"…должна быть сильна и страшна" См. там же, Э 116.. Добавлено примечание, излагающее содержание предыдущих глав (см. стр. 645). В конце фрагмента содержится более полное изложение педагогических принципов Елеонского, послуживших основой "безазбучному просвещению", отсутствующее в рукописи 1. Приводим текст этого изложения.
Стр. 651. После слов на стр. 5: "…расскажите господину "провинциалу", в чем заключается ваш педагогический план", следовало:
И прежде, нежели я мог произнести слово, доктор уже представил нас друг другу.
* * *
Многие находят мой педагогический план слишком младенческим и потому смеются над ним, – начал Елеонский, – но, в сущности, он гораздо сложнее, нежели это может показаться на поверхностный взгляд.
Скрыть истину или показать ее в соответствующем известным целям свете не менее трудно, как, например, на суде схоронить концы в воду или устроить более или менее правдоподобное alibi. Во-первых, истина не требует ни изворотливости, ни сноровки, ни творчества; во-вторых, она увлекает, так что надо обладать большой силой характера, чтоб не поддаться ее увлечениям.
В основании моего плана лежат именно те две вещи, о которых я сейчас упомянул, то есть: или полное сокрытие истины, или уснащение ее такими околичностями, которые давали бы ей смысл, споспешествующий достижению известных, заранее обдуманных целей.
Быть может, вы спросите меня, милостивый государь, для чего требуется сокрытие или искажение истины в таком важном деле, как воспитание юношества? – на это отвечу вам: это нужно, во-первых, для удовлетворения потребности творчества, которая равно присуща педагогике, как и всем прочим отраслям человеческой индустрии, и, во-вторых, для того, чтобы с помощью воспитания получать благонамеренных граждан.
Как бы то ни было, но насмешки над моей педагогической методою не имеют никакого основания. Поводом для них послужила рутинность приемов и еще воспоминание о педагогах доброго старого времени, над которыми действительно много смеялись и в повестях и в жизни. Но не надо забывать, что времена значительно переменились. Старинные педагоги прибегали к своим приемам в наивности сердца своего; это были педанты, которые в схоластике видели гимнастику для ума. Мы же возобновляем старинные схоластические приемы совсем не с этой целью, а в видах [рации] [буйному] духу времени. Поэтому ежели старинная педагогика была бесцельна и смешна, то новейшая педагогика при том же содержании и тех же приемах должна быть сильна и страшна.
3. Перебеленный текст рукописи 2 с значительными исправлениями, до слов: "…оставив меня в жертву этому странному существу" См. Бюллетени РО, стр. 37, Э 117.. Судя по содержанию последнего абзаца, продолжением данной рукописи должен был служить рассказ Елеонского о его "педагогическом плане" (см. вариант рукописи 2), возможно, в переработанном виде.
Второй фрагмент представлен четырьмя последовательными рукописными вариантами, отличающимися друг от друга некоторыми добавлениями:
1. Перебеленный текст не дошедшего до нас черновика с многочисленными исправлениями, от слов: "Утро. В больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…наши рабы верны, когда мы сами чувствуем себя властными и несокрушимыми" Там же, Э 118.. На полях – конспективные карандашные записи, относящиеся к развитию сюжета.
2. Перебеленный текст начала рукописи 1 с многочисленными исправлениями, от слов: "Утро. В больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…Ужели для того, чтобы быть взятым с оружием в руках… в сумасшедшем доме?!" Там же, Э 119.
3. Перебеленный текст рукописей 2 (начало) и 1 (продолжение) с многочисленными исправлениями и дополнениями, переходящий в другую редакцию, от слов: "В больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…которых не тронула ее коса – вы, видите перед собой…" Там же, Э 120. Конец рукописи от слов: "Да, Иван Карлыч, желательно бы" Там же. впервые опубликован в газете "Литературный Ленинград", 1934, 14 мая, Э 22 (44).
4. Перебеленный текст рукописи 3 с исправлениями, переходящий в другую редакцию, от слов: "С раннего утра в больнице царствует загадочное движение…" до слов: "-…я назначаю вас главным бунтовщиком!" Конец рукописи 3 после слов: "Вы, господа, вероятно, бунтовать желаете?" от слов: "Да, Иван Карлыч, желательно бы!" заменен в данной рукописи, возможно по цензурным соображениям, следующим вариантом.
– Однако, шпионы-то ваши не дремлют! – с дерзостью выступила вперед одна из тех мрачных личностей, которые на воле называются коноводами и зачинщиками.
Я взглянул на [этого человека] нахала: рожа у него была совершенно разбойничья!
– Господин Соловейчиков! ваш дерзкий поступок не остается безнаказанным! – твердо сказал доктор, – roc-пода консерваторы! наденьте на господина Соловеичикова рукавицы и уведите его в уединенный номер.
В одну минуту вся толпа сумасшедших бросилась на Соловеичикова и чуть не растерзала его. Только двое оставались [очевидно, радикалы] в стороне и угрюмо смотрели на эту сцену.
– Ввиду такого важного акта, как бунт, происшествие, случившееся с г. Соловейчиковым, – очень кстати! – продолжал доктор. – Обыкновенно такие происшествия случаются после бунта, при так называемой переборке, у нас же оно случилось как раз наоборот. Я очень рад этому, потому что участь, постигшая преступника, должна внушить вам спасительный страх, господа! Но пусть знают "злые" [доктор искоса взглянул на двоих радикалов], что око правосудия не дремлет, и пусть трепещут заранее! Затем, господа, я ничего не имею против бунта… с тем, разумеется, что он будет происходить в совершенном порядке. А для того, чтобы окончательно устранить все недоразумения, я считаю нелишним указать вам, господа, на лицо, которое будет руководить вами в ваших бунтовских действиях. Господин Морковкин! вы так долго служили предводителем до поступления в наше заведение, что бунтовские порядки должны быть известны вам в совершенстве! Я назначаю вас главным бунтовщиком! См. Бюллетень РО, стр. 37, Э 121, изд. 1933–1941, стр. 615–649.
Впервые рукопись 4 опубликована в журнале "Всемирная иллюстрация", 1914, 23 марта, Э 3, стр. 39–40, в статье В. П. Кранихфельда "Щедрин по новым раскопкам".
В настоящем издании первый фрагмент главы III публикуется по тексту рукописи 3, второй фрагмент – по тексту рукописи 4 (от слов: "С раннего утра в больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…Вы, господа, вероятно, бунтовать желаете? – совершенно спокойно обратился он к обществу сумасшедших" (см. стр. 653) и рукописи 3 от слов: "Да, Иван Карлыч, желательно бы!" – до слов: "…вы видите перед собой" (см. стр. 654).
* * *
Опубликованные две первые главы «В больнице для умалишенных» не встретили сочувствия критики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Стр. 651. После слов на стр. 5: "…расскажите господину "провинциалу", в чем заключается ваш педагогический план", следовало:
И прежде, нежели я мог произнести слово, доктор уже представил нас друг другу.
* * *
Многие находят мой педагогический план слишком младенческим и потому смеются над ним, – начал Елеонский, – но, в сущности, он гораздо сложнее, нежели это может показаться на поверхностный взгляд.
Скрыть истину или показать ее в соответствующем известным целям свете не менее трудно, как, например, на суде схоронить концы в воду или устроить более или менее правдоподобное alibi. Во-первых, истина не требует ни изворотливости, ни сноровки, ни творчества; во-вторых, она увлекает, так что надо обладать большой силой характера, чтоб не поддаться ее увлечениям.
В основании моего плана лежат именно те две вещи, о которых я сейчас упомянул, то есть: или полное сокрытие истины, или уснащение ее такими околичностями, которые давали бы ей смысл, споспешествующий достижению известных, заранее обдуманных целей.
Быть может, вы спросите меня, милостивый государь, для чего требуется сокрытие или искажение истины в таком важном деле, как воспитание юношества? – на это отвечу вам: это нужно, во-первых, для удовлетворения потребности творчества, которая равно присуща педагогике, как и всем прочим отраслям человеческой индустрии, и, во-вторых, для того, чтобы с помощью воспитания получать благонамеренных граждан.
Как бы то ни было, но насмешки над моей педагогической методою не имеют никакого основания. Поводом для них послужила рутинность приемов и еще воспоминание о педагогах доброго старого времени, над которыми действительно много смеялись и в повестях и в жизни. Но не надо забывать, что времена значительно переменились. Старинные педагоги прибегали к своим приемам в наивности сердца своего; это были педанты, которые в схоластике видели гимнастику для ума. Мы же возобновляем старинные схоластические приемы совсем не с этой целью, а в видах [рации] [буйному] духу времени. Поэтому ежели старинная педагогика была бесцельна и смешна, то новейшая педагогика при том же содержании и тех же приемах должна быть сильна и страшна.
3. Перебеленный текст рукописи 2 с значительными исправлениями, до слов: "…оставив меня в жертву этому странному существу" См. Бюллетени РО, стр. 37, Э 117.. Судя по содержанию последнего абзаца, продолжением данной рукописи должен был служить рассказ Елеонского о его "педагогическом плане" (см. вариант рукописи 2), возможно, в переработанном виде.
Второй фрагмент представлен четырьмя последовательными рукописными вариантами, отличающимися друг от друга некоторыми добавлениями:
1. Перебеленный текст не дошедшего до нас черновика с многочисленными исправлениями, от слов: "Утро. В больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…наши рабы верны, когда мы сами чувствуем себя властными и несокрушимыми" Там же, Э 118.. На полях – конспективные карандашные записи, относящиеся к развитию сюжета.
2. Перебеленный текст начала рукописи 1 с многочисленными исправлениями, от слов: "Утро. В больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…Ужели для того, чтобы быть взятым с оружием в руках… в сумасшедшем доме?!" Там же, Э 119.
3. Перебеленный текст рукописей 2 (начало) и 1 (продолжение) с многочисленными исправлениями и дополнениями, переходящий в другую редакцию, от слов: "В больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…которых не тронула ее коса – вы, видите перед собой…" Там же, Э 120. Конец рукописи от слов: "Да, Иван Карлыч, желательно бы" Там же. впервые опубликован в газете "Литературный Ленинград", 1934, 14 мая, Э 22 (44).
4. Перебеленный текст рукописи 3 с исправлениями, переходящий в другую редакцию, от слов: "С раннего утра в больнице царствует загадочное движение…" до слов: "-…я назначаю вас главным бунтовщиком!" Конец рукописи 3 после слов: "Вы, господа, вероятно, бунтовать желаете?" от слов: "Да, Иван Карлыч, желательно бы!" заменен в данной рукописи, возможно по цензурным соображениям, следующим вариантом.
– Однако, шпионы-то ваши не дремлют! – с дерзостью выступила вперед одна из тех мрачных личностей, которые на воле называются коноводами и зачинщиками.
Я взглянул на [этого человека] нахала: рожа у него была совершенно разбойничья!
– Господин Соловейчиков! ваш дерзкий поступок не остается безнаказанным! – твердо сказал доктор, – roc-пода консерваторы! наденьте на господина Соловеичикова рукавицы и уведите его в уединенный номер.
В одну минуту вся толпа сумасшедших бросилась на Соловеичикова и чуть не растерзала его. Только двое оставались [очевидно, радикалы] в стороне и угрюмо смотрели на эту сцену.
– Ввиду такого важного акта, как бунт, происшествие, случившееся с г. Соловейчиковым, – очень кстати! – продолжал доктор. – Обыкновенно такие происшествия случаются после бунта, при так называемой переборке, у нас же оно случилось как раз наоборот. Я очень рад этому, потому что участь, постигшая преступника, должна внушить вам спасительный страх, господа! Но пусть знают "злые" [доктор искоса взглянул на двоих радикалов], что око правосудия не дремлет, и пусть трепещут заранее! Затем, господа, я ничего не имею против бунта… с тем, разумеется, что он будет происходить в совершенном порядке. А для того, чтобы окончательно устранить все недоразумения, я считаю нелишним указать вам, господа, на лицо, которое будет руководить вами в ваших бунтовских действиях. Господин Морковкин! вы так долго служили предводителем до поступления в наше заведение, что бунтовские порядки должны быть известны вам в совершенстве! Я назначаю вас главным бунтовщиком! См. Бюллетень РО, стр. 37, Э 121, изд. 1933–1941, стр. 615–649.
Впервые рукопись 4 опубликована в журнале "Всемирная иллюстрация", 1914, 23 марта, Э 3, стр. 39–40, в статье В. П. Кранихфельда "Щедрин по новым раскопкам".
В настоящем издании первый фрагмент главы III публикуется по тексту рукописи 3, второй фрагмент – по тексту рукописи 4 (от слов: "С раннего утра в больнице царствует загадочное движение…" до слов: "…Вы, господа, вероятно, бунтовать желаете? – совершенно спокойно обратился он к обществу сумасшедших" (см. стр. 653) и рукописи 3 от слов: "Да, Иван Карлыч, желательно бы!" – до слов: "…вы видите перед собой" (см. стр. 654).
* * *
Опубликованные две первые главы «В больнице для умалишенных» не встретили сочувствия критики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27