Но я бы охотно сказал — десять раз.
Когда я был на улице Фонтен, это не имело такого значения. В бар люди приходят и уходят. Кто хочет, может выпить стаканчик вина, и многие клиенты любят поболтать с хозяином. И тем хуже для хозяина, если это его беспокоит. Это его ремесло. Здесь же совсем другое дело — это наш дом. Мой и Алин. А чужой дом — святыня! Не так ли? Даже полиция не имеет права переступать его порог без ордера. Я прав или нет?
— Сколько раз, разговаривая с вами, я стоял у этого окна? — продолжал свое Мегрэ.
Манюэль пожал плечами. Вопрос ему показался дурацким.
— Все, что я могу сказать, — вы просто не любите сидеть на одном месте.
И в своем кабинете, и на бульваре Ришар-Ленуар Мегрэ имел привычку подходить к окну и стоять там подолгу. Он смотрел на все, что попадало в поле зрения: на окна противоположных домов, на деревья, на Сену, на прохожих. Он повсюду инстинктивно искал контакта с внешним миром.
В комнату вошла Алин. На ней был купальный халат канареечного цвета. Капельки воды блестели в ее растрепанных волосах.
— Что я говорила вчера? Он принес свою пижаму?
Но, посмотрев внимательно на Мегрэ, который был серьезнее обычного, молодая женщина осеклась.
— Послушайте, Алин, я пришел не для того, чтобы докучать вам. Даю вам слово, что расследование, которое я веду, не касается вас и Манюэля. По крайней мере, на той стадии, на которой я нахожусь в данный момент.
Она косо посмотрела на него, все еще не доверяя комиссару.
— Ответьте мне откровенно. Это будет лучше для всех нас, поверьте мне. Вчера вы впервые посетили зубного врача напротив?
— Конечно. У меня заболели зубы первый раз в жизни.
— Я видел вас только что у этого окна. Вы стояли и курили папиросу.
— Вы были там? — Она показала на окно, завешенное тюлем.
— В том же кресле, в котором вчера сидели вы.
Я полагаю, вы часто стоите у окна?
— Как и все. Надо же дышать воздухом.
— Вы знакомы с кем-нибудь из жителей этого особняка?
— А разве их там много? Я думала…
— Что вы думали?
— Что там живут только доктор, Карола и помощница доктора.
— Карола — это служанка?
— Служанка, кухарка, горничная и консьержка — все, что хотите. На ней держится весь дом. Я иногда встречаюсь с Каролой у мясника или бакалейщика.
Услышав ее акцент, я спросила, не испанка ли она, она ответила утвердительно. Хотя ее и нельзя назвать разговорчивой особой, но все же мы с ней здороваемся.
— А помощница?
— Мадемуазель Мотт….
— Карола сказала вам ее имя?
— Да. Она не ночует в этом доме. В полдень мадемуазель ходит завтракать в маленький ресторан в конце улицы и снова возвращается на работу. По вечерам иногда приходится задерживаться до семи-восьми часов.
— Вы не знаете, где она живет?
— Меня это не интересовало. Вблизи она еще более уродлива, чем издали.
— Секретарша заполнила на вас карточку?
— Как для паспорта.
— Она не задавала нескромных вопросов?
— Мадемуазель спросила, кто мне дал адрес доктора. Я ответила, что живу в доме напротив. Впрочем, она задала мне один странный вопрос: «На каком этаже?»
— И это все?
Алин размышляла.
— Почти… Впрочем… Она разглядывала меня с ног до головы. «Вы больше ни на что не жалуетесь?» Я ответила, что нет, и она не настаивала. По-моему, когда идешь к зубному врачу, не надо предъявлять свидетельство о прививке против оспы, не так ли?
Манюэль достаточно знал Мегрэ для того, чтобы понять, что тот приближается к еще ускользающей от него истине. Чувствовалось, что он ощупывает ее со всех сторон — справа, слева… Комиссар протянул Алин фотографию Николь Приер:
— Вы видели ее когда-нибудь на улице Фонтен?
— Это та девица, о которой вы говорили вчера?
Мегрэ кивнул.
— На улице Фонтен на встречала. Но зато видела ее здесь, на тротуаре напротив…
— Она направлялась к дантисту?
— Совершенно верно. Только она никогда не приходила в часы приема.
— Поздно вечером?
— Не очень поздно. Часов в девять, половине десятого…
— Кабинет был освещен?
— Только не в эти вечера.
— Вы хотите сказать, что он бывает освещен в другие вечера?
— Довольно часто.
— Вам что-нибудь видно через тюлевые гардины?
— Нет. Они закрывают ставни. Но свет все равно просачивается через щели.
— Если я правильно понял, то Николь приходит к доктору Мелану не в качестве пациентки. — Он знал это уже со вчерашнего вечера. — Алин, скажите, доктор принимает и других людей вне своих приемных часов? Мужчин? Женщин?
Алин вытаращила на него глаза:
— Погодите… погодите… Я действительно замечала мужчин, но больше женщин.
— Молодых?
— Бывают среди них и молодые, и не очень молодые. Я ведь не консьержка, не шпионю за теми, кто входит и выходит. Случается, что постою у окна…
— Я часто упрекаю ее в этом, — проворчал Манюэль. — Я уже начал было подозревать, нет ли у нее там дружка…
— Не говори глупостей!
— Глупости или не глупости, но я помню, сколько мне лет… И эта проклятая нога — тоже не большая радость.
— Большинство этих молодых тебе в подметки не годится!
Манюэль горделиво улыбнулся. Они действительно были влюблены друг в друга.
— А по вечерам мужчины тоже приходят к доктору?
— Что вам еще пришло в голову?
— Пока ничего определенного. Я нащупываю…
— Мне кажется, вы нащупываете в любопытных местах.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы предполагаете, что эти женщины приходят к доктору лечить вовсе не зубы, а? Черт возьми! Теперь я догадываюсь, почему эта старая грымза осматривала меня снизу вверх и сверху вниз, как будто изучала мою анатомию… И это объясняет также, почему она спросила у меня, на что я еще жалуюсь, кроме зубов…
— А сам врач ничего особенного не сказал вам?
— Он почти не разговаривал. Только и слышно было: «Откройте рот!.. Прополощите!.. Выплюньте!..
Откройте!..»
— Вы должны снова пойти к нему?
— Завтра утром. Он положил в зуб какое-то лекарство, от которого у меня мерзкий привкус во рту.
— Если я вас попрошу…
Но тут вмешался Манюэль:
— Только не это, господин комиссар. Вам оказывают небольшие услуги, и хватит. Эта история похожа на лекарство Алин — она дурно пахнет! И так как я имею решающий голос в этом доме, то я говорю — нет!
Глава 7
В половине двенадцатого Мегрэ вошел в свой кабинет и бросил шляпу в кресло. Не успел он выбрать свежую трубку, как в дверь постучали. Вошел старый Жозеф:
— Господин комиссар, вас просит господин директор уголовной полиции. Он посылает меня уже третий раз.
Комиссар вторично в это утро появился в кабинете начальника.
— Садитесь, Мегрэ…
Ему указали на кресло, которое стояло не совсем в тени, но и не на солнце. Через открытые окна в комнату проникали все уличные шумы. Директор, как бы для того, чтобы придать этой беседе более конфиденциальный характер, поднялся и закрыл окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Когда я был на улице Фонтен, это не имело такого значения. В бар люди приходят и уходят. Кто хочет, может выпить стаканчик вина, и многие клиенты любят поболтать с хозяином. И тем хуже для хозяина, если это его беспокоит. Это его ремесло. Здесь же совсем другое дело — это наш дом. Мой и Алин. А чужой дом — святыня! Не так ли? Даже полиция не имеет права переступать его порог без ордера. Я прав или нет?
— Сколько раз, разговаривая с вами, я стоял у этого окна? — продолжал свое Мегрэ.
Манюэль пожал плечами. Вопрос ему показался дурацким.
— Все, что я могу сказать, — вы просто не любите сидеть на одном месте.
И в своем кабинете, и на бульваре Ришар-Ленуар Мегрэ имел привычку подходить к окну и стоять там подолгу. Он смотрел на все, что попадало в поле зрения: на окна противоположных домов, на деревья, на Сену, на прохожих. Он повсюду инстинктивно искал контакта с внешним миром.
В комнату вошла Алин. На ней был купальный халат канареечного цвета. Капельки воды блестели в ее растрепанных волосах.
— Что я говорила вчера? Он принес свою пижаму?
Но, посмотрев внимательно на Мегрэ, который был серьезнее обычного, молодая женщина осеклась.
— Послушайте, Алин, я пришел не для того, чтобы докучать вам. Даю вам слово, что расследование, которое я веду, не касается вас и Манюэля. По крайней мере, на той стадии, на которой я нахожусь в данный момент.
Она косо посмотрела на него, все еще не доверяя комиссару.
— Ответьте мне откровенно. Это будет лучше для всех нас, поверьте мне. Вчера вы впервые посетили зубного врача напротив?
— Конечно. У меня заболели зубы первый раз в жизни.
— Я видел вас только что у этого окна. Вы стояли и курили папиросу.
— Вы были там? — Она показала на окно, завешенное тюлем.
— В том же кресле, в котором вчера сидели вы.
Я полагаю, вы часто стоите у окна?
— Как и все. Надо же дышать воздухом.
— Вы знакомы с кем-нибудь из жителей этого особняка?
— А разве их там много? Я думала…
— Что вы думали?
— Что там живут только доктор, Карола и помощница доктора.
— Карола — это служанка?
— Служанка, кухарка, горничная и консьержка — все, что хотите. На ней держится весь дом. Я иногда встречаюсь с Каролой у мясника или бакалейщика.
Услышав ее акцент, я спросила, не испанка ли она, она ответила утвердительно. Хотя ее и нельзя назвать разговорчивой особой, но все же мы с ней здороваемся.
— А помощница?
— Мадемуазель Мотт….
— Карола сказала вам ее имя?
— Да. Она не ночует в этом доме. В полдень мадемуазель ходит завтракать в маленький ресторан в конце улицы и снова возвращается на работу. По вечерам иногда приходится задерживаться до семи-восьми часов.
— Вы не знаете, где она живет?
— Меня это не интересовало. Вблизи она еще более уродлива, чем издали.
— Секретарша заполнила на вас карточку?
— Как для паспорта.
— Она не задавала нескромных вопросов?
— Мадемуазель спросила, кто мне дал адрес доктора. Я ответила, что живу в доме напротив. Впрочем, она задала мне один странный вопрос: «На каком этаже?»
— И это все?
Алин размышляла.
— Почти… Впрочем… Она разглядывала меня с ног до головы. «Вы больше ни на что не жалуетесь?» Я ответила, что нет, и она не настаивала. По-моему, когда идешь к зубному врачу, не надо предъявлять свидетельство о прививке против оспы, не так ли?
Манюэль достаточно знал Мегрэ для того, чтобы понять, что тот приближается к еще ускользающей от него истине. Чувствовалось, что он ощупывает ее со всех сторон — справа, слева… Комиссар протянул Алин фотографию Николь Приер:
— Вы видели ее когда-нибудь на улице Фонтен?
— Это та девица, о которой вы говорили вчера?
Мегрэ кивнул.
— На улице Фонтен на встречала. Но зато видела ее здесь, на тротуаре напротив…
— Она направлялась к дантисту?
— Совершенно верно. Только она никогда не приходила в часы приема.
— Поздно вечером?
— Не очень поздно. Часов в девять, половине десятого…
— Кабинет был освещен?
— Только не в эти вечера.
— Вы хотите сказать, что он бывает освещен в другие вечера?
— Довольно часто.
— Вам что-нибудь видно через тюлевые гардины?
— Нет. Они закрывают ставни. Но свет все равно просачивается через щели.
— Если я правильно понял, то Николь приходит к доктору Мелану не в качестве пациентки. — Он знал это уже со вчерашнего вечера. — Алин, скажите, доктор принимает и других людей вне своих приемных часов? Мужчин? Женщин?
Алин вытаращила на него глаза:
— Погодите… погодите… Я действительно замечала мужчин, но больше женщин.
— Молодых?
— Бывают среди них и молодые, и не очень молодые. Я ведь не консьержка, не шпионю за теми, кто входит и выходит. Случается, что постою у окна…
— Я часто упрекаю ее в этом, — проворчал Манюэль. — Я уже начал было подозревать, нет ли у нее там дружка…
— Не говори глупостей!
— Глупости или не глупости, но я помню, сколько мне лет… И эта проклятая нога — тоже не большая радость.
— Большинство этих молодых тебе в подметки не годится!
Манюэль горделиво улыбнулся. Они действительно были влюблены друг в друга.
— А по вечерам мужчины тоже приходят к доктору?
— Что вам еще пришло в голову?
— Пока ничего определенного. Я нащупываю…
— Мне кажется, вы нащупываете в любопытных местах.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы предполагаете, что эти женщины приходят к доктору лечить вовсе не зубы, а? Черт возьми! Теперь я догадываюсь, почему эта старая грымза осматривала меня снизу вверх и сверху вниз, как будто изучала мою анатомию… И это объясняет также, почему она спросила у меня, на что я еще жалуюсь, кроме зубов…
— А сам врач ничего особенного не сказал вам?
— Он почти не разговаривал. Только и слышно было: «Откройте рот!.. Прополощите!.. Выплюньте!..
Откройте!..»
— Вы должны снова пойти к нему?
— Завтра утром. Он положил в зуб какое-то лекарство, от которого у меня мерзкий привкус во рту.
— Если я вас попрошу…
Но тут вмешался Манюэль:
— Только не это, господин комиссар. Вам оказывают небольшие услуги, и хватит. Эта история похожа на лекарство Алин — она дурно пахнет! И так как я имею решающий голос в этом доме, то я говорю — нет!
Глава 7
В половине двенадцатого Мегрэ вошел в свой кабинет и бросил шляпу в кресло. Не успел он выбрать свежую трубку, как в дверь постучали. Вошел старый Жозеф:
— Господин комиссар, вас просит господин директор уголовной полиции. Он посылает меня уже третий раз.
Комиссар вторично в это утро появился в кабинете начальника.
— Садитесь, Мегрэ…
Ему указали на кресло, которое стояло не совсем в тени, но и не на солнце. Через открытые окна в комнату проникали все уличные шумы. Директор, как бы для того, чтобы придать этой беседе более конфиденциальный характер, поднялся и закрыл окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24