с различных направлений выехало несколько всадников; мне не нужно было вглядываться в них, чтобы понять, что это враги. В этом меня убедили только что произнесенные слова девушки. Но я заметил даже черную глазированную шляпу и нитку жемчуга, когда на них упал лунный свет.
Кажется, настало время продемонстрировать свою храбрость и действие той батареи, которой я хвастал!
Однако я не выстрелил. Мне не позволила Рафаэлита. Она, с хитростью своего народа и со знанием леса, придумала для меня способ уйти, не проливая крови. Схватив меня за руку – потому что как только залаяла собака, она свою отняла, – девушка торопливо потащила к лошади. К счастью, лошадь еще не была расседлана.
Еще через мгновение я был в седле, а Рафаэлита, взяв лошадь под уздцы, повела ее по тропе за домом. Это был единственный подход, не занятый противником: кроме девушки и ее отца, никто не знал о существовании этой тропы.
– Поезжайте по ней, пока не доберетесь до маленького ручья, потом сворачивайте вниз по течению к берегу; а на берегу найдете дорогу. Вперед! Вперед! Они уже возле дома. Святая дева, спаси и обереги его!
Несмотря на всю опасность и необходимость торопиться, я не мог не склониться с седла и не прижать губы ко лбу девушки. Я предпочел бы ее губы, но наше знакомство не зашло еще так далеко. Ее губы умоляюще произнесли:
– Поезжайте! Сеньор капитан, вперед! Храни вас Господь!
И она ускользнула, неслышно, как лесная нимфа; светлячки на ее юбке походили на хвост кометы.
В следующее мгновение я скакал по узкой тропе, скакал быстро, как мог.
Глава VIII
Короткая схватка
Некоторое время я продвигался медленно и проехал гораздо меньше, чем мне бы хотелось. Тропа была не только узкой – ее постоянно перекрывали ветви деревьев со свисавшими с них лианами, и все это серьезно замедляло продвижение. Пока я не мог решить, преследуют меня или нет. Несмотря на то, что стояла середина ночи, лес был полон звуков. Квакали лягушки, трещали цикады, кричали совы, стонали козодои, время от времени раздавалось рычание ягуара или меланхолический плач птицы куа, одной из разновидностей цапли. Все эти звуки казались мне приятными: все, что угодно, кроме голосов людей и топота копыт.
Я беспрепятственно добрался до ручейка, о котором говорила девушка, и повернул вниз по течению. Похоже, мне удастся выбраться: я уже слышал негромкие «вздохи» моря и чувствовал запах йода. Я опасался только того, что преследователи, лучше меня зная местность, проедут короткой дорогой и перехватят меня. Если я окажусь на берегу раньше их, у меня достаточно оснований считать, что опасность миновала: я верил в силы своей лошади.
Я действительно добрался до берега, но безопасности не достиг. Напротив, опасность была передо мной. Как и следовало ожидать, меня преследовали. И именно так, как я и догадывался: преследователи проехали более короткой дорогой, чем та, что ведет мимо кипариса.
Выехав из леса и посмотрев на север, я заметил на открытом месте какую-то темную массу. Темное пятно двигалось, оно приближалось ко мне; на фоне белого песка я без труда разглядел отряд всадников. Их было не меньше двадцати – в конце концов оказалось больше, – но вполне достаточно, чтобы я понял: если лошадь меня подведет, я погиб. Теперь я был уверен, что это те самые люди, которые подкрадывались к хакалу; знал их намерения; теперь же, когда они раздражены тем, что я от них ускользнул, я не могу надеяться на их милосердие.
Больше смотреть я не стал: повернув лошадь головой на юг, пришпорил ее и послал вперед галопом. Лошадь у меня чистокровная, лучшей породы; я знал, что она без труда донесет меня до Вергары или, если понадобится, до Вера Крус, и у разбойников не было бы малейшего шанса догнать ее – если бы был отлив и я мог проехать по плотному влажному песку. К несчастью, был прилив, который вынудил меня подняться выше, на рыхлый песок; и здесь моя лошадь не могла развить большую скорость; она продвигалась с трудом, словно по болоту. А я знал, что мои преследователи сидят на мустангах, местных лошадях, легких и проворных, привыкших к такому пути и способных проскакать по песку с гибкостью коз. Сердце у меня сжалось: я заметил, что расстояние между нами сокращается. Наклонившись вперед, я расстегнул кобуры пистолетов и открыл их так, чтобы легче было схватить рукояти. Конечно, сражаться придется против превосходящего противника, однако у меня сохранялись какие-то надежды. Я очень надеялся на оружие, которое подарил миру полковник Кольт. К тому же, оглянувшись, я заметил, что мой волкодав бежит рядом. Я хорошо кормил собаку и заботился о ней; в благодарность она проявляла верность и преданность.
Минут двадцать продолжалось преследование; мне по-прежнему казалось, что преследователи постепенно меня догоняют. Вскоре я был уже в этом уверен. Я оказался в месте, где продвигаться было особенно трудно, и моя лошадь не раз спотыкалась. Мы находились в промежутке между песчаными дюнами, в углублении, напоминающем блюдце, и дорога, если ее можно так назвать, пролегала по этому углублению. Продвигаясь по его дну, я слышал крики преследователей гораздо ближе и мог даже разбирать отдельные слова. Оглянувшись через плечо, я увидел их на возвышении, которое только что миновал сам. Перед мной еще одно такое же возвышение; мне нужно преодолеть его или повернуть и сражаться в углублении. Я еще не решил, как лучше поступить, когда впереди показалось что-то темное: возвышение передо мной словно выросло на восемь-десять футов. Что бы это значило? У меня не было времени на размышления или вопросы:
1 2 3 4 5 6 7 8
– Я знаю, вы очень храбрый человек, сеньор капитан, так сказал отец, иначе вы не поехали бы с нами. Но против вас будет много – на празднике их было человек двадцать – и если они придут сейчас – о Боже!
Она казалась серьезно встревоженной; я видел, что она дрожит; не только видел, но и чувствовал, потому что взял ее за руку. Благодарный за то, что она ее не отняла, я сказал:
– Вас, кажется, тревожит, что эти люди могут прийти сюда и причинить мне вред. Вас бы это опечалило?
– О, сеньор, зачем вы спрашиваете? Только подумать: вы наш гость, и с вами случится что-нибудь плохое … под нашей крышей… ах! Тогда мой отец… я…
Собачий лай прервал диалог, который мне так хотелось продолжить. Но у моего волкодава были на то причины: он не только лаял, но и всем поведением показывал, что близко враги. Лай подхватила хозяйская собака; она лаяла еще ожесточенней, очевидно, инстинктивно догадываясь, кто эти враги.
События начали происходить так быстро, что у меня не было времени гадать, кто приближается. Потому что приближалась группа людей. Я видел, как с различных направлений выехало несколько всадников; мне не нужно было вглядываться в них, чтобы понять, что это враги. В этом меня убедили только что произнесенные слова девушки. Но я заметил даже черную глазированную шляпу и нитку жемчуга, когда на них упал лунный свет.
Кажется, настало время продемонстрировать свою храбрость и действие той батареи, которой я хвастал!
Однако я не выстрелил. Мне не позволила Рафаэлита. Она, с хитростью своего народа и со знанием леса, придумала для меня способ уйти, не проливая крови. Схватив меня за руку – потому что как только залаяла собака, она свою отняла, – девушка торопливо потащила к лошади. К счастью, лошадь еще не была расседлана.
Еще через мгновение я был в седле, а Рафаэлита, взяв лошадь под уздцы, повела ее по тропе за домом. Это был единственный подход, не занятый противником: кроме девушки и ее отца, никто не знал о существовании этой тропы.
– Поезжайте по ней, пока не доберетесь до маленького ручья, потом сворачивайте вниз по течению к берегу; а на берегу найдете дорогу. Вперед! Вперед! Они уже возле дома. Святая дева, спаси и обереги его!
Несмотря на всю опасность и необходимость торопиться, я не мог не склониться с седла и не прижать губы ко лбу девушки. Я предпочел бы ее губы, но наше знакомство не зашло еще так далеко. Ее губы умоляюще произнесли:
– Поезжайте! Сеньор капитан, вперед! Храни вас Господь!
И она ускользнула, неслышно, как лесная нимфа; светлячки на ее юбке походили на хвост кометы.
В следующее мгновение я скакал по узкой тропе, скакал быстро, как мог.
Глава VIII
Короткая схватка
Некоторое время я продвигался медленно и проехал гораздо меньше, чем мне бы хотелось. Тропа была не только узкой – ее постоянно перекрывали ветви деревьев со свисавшими с них лианами, и все это серьезно замедляло продвижение. Пока я не мог решить, преследуют меня или нет. Несмотря на то, что стояла середина ночи, лес был полон звуков. Квакали лягушки, трещали цикады, кричали совы, стонали козодои, время от времени раздавалось рычание ягуара или меланхолический плач птицы куа, одной из разновидностей цапли. Все эти звуки казались мне приятными: все, что угодно, кроме голосов людей и топота копыт.
Я беспрепятственно добрался до ручейка, о котором говорила девушка, и повернул вниз по течению. Похоже, мне удастся выбраться: я уже слышал негромкие «вздохи» моря и чувствовал запах йода. Я опасался только того, что преследователи, лучше меня зная местность, проедут короткой дорогой и перехватят меня. Если я окажусь на берегу раньше их, у меня достаточно оснований считать, что опасность миновала: я верил в силы своей лошади.
Я действительно добрался до берега, но безопасности не достиг. Напротив, опасность была передо мной. Как и следовало ожидать, меня преследовали. И именно так, как я и догадывался: преследователи проехали более короткой дорогой, чем та, что ведет мимо кипариса.
Выехав из леса и посмотрев на север, я заметил на открытом месте какую-то темную массу. Темное пятно двигалось, оно приближалось ко мне; на фоне белого песка я без труда разглядел отряд всадников. Их было не меньше двадцати – в конце концов оказалось больше, – но вполне достаточно, чтобы я понял: если лошадь меня подведет, я погиб. Теперь я был уверен, что это те самые люди, которые подкрадывались к хакалу; знал их намерения; теперь же, когда они раздражены тем, что я от них ускользнул, я не могу надеяться на их милосердие.
Больше смотреть я не стал: повернув лошадь головой на юг, пришпорил ее и послал вперед галопом. Лошадь у меня чистокровная, лучшей породы; я знал, что она без труда донесет меня до Вергары или, если понадобится, до Вера Крус, и у разбойников не было бы малейшего шанса догнать ее – если бы был отлив и я мог проехать по плотному влажному песку. К несчастью, был прилив, который вынудил меня подняться выше, на рыхлый песок; и здесь моя лошадь не могла развить большую скорость; она продвигалась с трудом, словно по болоту. А я знал, что мои преследователи сидят на мустангах, местных лошадях, легких и проворных, привыкших к такому пути и способных проскакать по песку с гибкостью коз. Сердце у меня сжалось: я заметил, что расстояние между нами сокращается. Наклонившись вперед, я расстегнул кобуры пистолетов и открыл их так, чтобы легче было схватить рукояти. Конечно, сражаться придется против превосходящего противника, однако у меня сохранялись какие-то надежды. Я очень надеялся на оружие, которое подарил миру полковник Кольт. К тому же, оглянувшись, я заметил, что мой волкодав бежит рядом. Я хорошо кормил собаку и заботился о ней; в благодарность она проявляла верность и преданность.
Минут двадцать продолжалось преследование; мне по-прежнему казалось, что преследователи постепенно меня догоняют. Вскоре я был уже в этом уверен. Я оказался в месте, где продвигаться было особенно трудно, и моя лошадь не раз спотыкалась. Мы находились в промежутке между песчаными дюнами, в углублении, напоминающем блюдце, и дорога, если ее можно так назвать, пролегала по этому углублению. Продвигаясь по его дну, я слышал крики преследователей гораздо ближе и мог даже разбирать отдельные слова. Оглянувшись через плечо, я увидел их на возвышении, которое только что миновал сам. Перед мной еще одно такое же возвышение; мне нужно преодолеть его или повернуть и сражаться в углублении. Я еще не решил, как лучше поступить, когда впереди показалось что-то темное: возвышение передо мной словно выросло на восемь-десять футов. Что бы это значило? У меня не было времени на размышления или вопросы:
1 2 3 4 5 6 7 8