поглядите, вот он, вот
он! А так как девушка чувствовала себя замешанной в темное дело, у нее
опять сжалось сердце. Вдруг тот вор пришел рассчитаться с ней? Или за ней
гонится стража? От этих мыслей каша не лезла ей в горло.
- Да ну?
- Тогда она тихонько выглянула из щели приоткрытой двери: окруженные
зеваками, торжественно шли пять-шесть стражников; их сопровождал начальник
стражи. Они вели связанного мужчину в рваной куртке, без шапки.
По-видимому, поймали вора и теперь тащили его, чтоб на месте выяснить
дело.
Этот вор - уж не тот ли самый, что заговорил с ней вчера вечером на
склоне Годзё? Когда она увидела его, ее почему-то стали душить слезы. Так
она мне сама говорила, но это не значит, что она в него влюбилась, вовсе
нет! Просто, когда она увидела его связанным, у нее сразу защемило сердце,
и она невольно расплакалась, вот как это было. И вправду, когда она мне
рассказывала, я сам расстроился...
- Н-да...
- Так вот, прежде чем помолиться Каннон-сама, надо подумать!
- Однако, дедушка, ведь она после этого все-таки выбилась из
бедности?
- Мало сказать "выбилась", она живет теперь в полном достатке. А все
благодаря тому, что продала узорчатую ткань и шелк. Выходит, Каннон-сама
сдержала свое обещание!
- Так разве нехорошо, что с ней все это приключилось?
Заря уже пожелтела и померкла. То там, то здесь еле слышно шелестел
ветер в бамбуковой роще. Улица опустела.
- Убить человека, стать женой вора... на это надо решиться...
Засовывая веер за пояс, подмастерье встал. И старик уже мыл водой из
кружки выпачканные глиной руки. Оба они как будто чувствовали, что и в
заходящем весеннем солнце, и в их настроении чего-то не хватает.
- Как бы там ни было, а она счастливица.
- Куда уж!
- Разумеется! Да дедушка и сам так думает.
- Это я-то? Нет уж, покорно благодарю за такое счастье.
- Вот как? А я бы с радостью взял.
- Ну так иди, поклонись Каннон-сама.
- Вот-вот. Завтра же засяду в храме!

1 2 3