- Что же пишут?
- Почти то же самое. Что в ней нет ничего, кроме общих мест.
- Гм!..
- И еще вот что: "Этот молодой писатель чересчур плодовит..."
- Ой-ой!..
Я почувствовал себя более чем неприятно, пожалуй, даже глупо.
- Да не только вы - любому писателю или художнику, попади он на
измеритель, придется туго: никакие надувательства тут не действуют.
Сколько бы он сам свое произведение ни расхваливал, измеритель отмечает
подлинную ценность, и все идет прахом. Разумеется, дружные похвалы
приятелей тоже не могут изменить показания счетчика. Что ж, придется вам
засесть за работу и начать писать вещи, представляющие настоящую ценность!
- Но каким же образом устанавливают, что оценки измерителя правильны?
- Для этого достаточно положить на весы какой-нибудь шедевр. Положат
"Жизнь" Мопассана - стрелка сейчас же показывает наивысшую ценность.
- И только?
- И только.
Я замолчал: мне показалось, что у моего собеседника голова не
особенно приспособлена к теоретическому мышлению. Но у меня возник новый
вопрос.
- Значит, вещи, созданные художниками Зоилии, тоже проверяют на
измерителе?
- Это запрещено законом Зоилии.
- Почему?
- Пришлось запретить, потому что народ Зоилии на это не соглашается:
Зоилия исстари - республика. "Vox populi - vox dei" ["Глас народа - глас
Божий" (лат.)] - это у них соблюдается буквально. - Человек с квадратным
подбородком как-то странно улыбнулся. - Носятся слухи, что, когда их
произведения попали на измеритель, стрелка показала минимальную ценность.
Раз так, они оказались перед дилеммой: либо отрицать правильность
измерителя, либо отрицать ценность своих произведений, а ни то ни другое
им не улыбалось. Но это только слухи.
В эту минуту пароход сильно качнуло, и человек с квадратным
подбородком в мгновение ока скатился со стула. На него упал стол.
Опрокинулись бутылка с водкой и рюмки. Слетели газеты. Исчез горизонт за
окном. Треск разбитых тарелок, грохот опрокинутых стульев, шум
обрушившейся на пароход волны. Крушение! Это крушение! Или извержение
подводного вулкана...
Придя в себя, я увидел, что сижу в кабинете на кресле-качалке;
оказывается, читая пьесу St.John Ervine "The critics" [Сент Джон Эрвин,
"Критики" (англ.)], я вздремнул. И вообразил себя на пароходе, вероятно,
потому, что качалка слегка покачивалась.
А человек с квадратным подбородком... иногда мне кажется, что это был
Кумэ, иногда кажется, что не он. Так до сих пор и не знаю.
1 2