Я слышу, как Толстяк несет околесицу, стараясь придать себе побольше важности и подыскивая витиеватые глагольные формы… Он их нагромождает, он сыплет ими, выдумывает новые… Он объясняет, что для такой молодой девушки неосторожно жить в таком пустынном доме, интересуется, имеются ли в особняке значительные ценности… И я чувствую, что он думает сейчас о Берте так же, как и об этих драгоценностях, которые могут подождать кучу лет. Одним словом, он упивается своей игрой. Вначале Эстелла, должно быть, была выбита из колеи, но вот она уже приходит в себя. Этот ночной визит начинает ей не нравиться, и она об этом горячо говорит. Лорель и Харди (Известные комические актеры, всегда выступавшие вместе.) общего предмета любви отступают под ее напором. Девушка шумно их выпроваживает. Я покидаю последний этаж. Хорошо было бы смыться во время ее краткого отсутствия. Но, поразмыслив, я предпочитаю еще немного подождать.
И правильно делаю! Вот моя малышка Эстелла запирает ворота на два оборота ключа, ставит задвижку, подходит к крыльцу и на какое-то время неподвижно застывает, как человек, чего-то ожидающий.
Ваш Сан-Антонио стоит теперь на четвереньках за банкеткой Людовика Какого-то. Эстелла приближается к лестнице решительным шагом, но решительным лишь на первый взгляд, потому что она вдруг останавливается, положив руку на перила. На какое-то мгновение я подумал, что она меня обнаружила, так как женщины обладают слухом, снабженным самонаводящимся приспособлением. Но нет. Она прислушивается всего лишь к голосу своей души…
Она направляется к телефону, снимает трубку и набирает номер.
Похоже, дело становится интересным. Я был прав, набравшись терпения и выждав…
Проходит какое-то время, прежде чем абонент Эстеллы снимает трубку.
Наверное, он пребывал в объятиях Морфея. Наконец слышится щелчок.
— Отель «Карлтон»? — спрашивает нянька. Ей подтверждают этот факт.
— Я хочу поговорить с миссис Лавми!
Ей, должно быть, возражают, что время не самое удобное для телефонных разговоров. И вправду, если в крайнем случае можно кому-нибудь позвонить в час ночи, то звонить в четыре утра — это дурной вкус.
— Это очень важно! — перебивает Эстелла властным тоном. Парень, который женится на ней, поступит правильно, если захватит с собой бутыль нейровитаминов, прежде чем отправиться в свадебное путешествие.
— Звонит мисс Эстелла!
Завороженная телефонистка отеля «Карлтон» быстро отыскивает номер законной половины «знаменитейшего в мире актера».
Обеих девиц соединяют, и вот они уже вовсю стрекочут по-американски, так что я не успеваю схватывать содержание их разговора.
Все, что мне удается уловить, так это слова «полиция», «бэби» и, наконец, «утро». Эстелла вешает трубку.
Она гасит свет в холле и поднимается на второй этаж, чтобы закончить в не остывшей еще постели беспокойную ночь. Счастливица!
Я выжидаю какое-то время, потом, полагая, что она не может меня услышать, выхожу из своего укрытия.
Здоровило и его Запасное колесо, должно быть, начали уже стареть в моей тачке-призраке. Пора к ним возвращаться.
Я бесшумно открываю дверь. Когда я перехожу на «ты» с замками, вы можете заказывать соло на скрипке Брамса и слушать его, не боясь, что вам помешают.
Я вновь окунаюсь в чудесную туманную ночь, переливающуюся всеми цветами радуги, выбивающую вас из колеи и уносящую в неземные просторы.
Самое трудное — это вновь преодолеть ограду, что мне удается с помощью той же ветки дуба.
Приземлившись рядом с машиной, я вижу, как из-за опущенных стекол струится дым. Толстяк и его адъютант курят, чтобы разогнать сон.
— Где ты был? — осведомляется Берю.
— Производил незаметный обыск. Толстяк поворачивается к Альфреду.
— Что я тебе говорил? Я знаю привычки моего Сан-Антонио.
Он тихо спрашивает:
— Есть что-нибудь новое?
— Ни хрена!
— А вот у меня есть.
И он протягивает мне роговую расческу с одним сломанным зубком.
— Слушай, идя по аллее с девчонкой, я наступил вот на это, и я его поднял.
— Что это такое?
— Расческа моей Берты.
Я рассматриваю предмет. Он изначально состоял из трех зубков. В верхней его части имеется маленькая звездочка из бриллиантовой крошки.
— Ты в этом уверен?
— Еще как!
— Я тоже, — поспешно добавляет Альфред, — представьте, эта расческа из моего заведения.
— Во всяком случае, если ваша Толстуха сюда и приезжала, то ее здесь больше нет, — уверяю я. Берю начинает плакать.
— Может, ее уже убили и закопали в парке, — задыхается он от слез. — Ты не считаешь, что нам следовало бы сделать раскопки?
— Сейчас не время…
Я бросаю последний взгляд на расческу.
— Это слишком слабая улика. Таких расчесок, должно быть, имеется немало…
— С такой звездочкой! — протестует Альфред. — Это бы меня удивило, потому что у вас в руках эксклюзивная модель фирмы «Шиньон-Броссар». Я единственный обладатель такой расчески в нашем квартале.
Я вздыхаю. Меня покачивает: я до смерти устал и отдал бы что угодно, чтобы получить возможность поспать несколько часов.
— Послушайте, мои добрые господа, — проникновенно говорю я. — Давайте посмотрим реальности в глаза. Если Берта погребена, мы уже ничего не сможем для нее сделать, а вот завтрашний день еще не умер…
Сомнительная философия, согласен, но семена ее фатализма прорастают в страдающих сердцах моих одуревших от горя друзей.
— Отправимся подрьгхнуть пару часов у меня, — предлагаю я. — А там посмотрим. Ничего путного не сделаешь, когда валишься с ног.
Глава 14
Я просыпаюсь, разбуженный троекратным звоном моих часов, с языком, так плотно прилипшим к небу, что понадобилось бы зубило, чтобы их разъединить.
Тем временем моя Фелиция, уже в полной боевой готовности, входит с подносом в руках. Она поставила на него все, что необходимо мужчине, легшему спать в пять часов утра, чтобы проснуться в семь, то есть чашку крепкого кофе и коктейль собственного приготовления. Этот коктейль состоит из: полстакана теплой воды, лимонного сока и полстоловой ложки питьевой соды.
Вы проглатываете его залпом, затем выпиваете чашку кофе и ждете десять минут… Вас охватывает непередаваемое блаженство, равно как и кипучая потребность деятельности.
— Ты уверен, что тебе так уж необходимо уходить? — вздыхает мама.
— Увы, — ворчу я. — Между нами говоря, я очень обеспокоен исчезновением матушки Берю. Эта бедная женщина-вамп попала в такое опасное осиное гнездо…
— В самом деле!
— А ты разбудила ее товарищей по постели?
— У меня на это не хватает мужества, — вздыхает Фелиция.
Она поднимает палец, чтобы призвать меня к тишине: «Послушай!»
Мне нет необходимости напрягать слух.
— Это что, по радио передают запись 24-часовой автогонки в Ле Мане?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33