— Сейчас уложу вас, Катя, баиньки, — ласково сказал я, чтобы она не испугалась, обнаружив себя в компании с незнакомым мужчиной.
— П-п-писать… — прошептала она.
— Что? — Я опешил.
— П-писать… п-писать х-хочу…
Все так же, за руку, я отвел ее в туалет. И понял, что ни черта Савицкая в себя не пришла — она продолжала держаться за меня и шептать: «П-писать х-хочу…»
Ну что ж, раздевать даму — не одевать; с этой привычной проблемой я справился в мгновение ока. Усадил Савицкую на унитаз, постоял рядом, пока она не отжурчалась. Потом отвел в спальню, уложил на кровать, прикрыл одеялом.
— Спите!
Она послушно закрыла глаза. А я сел в кресло, вздохнул и наконец-то спокойно смог рассмотреть бледное лицо.
Да, чем-то она была похожа на Ингу, такая же белокурая и кареглазая. Потом мне пришло в голову, что теперь-то спать в одежде ей совсем ни к чему. Я раздел ее догола (груди у нее оказались полнее, а бедра шире, чем у Инги, — естественно, рожавшая женщина) и прикрыл одеялом. Потом достал из кармана шприц-тюбик. Эти скоты кололи ее ультрапентаморфином. Сильная, сволочь, штука, но противоядие от нее продается свободно и без рецепта. Впрочем, все понятно, ведь в любое время скотам могла понадобиться дееспособная жертва.
Я сбегал в ближайшую аптеку, подыскал на сгибе локтя Савицкой более-менее чистое место и перегнал в вену содержимое купленного шприц-тюбика.
Через пять минут лицо женщины порозовело, веки дрогнули и открылись. Глаза некоторое время смотрели в никуда, потом ожили, прокатились по орбитам и уставились на меня. Шевельнулись губы, прошептали:
— Кх-де я?
— Вы у друзей, — ласково сказал я. — Вам нечего бояться.
Зрачки у Савицкой расширились, сузились, снова расширились. Правая рука выпросталась из-под одеяла, скомкала пододеяльник на груди.
— Вакх-дик? Эт-то т-ты?
Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, какое слово она произнесла первым.
— Я не Вадик, — ласково сказал я. — Меня зовут Максим. Но я ваш друг. Я не сделаю вам ничего плохого. И мы обязательно найдем Вадика.
— Вакх-дик… — Голос вдруг окреп. — Вадик! Ва-дичка! Жив! Господи ты боже мой!
Гибкое тело взметнулось из-под одеяла и приникла к моей груди.
— Вадичка!!! — Это был отчаянный крик, полный восторга. — Вадик!!! Господи ты боже мой! Это же я, Катя.
— Вы Катя. — Я подхватил ее на руки, отнес к кровати, уложил. — А я Макс. Вам надо отдохнуть. — Отступил на шаг.
Она вновь вскочила, прижалась ко мне.
— Вадичка, ты меня не узнаешь?! — Отшатнулась — колыхнулись из стороны в сторону тяжелые груди. — Вадим!!! Что они с тобой сделали.
— Не волнуйтесь, Катя! Вы были больны, вам надо отдохнуть.
Она не слушала.
— Вадим…
Ее пальцы принялись расстегивать на мне пуговицы.
— Вадик!
Ее руки сорвали с меня одежду.
— Вадичка!!!
Она опрокинулась на спину и потащила меня за 'собой. Зовущий рот впился в мои губы.
Это было какое-то наваждение. Будто Лили лежала подо мной, зажмурившись, теребя пальчиками мою шею, требуя ласки!
И я не устоял — сплющил на кровати податливое тело, стиснул руками гладкие груди, вонзился торсом между жаркими бедрами, окунулся во влажное лоно. Ослепительная молния вожделения полыхнула между нашими животами.
Ни Лили, ни я уже не владели собой. Любовный танец был, как никогда, короток, а наслаждение, как никогда, бездонно. С последним толчком Лили закричала тонким голоском: «Ой, мамочка-а-а!»И радость узнавания разорвала опутывающую мой мозг пелену…
Глава 58
Жил-был мальчик по имени Вадик Ладонщиков. И были у него папа и мама, а также бабушки с дедушками. Лишь тетей и дядей не было. Во всяком случае — родных…
Вадиков папа, следуя провозглашенному в конце прошлого века лозунгу «Обогащайтесь!», занимался крутым бизнесом. Таких в не столь уж давние времена называли «новыми русскими».
Имелись у папы квартира с евроремонтом и ванна «джакузи»(«Буль-буль-буль, в» джакузи»я валяюся на пузе, — пели на радио глупые рекламные девочки. — вдумчиво, в экстазе, я сижу на унитазе…«), и дача о трех этажах в ближнем пригороде, и» Мерседес» последней модели, и многое-многое другое. Не было у папы лишь одного: удачливого сына.
И в самом деле, рос Вадик неудачником. Если какала в полете птичка, то обязательно ему на панамку. Если пацаны принимались кидаться камнями во дворе гимназии, то в окно директорского кабинета непременно попадал булыган, брошенный рукой Вадика. Если в хоккейной команде (а Вадик серьезно занимался этим видом спорта в детской команде местного СКА; ведь хоккей — это спорт для богатых, так же как теннис) кто-то ломал ногу, то это была нога Ладонщикова-младшего. Если Вадим шел на экзамен, то ему попадался билет именно с тем вопросом, который он не успел выучить. Парня так и звали за глаза: Вадим-Облом-С-Ним.
Шли годы.
Вадим закончил гимназию и поступил в университет. Правда, и тут не повезло с билетом на вступительных, и пришлось папе в очередной раз тряхнуть мошной, чтобы сын мог учиться на платном отделении.
Скоро сказка сказывается, да не скоро пять курсов пролетают!..
И была у Вадима подружка. Училась она с ним в одном классе, а потом и в университет увязалась. То ли жалела она его за бесталанность, то ли в сердце он ей запал (а парень он был видный и крепкий — многие телки на улице заглядывались), но ходила она за ним хвостиком, как привязанная, и когда они были вместе, сторонились неудачи Вадима. Да только того никто не замечал. В том числе и сам Вадим…
Так и шло дело: Вадим учился, отец платил… Но то ли согрешил Ладонщиков-старший перед господом в бизнесе своем (а кто в те годы не грешил?), то ли попал в жернова сыновней неудачливости, да только настал один прекрасный день (вернее, промозглый октябрьский вечер). Ехал отец Вадима с матерью да бабушкой и двумя дедушками с дачи о трех этажах. То ли дорога была хуже, чем казалось, то ли скорость выше, чем требовала безопасность, да только выскочил «Мерседес» на встречную полосу, прямо под многотонный «КамАЗ». И не стало у Вадима ни отца, ни матери, ни бабушки, ни дедушек. Одна лишь бабушка осталась, но и та горя не выдержала — вскорости в могилу сошла.
Настало время решать дела наследственные… И, как водится в этих случаях, налетели зубастые акулы-кредиторы, стервятники-заимодавцы, да и государство налоговую петельку накинуло (оно ж какое у нас, государство? И своего не упустит, и к чужому ноги приделает. Не зря говорят честные россияне: «Я люблю свою страну, но государство ненавижу!»).
В общем, не успел Вадим оглянуться, как не осталось у него ни квартиры, ни «джакузи», ни дачи о трех этажах, ни «Мерседеса» последней модели. И студенческого билета, разумеется, тоже не осталось.
Пришла пора тянуть лямку солдатскую. По стати отменной определили Вадима в элитные войска, в самый что ни на есть спецназ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80