Спешу сразу тебя предупредить, что, если ты покажешь это письмо шпикам, я сумею отомстить за себя. То, что я сделал, я сделал ради тебя. Поэтому ты понимаешь, в чем заключается твой долг.
Я возлагаю на тебя ответственность за все, что может со мной случиться. Я также предупреждаю тебя, что скорее помешаю тебе принадлежать другому, чем уеду один.
Если захочешь, то поймешь.
Твой Альбер».
— Почему вы не отправились в Кале? — наивно спросил Мегрэ.
— Потому что я не желаю быть ни женой, ни любовницей убийцы. Я полагала, что люблю Альбера. Я принимала его за честного молодого человека, которому не повезло. Я помогала ему по мере своих сил.
Ее нижняя губа дрожала. Еще чуть-чуть — и она зальется слезами.
— Теперь я знаю, что он претендовал и до сих пор претендует лишь на мои деньги. Поскольку ему известно, что у меня есть накопления. В Сберегательном банке у меня лежит более пятнадцати тысяч франков… — Слезы брызнули из глаз. — Он никогда меня не любил, понимаете! А я так страдаю! Я боюсь! Я не хочу туда ехать… сама мысль о том, что он… что он…
Мегрэ неуклюже поднялся и похлопал по плечу мадемуазель Берты. Она положила локти на стол и плакала, уткнувшись лицом в ладони. Впрочем, вскоре она вознегодовала:
— Из полиции приходили меня допрашивать… Меня едва не забрали как сообщницу… Я не рассказала о письме, поскольку иначе мной бы заинтересовались, я уверена в этом… Но я боюсь!.. Я уверена, что он вернется оттуда и причинит мне неприятности!.. Однажды, когда кот терся о ноги Альбера, он так грубо его отшвырнул, что несчастное животное осталось хромым…
Я бы все сделала для него… Если бы вы его видели, вы бы сочли, так же как и я, что это…
— Вы действительно не знаете молодого человека, который сидел рядом с нами на террасе кафе? — прервал Мегрэ.
— Клянусь!
— Это любопытно…
— Почему?
Он вышел на балкон, откуда открывался вид на площадь Константин-Пекёр. И там, прямо на углу улицы Коленкур, он смог заметить знаменитый бежевый плащ, который прохаживался туда-сюда.
— Я не знаю… Думаю…
— Что вы думаете?.. Скажите мне!.. Успокойте меня!..
Обещайте мне, господин комиссар, что защитите меня…
Мне необходимо знать, где скрывается Альбер… Если только бы я была уверена, что он перешел границу!..
— И как бы вы поступили? — пробурчал он.
— Я стала бы дышать более вольготно… Иначе я чувствую, что он меня убьет, поскольку он…
А Мегрэ окружала некая квинтэссенция маленького мирка Монмартра, который мужественно трудится, довольствуясь незначительными радостями. На кухонном столе лежала отбивная, предназначавшаяся на обед, и картонная коробка с тертым сельдереем, приправленным соусом провансаль, купленная у молочницы, а также тарелка из голубого фаянса с сердцем, тушенным в сливках.
Около швейной машинки — начатое платье, вечернее платье из органди, усеянное весенними букетами. В фарфоровой чашке булавки, пуговицы, карандаш, мелки и несколько марок.
Одним словом, частная жизнь, освещенная этим балконом, повисшим над городом.
Мадемуазель Берта всхлипывала, без всякого кокетства показывая красный нос, блестящие щеки.
— Я знаю, что я бестактна, что я говорю о вещах так, как понимаю их… Тем не менее если вы мне не поможете, я не сомневаюсь, вы понимаете, что на днях вам придется опознавать меня в морге… Это мой первый любовник, господин комиссар!.. До сих пор я вела себя благоразумно, верите вы мне или нет… Я хотела выйти замуж, иметь детей… Особенно иметь детей!
А теперь…
— Я доживу до этого момента, — неумело пообещал Мегрэ, поскольку он всегда питал отвращение к излияниям чувств.
Но он еще не закончил, как она схватила его руку и поцеловала.
— Спасибо, комиссар! Но скажите еще одну вещь… Я ведь не чудовище, правда? Я его любила, я не вру… Но тот, кого я любила, был честным юношей, которого я видела в нем… И я не предала его ради предательства…
Доказательством этому служит то, что я не обратилась в полицию… Вы совсем иное дело… Я позвала вас для того, чтобы вы меня защитили, поскольку я боюсь, поскольку я слишком молода, чтобы умирать.
Он вновь отдалился от нее и, стоя на балконе, повернулся к ней спиной, в то время как табачный дым образовывал ореол вокруг его головы.
— Что вы собираетесь предпринять? — продолжала она. — Разумеется, я оплачу расходы. Я не богата, но я вам сказала, что у меня есть немного денег…
— Этот дом прямо напротив — это, случайно, не гостиница?
— Да, гостиница «Конкарно»…
— Прекрасно! Возможно, я там остановлюсь… Вот вам добрый совет: выходите из дому как можно реже…
— Я вовсе не буду выходить, если вам так угодно, разве что за покупками…
— Вы не могли бы их делать через консьержку?
— Я попрошу ее об этом…
— Я приду навестить вас вечером… Жаль, что вы не знаете этого молодого человека…
— Какого молодого человека?
— Того, кто шел за вами до «Кафе-де-Мадрид» и который караулит на углу улицы.
— Если только… — начала она, широко раскрыв глаза.
— Если только?
— …Если только он не сообщник Альбера… Предположим, что вместо того, чтобы прийти самому, он дал поручение одному из своих друзей…
— До скорого! — проворчал Мегрэ, направляясь к Двери.
Он остался недоволен. Но не знал отчего. На лестничной площадке он смахнул белую нитку, прилипшую к рукаву. Спускаясь по лестнице, он не переставал задавать себе вопрос, что он собирается делать.
Увидев комиссара, молодой человек в плаще нырнул в бистро, находившееся на углу площади, а Мегрэ зашел туда за ним следом, заказал большую кружку пива, удостоверился, что телефонная кабина расположена в самом зале, и вошел в нее, нарочно не закрыв за собой дверь.
— Алло!.. Уголовная полиция?.. Будьте добры инспектора Лакруа… Да, Жерома Лакруа… Это его дядя Мегрэ… Алло! Это ты, сынок? Как дела? Что-что? Тем хуже. Твои дела немного подождут… Прыгай в такси и приезжай поприветствовать меня на улицу Коленкур… Минутку!
Он высунулся из кабины и спросил у хозяина:
— Как называется ваше заведение?
— «Занзибар».
Он снова взял телефонную трубку:
— В «Занзибар»… Да… Я тебя жду… Да нет же! Твоя тетя чувствует себя, как Новый мост… Я тоже… До скорого…
Вернувшись за стойку, он заметил, что ироничные огоньки сверкают в серых глазах юноши, одетого в светлый костюм, туфли с отливом и ремень из змеиной кожи.
— Сыграем в костяной покер? — предложил он хозяину.
— Некогда…
— А вы, месье? Сыграем партию в костяной покер?
Мегрэ поколебался, но в конце концов схватил стаканчик для игры таким угрожающим жестом, словно он уже надел наручники на своего собеседника.
2
— Три короля один раз, — объявил юный проходимец.
И, бросив беглый взгляд на комиссара, собиравшего кости, добавил:
— Ваш ход, господин Мегрэ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Я возлагаю на тебя ответственность за все, что может со мной случиться. Я также предупреждаю тебя, что скорее помешаю тебе принадлежать другому, чем уеду один.
Если захочешь, то поймешь.
Твой Альбер».
— Почему вы не отправились в Кале? — наивно спросил Мегрэ.
— Потому что я не желаю быть ни женой, ни любовницей убийцы. Я полагала, что люблю Альбера. Я принимала его за честного молодого человека, которому не повезло. Я помогала ему по мере своих сил.
Ее нижняя губа дрожала. Еще чуть-чуть — и она зальется слезами.
— Теперь я знаю, что он претендовал и до сих пор претендует лишь на мои деньги. Поскольку ему известно, что у меня есть накопления. В Сберегательном банке у меня лежит более пятнадцати тысяч франков… — Слезы брызнули из глаз. — Он никогда меня не любил, понимаете! А я так страдаю! Я боюсь! Я не хочу туда ехать… сама мысль о том, что он… что он…
Мегрэ неуклюже поднялся и похлопал по плечу мадемуазель Берты. Она положила локти на стол и плакала, уткнувшись лицом в ладони. Впрочем, вскоре она вознегодовала:
— Из полиции приходили меня допрашивать… Меня едва не забрали как сообщницу… Я не рассказала о письме, поскольку иначе мной бы заинтересовались, я уверена в этом… Но я боюсь!.. Я уверена, что он вернется оттуда и причинит мне неприятности!.. Однажды, когда кот терся о ноги Альбера, он так грубо его отшвырнул, что несчастное животное осталось хромым…
Я бы все сделала для него… Если бы вы его видели, вы бы сочли, так же как и я, что это…
— Вы действительно не знаете молодого человека, который сидел рядом с нами на террасе кафе? — прервал Мегрэ.
— Клянусь!
— Это любопытно…
— Почему?
Он вышел на балкон, откуда открывался вид на площадь Константин-Пекёр. И там, прямо на углу улицы Коленкур, он смог заметить знаменитый бежевый плащ, который прохаживался туда-сюда.
— Я не знаю… Думаю…
— Что вы думаете?.. Скажите мне!.. Успокойте меня!..
Обещайте мне, господин комиссар, что защитите меня…
Мне необходимо знать, где скрывается Альбер… Если только бы я была уверена, что он перешел границу!..
— И как бы вы поступили? — пробурчал он.
— Я стала бы дышать более вольготно… Иначе я чувствую, что он меня убьет, поскольку он…
А Мегрэ окружала некая квинтэссенция маленького мирка Монмартра, который мужественно трудится, довольствуясь незначительными радостями. На кухонном столе лежала отбивная, предназначавшаяся на обед, и картонная коробка с тертым сельдереем, приправленным соусом провансаль, купленная у молочницы, а также тарелка из голубого фаянса с сердцем, тушенным в сливках.
Около швейной машинки — начатое платье, вечернее платье из органди, усеянное весенними букетами. В фарфоровой чашке булавки, пуговицы, карандаш, мелки и несколько марок.
Одним словом, частная жизнь, освещенная этим балконом, повисшим над городом.
Мадемуазель Берта всхлипывала, без всякого кокетства показывая красный нос, блестящие щеки.
— Я знаю, что я бестактна, что я говорю о вещах так, как понимаю их… Тем не менее если вы мне не поможете, я не сомневаюсь, вы понимаете, что на днях вам придется опознавать меня в морге… Это мой первый любовник, господин комиссар!.. До сих пор я вела себя благоразумно, верите вы мне или нет… Я хотела выйти замуж, иметь детей… Особенно иметь детей!
А теперь…
— Я доживу до этого момента, — неумело пообещал Мегрэ, поскольку он всегда питал отвращение к излияниям чувств.
Но он еще не закончил, как она схватила его руку и поцеловала.
— Спасибо, комиссар! Но скажите еще одну вещь… Я ведь не чудовище, правда? Я его любила, я не вру… Но тот, кого я любила, был честным юношей, которого я видела в нем… И я не предала его ради предательства…
Доказательством этому служит то, что я не обратилась в полицию… Вы совсем иное дело… Я позвала вас для того, чтобы вы меня защитили, поскольку я боюсь, поскольку я слишком молода, чтобы умирать.
Он вновь отдалился от нее и, стоя на балконе, повернулся к ней спиной, в то время как табачный дым образовывал ореол вокруг его головы.
— Что вы собираетесь предпринять? — продолжала она. — Разумеется, я оплачу расходы. Я не богата, но я вам сказала, что у меня есть немного денег…
— Этот дом прямо напротив — это, случайно, не гостиница?
— Да, гостиница «Конкарно»…
— Прекрасно! Возможно, я там остановлюсь… Вот вам добрый совет: выходите из дому как можно реже…
— Я вовсе не буду выходить, если вам так угодно, разве что за покупками…
— Вы не могли бы их делать через консьержку?
— Я попрошу ее об этом…
— Я приду навестить вас вечером… Жаль, что вы не знаете этого молодого человека…
— Какого молодого человека?
— Того, кто шел за вами до «Кафе-де-Мадрид» и который караулит на углу улицы.
— Если только… — начала она, широко раскрыв глаза.
— Если только?
— …Если только он не сообщник Альбера… Предположим, что вместо того, чтобы прийти самому, он дал поручение одному из своих друзей…
— До скорого! — проворчал Мегрэ, направляясь к Двери.
Он остался недоволен. Но не знал отчего. На лестничной площадке он смахнул белую нитку, прилипшую к рукаву. Спускаясь по лестнице, он не переставал задавать себе вопрос, что он собирается делать.
Увидев комиссара, молодой человек в плаще нырнул в бистро, находившееся на углу площади, а Мегрэ зашел туда за ним следом, заказал большую кружку пива, удостоверился, что телефонная кабина расположена в самом зале, и вошел в нее, нарочно не закрыв за собой дверь.
— Алло!.. Уголовная полиция?.. Будьте добры инспектора Лакруа… Да, Жерома Лакруа… Это его дядя Мегрэ… Алло! Это ты, сынок? Как дела? Что-что? Тем хуже. Твои дела немного подождут… Прыгай в такси и приезжай поприветствовать меня на улицу Коленкур… Минутку!
Он высунулся из кабины и спросил у хозяина:
— Как называется ваше заведение?
— «Занзибар».
Он снова взял телефонную трубку:
— В «Занзибар»… Да… Я тебя жду… Да нет же! Твоя тетя чувствует себя, как Новый мост… Я тоже… До скорого…
Вернувшись за стойку, он заметил, что ироничные огоньки сверкают в серых глазах юноши, одетого в светлый костюм, туфли с отливом и ремень из змеиной кожи.
— Сыграем в костяной покер? — предложил он хозяину.
— Некогда…
— А вы, месье? Сыграем партию в костяной покер?
Мегрэ поколебался, но в конце концов схватил стаканчик для игры таким угрожающим жестом, словно он уже надел наручники на своего собеседника.
2
— Три короля один раз, — объявил юный проходимец.
И, бросив беглый взгляд на комиссара, собиравшего кости, добавил:
— Ваш ход, господин Мегрэ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10