— Я видела звезды. Не те, что вверху.
— Я тоже. Ты единственная, заставившая меня видеть звезды. — Он зашевелился, прижался губами к ее груди, потом поднял голову. — И ты пробуждаешь во мне зверский аппетит.
— Значит, нам нужно возвращаться.
— Нам нужно делать только то, что нравится. Чего бы тебе хотелось?
— Прямо сейчас? Мне хочется воды. Никогда не хотелось раньше так пить.
— Воды? — Он наклонил голову, усмехнулся. — Воды я могу тебе дать, сколько угодно. — Он обхватил ее и перекатился. Она взвизгнула, а он громко расхохотался, когда они скатились с берега и с шумом упали в воду пруда.
Кейлин была поражена, как много общего у них с Флинном. Учитывая обстоятельства и все то, что отличало их, казалось удивительным, что они вообще находили темы для обсуждения. Флинн не сидел пятьсот лет сложа руки. Его любовь к хорошим вещам, даже если они служили лишь для красоты, очень импонировала ей. Занимаясь профессионально антиквариатом, она имела дело с раритетами, исполненными высокого мастерства, с прекрасным. Ей были интересны история стола, общественное назначение эмалированной табакерки или наследники сервировочного блюда. Эти несколько предметов, которые она оставила себе, были для нее особыми, не только из-за их красоты, но и из-за их загадочности.
Ей и Флинну нравились одни и те же книги и фильмы, хотя он читал и видел — просто для развлечения — гораздо больше ее.
Он слушал ее, расспрашивая о различных этапах ее жизни, пока она не начинала раскладывать события по полочкам и вспоминать вещи, которые когда-либо видела или делала, или переживания, о которых давно позабыла.
До сих пор никто и никогда ею так не интересовался, не интересовался, какая она и что думает. Что она чувствует. Если он не соглашался с ней, то вовлекал ее в спор или поддразнивал, побуждая разбираться в сторонах жизни, о которых она редко задумывалась.
Казалось, она делает для него то же самое, выводя его из задумчивого молчания или оставляя в покое, пока сумрачное настроение не пройдет само по себе.
Но всякий раз, когда она говорила о будущем или спрашивала о нем, молчание длилось дольше обычного.
Поэтому ничего не надо спрашивать, сказала она себе. Ей не нужно знать. Чего она добилась благодаря распланированности и точности, кроме однообразия жизни? Что бы ни произошло, когда неделя подойдет к концу, — Господи, почему она не помнит, какой сегодня день недели? — она будет благодарна.
А пока каждый миг был драгоценным.
Он столько дал ей. Улыбаясь, она бродила по дому, перебирая пальцами изысканное жемчужное ожерелье, которое не снимала с тех пор, как он надел его ей на шею. Это не подарок, думала она (хотя и очень ценила его), это любовь, возможность и, прежде всего, способность видеть.
Никогда прежде она не видела все так отчетливо.
Любовь ответила на все вопросы.
Что она могла дать ему? Что подарить? У нее ничего не было. Те немногие вещи, которые все еще у нее оставались, находились в машине, брошенной в лесу. Там было так мало от той женщины, которой она стала, которой все еще становилась. Она хотела что-то сделать для него. То, что заставило бы его улыбнуться.
Еда. Довольная этой мыслью, она поспешила на кухню. Она не знала ни одного человека, который бы так ценил вкус яблока, как Флинн.
Конечно, поскольку печи не было, она понятия не имела, что она может приготовить, но… Она влетела на кухню и замерла от изумления.
Теперь здесь стояла великолепная кухонная плита. Белая и сияющая. Кейлин лишь пробормотала что-то по поводу того, чтобы вскипятить воду на чай и — пуфф! — он сделал кухонную плиту.
Ну что ж, подумала она, закатывая рукава, увидим, что можно приготовить.
В своем кабинете Флинн смотрел в одно из окон на мир. Он хотел сосредоточиться на доме Кейлин, чтобы создать для нее копию одной из ее вещей. Он знал, каково это — обходиться без того, что у тебя было, но много для тебя значило.
На какое-то время он заблудился, перемещая свой разум по комнатам, в которых она когда-то жила, изучая, как она расставляла мебель, какие книги были у нее на полках, какие цвета ей нравились.
Как все здесь опрятно, подумал он с неожиданным сильным волнением. Все так аккуратно лежало на своих местах, все сделано с таким вкусом. Может быть, пребывание у него в доме, среди этой мешанины, оскорбляет ее чувство порядка?
Он решил спросить у нее. Можно будет сделать некоторые перестановки. Но почему же вокруг цвета так однообразны? А эта одежда в гардеробной? Вся она подошла бы больше старой деве — нет, это слово мало используется сейчас. Простые платья из обычной ткани, отсутствие ярких цветов, которые так шли его Кейлин. Если он что-то понимает в этой области, она о них забудет без сожаления.
Но она наверняка захочет свои фотографии, и вот этот бокал на подставке, и вот эту лампу. Он начал фиксировать их у себя в уме, форму и размеры, оттенок и фактуру. И его концентрация была настолько велика, что он не осознал, что изображение изменилось, пока какая-то женщина не возникла в его видении. Она шла через комнаты, и ее руки были плотно сжаты. Красивая, отметил он. Ростом ниже Кейлин, полнее в груди и бедрах, но с тем же цветом лица, глаз и волос. У нее была короткая стрижка, и темные волосы развевались, когда она двигалась. Он был вынужден открыть окно шире, чтобы услышать ее голос.
— Ох, детка, где же ты? Почему ты не звонишь? Уже прошла почти неделя. Почему мы не можем тебя найти? О, Кейлин. — Женщина взяла со стола фотографию, прижала к себе. — Пожалуйста, пусть с тобой будет все в порядке. Пусть с тобой все будет хорошо.
Она упала в кресло и заплакала.
Флинн со стуком захлопнул окно и отвернулся.
Пусть это его не трогает. Не трогает.
Время уже почти истекло. Через двадцать четыре часа и еще немного выбор будет сделан.
Он увел свои мысли от горя матери. Но он не мог закрыть сердце. В раздражении он вышел из кабинета, чтобы успокоиться. Может быть, свистнуть Дилиса и покататься верхом. Но он услышал, что Кейлин поет.
Раньше он никогда не слышал, чтобы она пела. Приятный голос, подумал он, но не это заставило его направиться в кухню, а счастье, которое он услышал в пении.
На кухонной плите что-то булькало в большом медном казане и пахло невероятно вкусно.
Очень много времени прошло с тех пор, как он заходил на кухню и там кто-то что-либо готовил. Но сейчас он был почти уверен, что происходит именно так. В это было почти невозможно поверить, и он решил убедиться.
— Кейлин, что ты тут делаешь?
— Ох! — Ложка стукнула, выпала из ее руки и булькнула в казан.
— Черт, Флинн! Ты напугал меня. Ну вот, посмотри, я уронила ложку в соус.
— Соус?
— Я решила приготовить спагетти. У тебя здесь на кухне очень необычный набор всяких продуктов. Арахисовое масло, маринованная селедка, шоколада столько, что можно накормить целую школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22