Сейчас он думал лишь об одном: они должны найти Доналда.
Все очень просто. Практическая сторона дела его не интересует. Он больше не прикидывал, как приблизится к брату, что ему скажет, что тот сделает.
Картина становилась все более расплывчатой, смутной и в то же время сложной. Пи-Эм казалось, что мысль его никогда еще не работала с такой напряженностью, точнее, с такой остротой.
Два брата из Эпплтона под Ферфилдом, два сына старика Эшбриджа, оба с оружием в руках, ищут друг друга в долине у мексиканской границы.
Милдред, пепельная блондинка Милдред Додсон, которую Пи-Эм целовал в кино, ждет с тремя детьми в чужом доме и, заслышав шаги на улице, всякий раз выскакивает в коридор.
Он воспринимал все происходящее как нечто естественное. Когда Фолк, еще накануне почти ему не знакомый, касался сапогом его ноги, у Пи-Эм появлялось такое чувство, будто они всю жизнь ехали рядом. Останавливались одновременно, пускали лошадей — тоже. Один раз животным пришлось дать передышку — они прошли галопом изрядный кусок, — и всадники долго не трогались с места, Помолчав, Пи-Эм невозмутимо вытащил из кармана плоскую бутылку, откупорил, протянул спутнику.
Они выпили не для того, чтобы просто выпить, — это было им так же необходимо, как отдых лошадям. Пи-Эм, не вытирая горлышка, глотнул после Фолка.
Тропинка становилась все более незаметной, иногда почти исчезала, и людям приходилось отворачивать голову, чтобы колючие ветки мескита не хлестнули их по лицу.
Фолк спрыгнул наземь, наклонился и пошел вперед, светя карманным фонариком.
Потом вернулся и утвердительно кивнул.
Доналд прошел здесь. Он поджидает где-то неподалеку.
Пи-Эм тронул жеребца. Так оно справедливей. Он брат Доналда, значит, ему и рисковать в случае опасности.
Иногда порыв ветра доносил до них собачий лай, и будь на их месте индеец, он, приложив ухо к земле, наверняка различил бы конский топот.
Нора — молодчина! Вот единственное, что вынес Пи-Эм из серой горечи вчерашнего дня. Он не ожидал, что она поведет себя так. Недооценивал ее. При мысли о ней грудь ему словно захлестывало волной нежности и признательности.
Вместе с тем он сознавал, что заслужил подобное отношение к себе. Ей-Богу, он делал все, что мог, делал ежечасно, ежеминутно. И так ли уж важно, что изредка он навещал известный квартал в мексиканской части Ногалеса, где в дверных проемах на мгновение мелькнет обнаженная женская плоть?
Впрочем, вопрос выше его понимания. Недаром он теперь спрашивает себя: не затем ли он ездил туда, чтобы дать выход душевной тревоге, отвращению к себе и всему, найти легкий, хотя обманчивый способ извинить себя и заглушить угрызения больной совести?
Он прислушался: шум реки стал еще отчетливей. В нескольких метрах позади стучали копыта лошади Фолка.
Его жеребец запрядал ушами. Сперва Пи-Эм не обратил на это внимания.
И вдруг шагах в десяти от него возникла озаренная лучами луны фигура в изодранной рубашке, с всклокоченными волосами, лихорадочно горящим взглядом и револьвером, поблескивавшим в вытянутой руке.
Пи-Эм молча осадил жеребца. На мгновение он замер. В свой черед остановил лошадь и Фолк, хотя ничего еще не успел увидеть.
Наконец Пи-Эм бросил:
— Это я.
И с затекшими ногами слез с седла.
10
Был старик, который приехал из Ирландии, дал жизнь двум сыновьям и до сих пор строит коттеджи на Флоридском побережье, сдавая их внаем и прикапливая деньги.
Была Эмили, живущая в отличной квартире на Беверли-Хиллз и занимающаяся производством косметических товаров. Были Милдред, ее сын Фрэнк, пытавшийся стать чистильщиком обуви, ее дочка Энни с длинными бесцветными косичками, похожая, вероятно, на мать, и маленький Джон, которого приходится покамест брать на руки, чтобы он мог поговорить с отцом по телефону.
Была Нора, сейчас наверняка уехавшая к Лил Ноленд; была Лидия Поуп, которая бесится оттого, что ей не дают поднять на ноги полицию.
Были самолеты в небе, пароходы в море, поезда, пересекающие бескрайние просторы. Была лачуга Фолка, где в ожидании хозяина горит свет и не заперта дверь.
Были люди, скакавшие на лошадях следом за собаками, и другие, в машинах, прочесывающие дороги.
Были ногалесские пограничники, всматривавшиеся в лица тех, кто проходил через изгородь; была Санта-Крус, уносившая обломки и мусор.
Было трое мужчин, столкнувшихся в небольшом углублении земной коры, недалеко от реки, шум которой доносился до них, хотя они ее не видели.
И был Пи-Эм, шагнувший вперед:
— Я приехал, чтобы попытаться переправить тебя.
— Узнал, что я вооружен, и решился наконец, так ведь? Револьвер при тебе?
— Да.
— Закинь его подальше. Вместе с поясом.
Пи-Эм швырнул оружие в кусты, росшие в нескольких метрах впереди.
— Кто с тобой?
— Друг. Тот, у кого ты взял бутылку.
— Зачем он явился?
— Чтобы нам помочь.
— Оружие у него есть?
— Есть у вас оружие, Фолк?
— Нет.
— Как ты пронюхал, что я тут?
— Лил Ноленд сказала.
— Остальные тоже?
— Нет. Они устроили облаву с собаками, но не знают, где ты.
— В полицию сообщили?
— Нет.
Доналд повторил прежний вопрос:
— Зачем ты явился?
— Чтобы помешать тебя схватить.
— Выходит, больше не боишься себя скомпрометировать?
Пи-Эм промолчал. Он не простил брату вторжения в его жизнь, но обида была, так сказать, безотносительная к личностям и направлена не на Доналда.
Может быть, на судьбу?
Нет, на судьбу он тоже не вправе обижаться.
— Надо найти переправу.
— Целый час ищу.
— Теперь поищем вместе. Она где-то тут.
— А переберемся втроем?
— Верхом, может быть, да.
Доналд все еще держал в руке револьвер. Теперь ему стало неловко, и он сунул оружие в карман брюк.
— Что? Совесть замучила?
— Не знаю. Прежде всего надо найти спуск к реке.
— Я присмотрел одно место, но берег там обрывистый. Твоя жена знает, что ты здесь?
— Да.
— Обозлилась?
— Нет. Пусти, я пойду первым.
Ведя жеребца в поводу, Пи-Эм зигзагами пробирался по зарослям в воде.
— Возьмите мой фонарик, — предложил Фолк.
А так как он верхом на лошади замыкал шествие, фонарик передал из рук в руки сам Доналд. Потом услышал лай собак и ухмыльнулся:
— Ага, струсили!
— Пожалуй, не без причины.
— Их счастье, что появились не первыми.
Они сбились с пути, угодив в такую чащу, где не то что лошадям, но и людям было не пройти.
— Почему ты не сказал мне вчера про этот брод?
— Потому что сам не знал. Я и теперь не уверен, что здесь можно перебраться.
Доналд — до чего же неисправим! — буркнул:
— Раз надо, значит, можно.
Упали первые крупные капли дождя. Если в Мексике был ливень, вода поднялась здесь так же высоко, как в Тумакакори, и реку не форсировать.
— Кажется, мы опять на тропе.
Пи-Эм неизвестно почему потянулся за плоской бутылкой, но устыдился брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Все очень просто. Практическая сторона дела его не интересует. Он больше не прикидывал, как приблизится к брату, что ему скажет, что тот сделает.
Картина становилась все более расплывчатой, смутной и в то же время сложной. Пи-Эм казалось, что мысль его никогда еще не работала с такой напряженностью, точнее, с такой остротой.
Два брата из Эпплтона под Ферфилдом, два сына старика Эшбриджа, оба с оружием в руках, ищут друг друга в долине у мексиканской границы.
Милдред, пепельная блондинка Милдред Додсон, которую Пи-Эм целовал в кино, ждет с тремя детьми в чужом доме и, заслышав шаги на улице, всякий раз выскакивает в коридор.
Он воспринимал все происходящее как нечто естественное. Когда Фолк, еще накануне почти ему не знакомый, касался сапогом его ноги, у Пи-Эм появлялось такое чувство, будто они всю жизнь ехали рядом. Останавливались одновременно, пускали лошадей — тоже. Один раз животным пришлось дать передышку — они прошли галопом изрядный кусок, — и всадники долго не трогались с места, Помолчав, Пи-Эм невозмутимо вытащил из кармана плоскую бутылку, откупорил, протянул спутнику.
Они выпили не для того, чтобы просто выпить, — это было им так же необходимо, как отдых лошадям. Пи-Эм, не вытирая горлышка, глотнул после Фолка.
Тропинка становилась все более незаметной, иногда почти исчезала, и людям приходилось отворачивать голову, чтобы колючие ветки мескита не хлестнули их по лицу.
Фолк спрыгнул наземь, наклонился и пошел вперед, светя карманным фонариком.
Потом вернулся и утвердительно кивнул.
Доналд прошел здесь. Он поджидает где-то неподалеку.
Пи-Эм тронул жеребца. Так оно справедливей. Он брат Доналда, значит, ему и рисковать в случае опасности.
Иногда порыв ветра доносил до них собачий лай, и будь на их месте индеец, он, приложив ухо к земле, наверняка различил бы конский топот.
Нора — молодчина! Вот единственное, что вынес Пи-Эм из серой горечи вчерашнего дня. Он не ожидал, что она поведет себя так. Недооценивал ее. При мысли о ней грудь ему словно захлестывало волной нежности и признательности.
Вместе с тем он сознавал, что заслужил подобное отношение к себе. Ей-Богу, он делал все, что мог, делал ежечасно, ежеминутно. И так ли уж важно, что изредка он навещал известный квартал в мексиканской части Ногалеса, где в дверных проемах на мгновение мелькнет обнаженная женская плоть?
Впрочем, вопрос выше его понимания. Недаром он теперь спрашивает себя: не затем ли он ездил туда, чтобы дать выход душевной тревоге, отвращению к себе и всему, найти легкий, хотя обманчивый способ извинить себя и заглушить угрызения больной совести?
Он прислушался: шум реки стал еще отчетливей. В нескольких метрах позади стучали копыта лошади Фолка.
Его жеребец запрядал ушами. Сперва Пи-Эм не обратил на это внимания.
И вдруг шагах в десяти от него возникла озаренная лучами луны фигура в изодранной рубашке, с всклокоченными волосами, лихорадочно горящим взглядом и револьвером, поблескивавшим в вытянутой руке.
Пи-Эм молча осадил жеребца. На мгновение он замер. В свой черед остановил лошадь и Фолк, хотя ничего еще не успел увидеть.
Наконец Пи-Эм бросил:
— Это я.
И с затекшими ногами слез с седла.
10
Был старик, который приехал из Ирландии, дал жизнь двум сыновьям и до сих пор строит коттеджи на Флоридском побережье, сдавая их внаем и прикапливая деньги.
Была Эмили, живущая в отличной квартире на Беверли-Хиллз и занимающаяся производством косметических товаров. Были Милдред, ее сын Фрэнк, пытавшийся стать чистильщиком обуви, ее дочка Энни с длинными бесцветными косичками, похожая, вероятно, на мать, и маленький Джон, которого приходится покамест брать на руки, чтобы он мог поговорить с отцом по телефону.
Была Нора, сейчас наверняка уехавшая к Лил Ноленд; была Лидия Поуп, которая бесится оттого, что ей не дают поднять на ноги полицию.
Были самолеты в небе, пароходы в море, поезда, пересекающие бескрайние просторы. Была лачуга Фолка, где в ожидании хозяина горит свет и не заперта дверь.
Были люди, скакавшие на лошадях следом за собаками, и другие, в машинах, прочесывающие дороги.
Были ногалесские пограничники, всматривавшиеся в лица тех, кто проходил через изгородь; была Санта-Крус, уносившая обломки и мусор.
Было трое мужчин, столкнувшихся в небольшом углублении земной коры, недалеко от реки, шум которой доносился до них, хотя они ее не видели.
И был Пи-Эм, шагнувший вперед:
— Я приехал, чтобы попытаться переправить тебя.
— Узнал, что я вооружен, и решился наконец, так ведь? Револьвер при тебе?
— Да.
— Закинь его подальше. Вместе с поясом.
Пи-Эм швырнул оружие в кусты, росшие в нескольких метрах впереди.
— Кто с тобой?
— Друг. Тот, у кого ты взял бутылку.
— Зачем он явился?
— Чтобы нам помочь.
— Оружие у него есть?
— Есть у вас оружие, Фолк?
— Нет.
— Как ты пронюхал, что я тут?
— Лил Ноленд сказала.
— Остальные тоже?
— Нет. Они устроили облаву с собаками, но не знают, где ты.
— В полицию сообщили?
— Нет.
Доналд повторил прежний вопрос:
— Зачем ты явился?
— Чтобы помешать тебя схватить.
— Выходит, больше не боишься себя скомпрометировать?
Пи-Эм промолчал. Он не простил брату вторжения в его жизнь, но обида была, так сказать, безотносительная к личностям и направлена не на Доналда.
Может быть, на судьбу?
Нет, на судьбу он тоже не вправе обижаться.
— Надо найти переправу.
— Целый час ищу.
— Теперь поищем вместе. Она где-то тут.
— А переберемся втроем?
— Верхом, может быть, да.
Доналд все еще держал в руке револьвер. Теперь ему стало неловко, и он сунул оружие в карман брюк.
— Что? Совесть замучила?
— Не знаю. Прежде всего надо найти спуск к реке.
— Я присмотрел одно место, но берег там обрывистый. Твоя жена знает, что ты здесь?
— Да.
— Обозлилась?
— Нет. Пусти, я пойду первым.
Ведя жеребца в поводу, Пи-Эм зигзагами пробирался по зарослям в воде.
— Возьмите мой фонарик, — предложил Фолк.
А так как он верхом на лошади замыкал шествие, фонарик передал из рук в руки сам Доналд. Потом услышал лай собак и ухмыльнулся:
— Ага, струсили!
— Пожалуй, не без причины.
— Их счастье, что появились не первыми.
Они сбились с пути, угодив в такую чащу, где не то что лошадям, но и людям было не пройти.
— Почему ты не сказал мне вчера про этот брод?
— Потому что сам не знал. Я и теперь не уверен, что здесь можно перебраться.
Доналд — до чего же неисправим! — буркнул:
— Раз надо, значит, можно.
Упали первые крупные капли дождя. Если в Мексике был ливень, вода поднялась здесь так же высоко, как в Тумакакори, и реку не форсировать.
— Кажется, мы опять на тропе.
Пи-Эм неизвестно почему потянулся за плоской бутылкой, но устыдился брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34