ГJц. Ты его уже видел?
Генрих. Чаше, чем ты свою мать.
ГJц. Я на него похож?
Генрих. Ты? Бедняга! Ты просто шут.
ГJц. Шут?
Генрих. Без шута не обойтись! Его роль - мне перечить. Я... (Пауза.) Я победил.
ГJц. Что?
Генрих. Я победил. Гаснет последний огонек. Исчезает дьявольское видение - Вормс. Постой, сейчас и ты исчезнешь, страшному наваждению придет конец. Ночь. Повсюду ночь... Какой покой!
ГJц. Продолжай, поп, продолжай! Я знаю все, что ты мне скажешь. Год назад... О да, мой брат, я знаю, как хотелось бы вместить в себя всю эту ночь! Как я хотел того же.
Генрих (бормочет). Где же я проснусь?
ГJц (внезапно смеется). Ты уже проснулся, штукарь! И знаешь это. Все наяву - взгляни же на меня, дотронься до меня! Здесь я, во плоти. Взгляни! Вот и луна показалась, вот снова твой дьявольский город выступает из мрака. Взгляни-ка, разве это призрак? Ведь это настоящая скала. И настоящие укрепления. Это настоящий город, в нем настоящие жители, а ты настоящий предатель.
Генрих. Предателем становишься, когда предашь. Зря стараешься, я не предам.
ГJц. Предашь, раз ты предатель. Послушай, поп, ведь ты уже предатель. Две стороны дерутся, а ты хочешь в одно и то же время быть и за тех и за других. Значит, ведешь двойную игру. Значит, говоришь на двух языках. Страдания бедняков на церковном языке это испытание, а по-немецки - беззаконие, несправедливость. Что изменится для тебя, если ты впустишь меня в город? Станешь предателем? Но ты уже предатель, только и всего. Предатель, который совершает предательство,- это предатель, который приемлет себя.
Генрих. Откуда ты все это знаешь, если не я внушил тебе эти слова?
ГJц. Я тоже предатель. (Пауза.) Я уже прошел тот путь, который предстоит пройти тебе. Ты только взгляни на меня, разве у меня не цветущий вид?
Генрих. Вид у тебя цветущий, потому что ты следуешь своей натуре. Все незаконнорожденные - предатели, уж это известно, а я не из ублюдков.
Генрих (хочет ударить его, но сдерживается). Помни: кто назвал меня ублюдком, больше не раскрывает рта.
Генрих. Ублюдок!
ГJц. Поп! Поп, ну образумься! Не то я отрублю тебе уши. Впрочем, это не поможет - язык-то у тебя останется! (Внезапно обнимает его.) Люблю тебя, мой брат. Мы оба появились на свет вне закона. Чтобы породить тебя, попам пришлось переспать с Нищетой. Зловещий акт. (Пауза.) Конечно, ублюдки предают. Что они, потвоему, еще могут делать? Я с самого рождения раздвоился: мать отдалась босяку; я как бы из двух половинок, которые никогда не склеишь, одна другой противна. А разве ты лучше меня? Полупоп, полубедняк - из этого еще ни разу не получался цельный человек. Нас нет, и у нас ничего нет. Законнорожденные дети даром радуются жизни на земле. Но это ни тебе, ни мне не дано. С детства я гляжу на мир сквозь замочную скважину. В мире у каждого свое место. Но для нас места нет, мы изгои. Откажись от мира, который не хочет тебя знать. Твори Зло! Увидишь, как тебе станет легко.
Входит офицер.
Чего ты хочешь?
Офицер. Прибыл посланец архиепископа.
ГJц. Пусть войдет.
Офицер. Он принес вести. Противник оставил семь тысяч убитыми. Это отступление.
ГJц. А мой брат?
Офицер хочет что-то сказать ему на ухо.
Не подходи ко мне и говори громко.
Офицер. Конрад убит.
С этой минуты Генрих начинает пристально вглядываться в ГJца.
ГJц. Вот так. Нашли ли его тело?
Офицер. Да.
ГJц. В каком виде, отвечай!
Офицер. Оно обезображено.
ГJц. Удар шпаги?
Офицер. Волки.
ГJц. Какие волки? Здесь есть волки?
Офицер. Арнгеймский лес...
ГJц. Хорошо. Дайте мне закончить одно дело, и мы направим против них целую армию. Я истреблю всех волков Арнгейма. Ступай!
Офицер уходит. Пауза.
Умер без причастия. Волки обгрызли его лицо. Но видишь, я улыбаюсь.
Генрих (мягко). Зачем ты его предал?
ГJц. Люблю завершенность... Поп, я сам стал тем, чем стал. Не моя заслуга, что я не знал отца, но званием братоубийцы я обязан лишь самому себе. (Пауза.) Теперь он мой, только мой.
Генрих. Кто? Что?
ГJц. Дом Гейденштамов. Им теперь конец. Весь род теперь сведен ко мне, от Альбериха - основателя, до Конрада - последнего наследника. Взгляни-ка на меня. Я - фамильный склеп. Отчего ты смеешься?
Генрих. Я думал, этой ночью увижу дьявола. Теперь, пожалуй, мы вдвоем его увидим.
ГJц. Плевать мне на дьявола. Он только берет чужие души, но не обрекает их на проклятие. Я хочу иметь дело только с Господом. Ведь на него пошли и чудовища и святые. Бог видит меня, знает, что я убил своего брата, и сердце его кровоточит. Да, Господи, все верно - я его убил. А что ты можешь против меня? Я совершил страшнейшее из преступлений, а Бог справедливости меня не может покарать. Уже больше пятнадцати лет, как он меня проклял. Что ж, на сегодня хватит, сегодня праздник. Я буду пить.
Генрих (приближаясь к нему). Держи! (Достает из кармана ключ и протягивает его ГJцу.)
ГJц. Что это?
Генрих. Ключ.
ГJц. Какой ключ?
Генрих. Ключ от Вормса.
ГJц. Я же сказал, что на сегодня хватит. Черт побери! Ведь он мой брат. Не каждый день хоронишь брата, я могу себе позволить отпуск до завтра.
Генрих (приближается к нему). Трус!
ГJц (останавливаясь). Взяв ключ, я все сожгу.
Генрих. В самой глубине ложбины большая белая скала. У подножия прикрытая кустарником дыра. Войдешь в подземный ход и обнаружишь дверь - откроешь ее этим ключом.
ГJц. Как тебя полюбят твои бедняки! Как они тебя благословят!
Генрих. Мне теперь все равно, теперь я погиб... Но тебе, ублюдок, я доверяю своих бедняков. Выбирай!
ГJц. Ты сказал, что стоит лишь взглянуть на мою рожу...
Генрих. Я ее плохо разглядел.
ГJц. А что ты видишь теперь?
Генрих. Вижу, что ты противен самому себе.
ГJц. Это верно. Но только ты не слишком обольщайся. Я уже пятнадцать лет себе противен. Разве ты не понял, что Зло единственное, ради чего я живу? Дай мне этот ключ! (Берет ключ.) Что ж, поп, ты врал себе до самого конца. Решил, будто тебе удастся скрыть от себя собственное предательство, и под конец ты все же предал: ты выдал Конрада.
Генрих. Конрада?
ГJц. Не беспокойся. Ты так походишь на меня, что я тебя Принял за самого себя. (Уходит.)
Картина третья
Палатка ГJца. Сквозь щель в свете луны виден раскинувшийся вдали город.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Третий офицер, Герман, Катерина.
Герман входит и пытается спрятаться за походной кроватью. Его голова и тело исчезают, виден лишь толстый зад. Катерина входит и, подойдя к нему, дает ему пинка. Герман в растерянности вскакивает. Катерина хохочет и отступает.
3-й офицер. Если ты закричишь...
Катерина. Если я закричу, тебя схватят и ГJц велит тебя повесить. Лучше поговорим. Что ты хочешь с ним сделать?
Офицер. Будь у тебя в жилах кровь, ты, распутница, давно бы уже все сделала сама. Хватит! Убирайся и благодари Бога, что за тебя все сделают другие.
Катерина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14