– В котором часу вы выехали из Парижа?
– В два. У меня негабаритный груз, вдобавок дороги скользкие, и я не мог быстро ехать.
– Вы, должно быть, остановились пообедать в ресторанчике, куда заезжают и другие шоферы?
– Верно! У нас есть свои излюбленные местечки. И встречаемся мы там обычно в одно и то же время. Я остановился сразу за Немуром у тетушки Катерины, отменной поварихи.
– Сколько грузовиков стояло в это время у ее дома?
– Четыре! Два мебельных фургона от конторы Морена, одна цистерна с бензином и большой грузовик.
– Вы ели вместе с другими шоферами?
– Мы сидели втроем. Остальные ели за соседним столиком.
– В каком порядке вы ушли оттуда?
– Я не заметил, как вышли остальные. Я ушел последним, так как хотел дозвониться в Париж.
– Кому вы звонили?
– Хозяину. Хотел сказать, чтобы в Мулене мне приготовили поршневые кольца. Я заметил дорогой, что мотор барахлит и что третий цилиндр…
– Ладно! Как, по-вашему, сильно вы отстали от ваших товарищей?
– Я тронулся минут через десять после второго мебельного фургона. Но я иду на большей скорости, и он должен был быть километрах в пяти впереди меня…
– А легковую машину вы увидели только в момент столкновения?
– За несколько метров. Но я уже не успел затормозить.
– В машине не было никакого света?
– Никакого!
– А вы не заметили, сидел ли кто в ней?
– Мне трудно сказать. Шел дождь. Дворники у меня работают неважно… Я знаю только, что, когда машина ушла под воду, мне показалось, будто кто-то барахтается в темноте. Потом мне почудилось, что зовут на помощь.
– И еще вопрос: у вас в ящике под сиденьем я увидел прекрасный электрический фонарь… Почему вы им не воспользовались?
– Сам не знаю. Растерялся. Боялся, как бы мой грузовик не скатился в Луэн.
– Когда вы проезжали мимо гостиницы, там был свет?
– Может, и был.
– Вы часто ездите по этому шоссе?
– Два раза в неделю.
– Вам не пришло в голову позвонить из гостиницы?
– Нет, я подумал, что Монтаржи близко, и поехал туда.
– Пока вы бродили вдоль берега, никто не мог спрятаться в кузове вашей машины?
– Не думаю.
– Почему?
– Ему пришлось бы развязать веревки на брезенте.
– Благодарю вас. Разумеется, вы пока останетесь здесь, в моем распоряжении.
– Ну, раз это может помочь…
Единственной его заботой было плотно поесть и крепко выпить. Мегрэ видел, как он тут же направился в кухню и заказал завтрак на полдень.
На кухне хозяйничала г-жа Розье, худая, с желтым лицом женщина, сбившаяся с ног от неожиданного наплыва клиентов. К тому же она никак не могла пробиться к телефону, который осаждали журналисты, и не могла передать в город заказ на продукты.
Молоденькая служанка Лили с чересчур смышленым для своего возраста личиком шутила со всеми, подавая аперитивы, а у хозяина за стойкой не было ни минуты свободной.
Стоял мертвый сезон. Летом здесь останавливались туристы, влюбленные парочки и рыбрловы, а осенью лишь изредка заглядывали охотники из Парижа, арендовавшие здешние угодья, они заказывали себе обед на определенный день.
Розье заявил Мегрэ следующее:
– Позавчера вечером приехала молодая пара в серой машине, в той самой, что вытащили из реки. Я сразу решил, что это новобрачные. Вот листок, который они заполнили.
Почерк на листке был острым и беспокойным.
«Жан Вербуа, 20 лет, агент по рекламе, проживающий в Париже, улица Акаций, 18».
В ответ на вопросы листка: «Едет из Парижа, направляется в Ниццу». И на обороте, отвечая на вопросы о своей спутнице, молодой человек написал наискось через весь листок: «С женой».
Эти сведения уже были сообщены в Париж, там наводили справки на улице Акаций в XVII округе, неподалеку от гаража, где была куплена машина.
– С ним приехала очень хорошенькая девушка лет семнадцати-восемнадцати, – продолжал хозяин. – Я называл ее, говоря со своими, розанчиком. На ней было слишком легкое, не по сезону платье и пальто спортивного типа.
– У них был багаж?
– Один чемодан. Он все еще наверху, в комнате…
В чемодане оказалась только мужская одежда и белье. Как видно, отъезд таинственной девушки был неожиданным.
– Они не показались вам встревоженными?
– Как будто нет. По правде говоря, они больше думали о любви и добрую часть вчерашнего дня провели у себя в комнате. Они заказали завтрак в номер, и Лили заметила, что не слишком-то приятно обслуживать людей, которые даже и не думают скрывать свои чувства перед посторонними. Вы меня понимаете…
– Они не сказали вам, почему, отправляясь в Ниццу, они остановились всего в ста километрах от Парижа?
– Думаю, им было безразлично, где остановиться, лишь бы запереться в комнате.
– А машина?
– Она стояла в гараже. Вы ее видели… Хорошая машина, но старого выпуска; словом, такая, какую покупают люди не слишком богатые. Вид приличный, и стоит дешевле, чем новая модель…
– Вы не полюбопытствовали открыть багажник?
– Я никогда себе не позволил бы ничего подобного.
Мегрэ пожал плечами. Порядочность хозяина не слишком бросалась в глаза, и, кроме того, он знал, насколько люди этой профессии любопытны.
– Короче говоря, они собирались вернуться к вам ночевать?
– Да, пообедать и переночевать. Мы ждали их до десяти вечера и только тогда убрали приборы со стола.
– В котором часу машина вышла из гаража?
– Погодите… Уже стемнело. Думаю, около половины пятого… Я решил, что, насидевшись в комнате, молодые люди захотели развлечься, съездить в Монтаржи или еще куда-нибудь. Чемодан остался наверху, и я не беспокоился насчет платы.
– Вы ничего не знали о случившемся?
– Ничего, пока не пришли жандармы около одиннадцати вечера.
– И вы сразу подумали, что речь идет о ваших постояльцах?
– Да. Я испугался за них. Когда молодой человек выезжал из гаража, я заметил, что он не слишком уверенно ведет машину. Видно, недавно сел за руль. А мыто знаем этот поворот у реки.
– Вы не уловили ничего странного в их разговорах?
– Я не прислушивался к разговорам.
Итак, дело представлялось следующим образом.
В понедельник, около пяти часов дня, некий Жан Вербуа, двадцати лет, агент по рекламе, проживающий в Париже на улице Акаций, дом 18, купил в ближайшем от своего дома гараже машину хорошей марки, но устаревшей модели и заплатил за нее пятью тысячефранковыми ассигнациями. Как сообщили Мегрэ по телефону, хозяин гаража обратил внимание, что в бумажнике его клиента оставалась еще довольно толстая пачка денег. Вербуа не стал торговаться и заявил, что табличку с фамилией владельца машины он заменит завтра. В гараж он явился один.
О том, как и где он провел вторник, никаких сведений еще не имелось.
В среду вечером Вербуа приехал на своей машине в «Приют утопленников», находящийся в ста километрах от Парижа, в обществе молоденькой спутницы, которую хозяин, человек с наметанным глазом, принял за девушку из приличной семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8